Форум » ЧАСТНЫЙ СЕКТОР » Квартира Такуми Юкио » Ответить
Квартира Такуми Юкио
Takume Uykio: Престижный район, красивый дом. Высокоэтажка в полных двадцать пять этажей с двухъярусной подземной парковкой. Металл и стекло – последнее детище хай-тек архитектуры. Квартира находиться на 15-ом этаже, куда можно подняться либо на лифте, либо по металлической лестнице с пластиковыми поручнями. Конструкция лестницы кажется невесомой из-за того, что ее ступени выполнены из прозрачной, ударостойкой пластмассы. Квартира под номером 1501. Ничего не обычного, планировка стандартная, такая же как у еще 3х квартир на этом этаже и 92х в остальном доме. Четыре комнаты, кухня, ванная комната, широкая лоджия. Прихожая с традиционным порожком. Длинный коридор шириной в полтора метра ведет по прямой на кухню. Пол выложен мореным деревом, стены с эффектом седзё, рисовая бумага подсвечена изнутри. Контрастные сочетания визуально увеличивают пространство. Две из этих панелей настоящие. Одна ведет в кабинет, вторая в зал. Кабинет очень простой: Черный рабочий стол. Два низких черных кресла напротив, белый ковер, стеллаж в различными папками и справочниками, у стены качает дырявыми листьями монстера. Окно скрыто за жалюзи. На столе ПК и ноутбук, органайзер и куча не разобранных бумаг. Там же находиться большой аквариум с рыбками. Зал представляет собой большую, полупустую комнату. Белые стены, эркерные окна, которые так же закрываются седзё. Пол выложен татами. Мебели почти нет – несколько подушек и черный низкий диван, на полу – квадратные фонари из васи. На стене панель плазменного кинотеатра, на полу под ним четыре высоких колонки акустики. Пустую стену занимает огромное панно из васи в тяжелой раме, подсвеченное изнутри, так же как и панели в коридоре. Из зала вход в еще две комнаты. Одна спальня, другая – библиотека. Спальня поражает своей простотой. Первое, что бросается в глаза это окна - огромные, во всю стену. На стене несколько больших черно-белых фотографий с одной и той же женщиной: Итальянская актриса 60х годов, Грета Габо. Большая кровать торцом к стене. Раздвижные седзе из спальни ведут в ванную и гардероб.
Ответов - 49, стр:
1 2 3 All
Takume Uykio: Научно-исследовательский институт Иногда не думать правильное решение…Очень правильное, если в твоей голове каша из информации, сама она болит, а веки только и ждут удобного случая, что бы сомкнуться… Время было почти десять, когда Такуми наконец-то добрался до места своего обитания. Перед глазами плыло… Зря я не выпил это проклятое кофе…С горечью думал Юкио пытаясь расшнуровать ботинки. Это почему-то казалось чем-то нереально трудным. С четвертой попытки ему это удалось. Из памяти всплыло, что человек проводит во сне одну треть своей жизни, а вот без сна способен выдержать пятнадцать суток… Что явно напутали в подсчетах…Пятнадцать суток...Ха! Аккуратно поставив ботинки на полочку, Юкио прошел в кабинет и сгрузил на стол папку для документов, куда волшебным образом помещался еще и ноутбук. Нужно было разобрать это все…и чем быстрее тем лучше, но….Будучи не просто ученым, но и доктором, Юкио слишком хорошо чувствовал свое состояние… - Может кто-то и не спит по пятнадцать суток, а вот для меня пределом оказалось шесть…- длинный палец стучит по стеклу аквариума, подзывая рыбок. Черно-белые треугольники с усами с радостью бросились к кормушке… - Вот животные… Поставив баночку с кормом на место, Такуми старательно обошел стол и направился в опочивальню…Сначала была мысль принять душ, но Юкио сразу отбросил ее, как заведомо невозможную, ибо ему только в ванной заснуть не хватало. Аккуратно повесив одежду в шкаф, он переоделся в пижаму и с наслаждением забрался под одеяло. Телефон был старательно спрятан под подушку – позвонить ему могли только несколько людей, и пропускать эти звонки он права не имел, благо громкость звонка была способна поднять мертвого из могилы…
Takume Uykio: Выбранная для звонка мелодия трижды пропела свой хвалебный гимн, прежде чем Юкио понял, что это не сон. Пока голова еще спала, упрямо цепляясь волосами за подушку, рука самовольно вытащила телефон, так же самовольно нажала на кнопку ответа и поднесла металлическую машинку в ушной раковине. На сонное «ммм» динамик не преминул отреагировать возмущенным: - Такуми-сан, почему вы не отвечаете на звонки?! Я требую объяснений! Начальство, - промелькнуло в голове. Раздраженные баритон приятной тональности, выбивал сонливость с последовательностью домохозяйки, дорвавшейся до любимого ковра. - Прошу прошения, не слышал. Телефон лежал в другой комнате - голос был немного хриплым, а во рту появился неприятный привкус…Юкио скривился…Нужно почистить зубы. Даже нет, не так…Нужно СРОЧНО почистить зубы. В противном случае, его стошнит. Интересно, а будет не сильно большой наглостью, если он во время разговора с начальством будет совершать гм.. вечерний туалет? Пока Юкио предавался отстраненным размышлениям, рассматривая гладкий потолок, обладатель голоса, не вдаваясь в подробности, продолжил: - Ваш запрос пришел ко мне только сейчас, так что документация поступит в ваше распоряжение только через пол часа, не раньше. Необходимые печати оказалось достать несколько сложнее, чем предполагалось… Кстати, учитывая состав и мотивацию прошения, я так понимаю, что со дня отчетности, ни каких изменений нет? - Вы совершенно правы, - подавив, достойный царя зверей зевок, Такуми скатился с кровати и направился в ванную, справедливо рассудив, что от начальства не убудет, если он умоется…- Искомый образец, как был искомым так им и остался, хотя мы уже осмотрели все улицы, больницы, клубы, гостиницы и прочие места общественного пользования…Не осмотренными остались только учебные заведения и несколько мест из подконтрольной «Драконам» территории. Так что, про проект «Валькирия» ничего нового сообщить не могу…- зубная паста зеленой гусеницей разлеглась на белой щетине зубной щетки. Такуми помолчал, критически рассматривая ее на свету. Начальство молчало тоже.. - И? – на другом конце трубке не выдержали, - Это все? - Нет, - Юкио со вздохом отправил щетку в рот, - Помните, я говорил вам, что нам удалось засечь сигнал передатчика объекта? – За короткую паузу, пока начальство согласно шипело на своем конце связи, ротовая полость была успешно вычищена и прополоскана, - Так вот, нам удалось не только проследить его передвижение, но и изловить источник… - Погодите, - о, милая привычка, перебивать собеседника, - Вы же только что мне сообщили, что объект все еще разгуливает по Токио, а вы ни сном не духом, где именно? - Вы не терпеливы, Хозяин,- гарнитура он телефона нашлась, там же где он ее оставил, поэтому, сгрузив мобильник в карман, Юкио занялся бритьем, - Я сказал, что мы поймали источник сигнала. Увы и ах, это оказалась какая-то дворняга. Девочка вытащила из себя передатчик и с присущей ей выдумкой, прикрепила его к собаке. Вот поэтому я и сказал, что в поисках с места мы не сдвинулись… - Ваше решение привлечь к этому делу полицию продиктовано именно этим? - Отчасти, а еще тем, что представителям государственной власти имеется доступ в места, куда нам так просто не проникнуть…В те же школы ВС… - Хм…Разумное решение, однако, рискованное….Дело конечно отдано целиком под вашу ответственность, но вы не опасаетесь, что поисками заинтересуются «Драконы»? Они и так в последнее время проявляют к нам нездоровый интерес… - Документы на удочерение готовы? – быстро спросил Юкио, не давая начальству развивать мысль дальше. - Да, - трубка накалялась от раздражения, - Такуми, чем вы только слушаете? Я же сказал вам об этом только что! Через пол часа…Хотя нет, через десять минут вам доставят пакет, и можете осуществлять все, что задумали. - А документы составлены так, как я просил? Какая дата? - Датировано четырехлетней давностью. Легенда прописана, как вы и просили: вы удочерили девочку через пять месяцев после гибели Кумоваро Комуи, забрав ее из детского дома. Удочерение было оформлено как можно быстро, власти пошли на встречу, в связи с тяжелой болезнью девочки и вашей личной утратой. Все как в запросы, в информационном отделе ничего не меняли. - Отлично, - из зеркала мрачно взирало бледное лицо с синеватыми тенями под глазами и сухими губами. Ну надо же.. Ему понадобилось полтора года, что бы не дергаться от этого имени, а спустя четыре года, он даже стал использовать его в корыстных целях… Раздался звонок с домашнего телефона. Извинившись, Юкио поднял трубку. Портье снизу известил его о приходе рассыльного и спрашивал можно ли ему пропустить его. Дав добро, Такуми вернулся к начальству: - Прибыл ваш рассыльный. - Он опоздал на четыре минуты. Ладно, Такуми, разбирайтесь с документацией, обращайтесь в полицию, ловите объект. Отчет через два дня должен быть у меня на столе. Полный. И не забудьте прислать результаты об испытаниях. Я знаю, у вас на среду что-то там запланировано из области разработок расходящихся миров. Прошлый эксперимент провалился? - Нет, - прямые волосы были безжалостно собраны в хвост, - У нас получилось заменить область пространства в 389,6 микрона на иную материю. Для лучших результатов нужна более мощная установка, ее то и подготовят к среде. - Понятно, - голос начальства говорил совершенно обратное, - Если получится, я поприсутствую. Если нет – отчет на стол вместе с отчетом по Хильд. Если все ясно, то конец связи. - Конец…- его ответ настиг уже удаляющиеся гудки, одновременно в дверь затрезвонили. Приняв из рук нагло ухмыльнувшегося паренька пакет, Такуми наскоро просмотрел бумаги. Все было в порядке. Теперь дело было за малым – одеться, найти инспектора полиции и поведать ему печальную историю. Выполнив первую часть плана, Юкио забросив папку в еще один бювар, вышел из квартиры. Если центральное управление полиции никуда не сместилось со своего законного места, то он доберется до туда за час, максимум.. -------------------------> Полицейский участок
Takume Uykio: --------------------Научно-исследовательский институт Аомори Когда он открыл глаза – на улице было темно. Тяжело поднявшись с постели, Такуми покачиваясь подошел к окну… Ноги были как ватные. Интересно, сколько он проспал? День? Больше? В машине он отключился, придя в себя только в лифте. Было очень стыдно и хотелось извинится, но он промолчал – он начальник, а начальники не просят прощения. Тяжелые шторы с жалобным скрипом отъехали в сторону. На секунду даже показалось, что он все же оторвал их с гардины. Вообще, плотные шторы в спальне были одним из его главных требований во время декорирования квартиры. Дизайнеры выполнили его пожелание – тяжелые, многослойные, плотные, они намертво отсоединяли его от мира, что виднелся сквозь огромные стекла эркерных окон. Его это всегда устраивало. Да и сама квартира была не более чем местом, куда он приходил отсыпаться, но почему-то сейчас ему невероятно, просто да боли понадобилось знать, что сейчас там – за стеклом. Прислонившись лбом к холодному прозрачному материалу, он смотрел, как медленно покрывается оно туманной пленкой, от его дыхания. Белое, запотевшее облачко у крыльев носа… Миллионы огней за прозрачной стеной. Город под ним, смазанные оранжевые полоски машинных фар, свет других окон и фонарей, неоновые вывески реклам. Целая вселенная – яркая, невыносимо красивая и пустая, оплетенная холодом осенней ночи… Он так любил осень… В жизни иногда настают моменты, когда одиночество захлестывает. Высасывает тепло из души, опустошает всю твою жизнь, все твои желания. Одиночеством, казалось, обрастало все вокруг. Смятая постель на разоренной кровати, рабочий стол, бумаги, ботинки, зубные щетки в ванной. С каждым днем, все больше и больше. В душе что-то рвалось, лопались невидимые струны, а он все больше и больше убеждался с том, что все прекрасное давно ушло из его жизни. Работа, капли дождя на ресницах похожи на слезы.. Ничего не приносит больше радости. Он – одинокий луч в целой вселенной, как космический спутник, запущенный однажды с надеждами, но вынужденный одиноко скитаться по черной пустоте космоса, куда не долетает ни один атом водорода, без тепла, продолжая свой полет только потому, что еще верит, что впереди есть что-то удивительное, звезды чужих галактик, чужие улыбки… Надежда, что еще немного, и он все же найдет то, ради чего нашел в себе силы отправится в путь... Пальцы оставили мутные дорожки на мокром стекле, они дрожа искрились в этой удивительной космической красоте, как если бы за его окном светил не огромный город, а целые галактики… Свет чужих звезд…Когда-то было время, когда звезды улыбались и светили для него. Ровный взгляд темных глаз задержался на горе из одеял и подушек. Разноцветные блики, гуляя по белому белью, придавали ему сходство с горкой карамели. Включенный телефон недовольно пискнул. Дисплей высветил 107 пропущенных вызовов и 18.54 вечера 6 октября. Среда. Он проспал около полутора суток. Стоило ему осознать эту мысль, как организм резко вспомнил о всех своих потребностях. Захотелось в туалет, потом в душ. Пока он пытался заставить себя почистить зубы, желудок выворачивало на изнанку от одного только запах зубной пасты. Далее потакать взбесившемуся телу, Юкио не собирался. Тщательно выбрившись, он как был, прошлепал обратно в спальню и упал обратно на кровать, наслаждаясь ощущениями чистого хлопкового белья под мокрой кожей. Волосы прилипли к щекам, от них было жарко и влажно, а еще сонно. Вставать не хотелось. Перевернувшись и полностью замотавшись таким образом в одеяло, Юу лениво взглянул на молчащий телефон. А вызовы следовало ответить, хотя бы потому, что половина из них была от «любимого» начальства. Правда вот слушать яростные крики спросоня не было никакого желания. Цельнометаллический корпус Nokia был спрятан с карман пижамных штанов. Жизнь потихоньку входила в привычный распорядок. Завал из папок на столе, вечно работающий компьютер, завал на почтовом ящике – информацию все же прислали… Бегло пробежав глазами файлы, Такуми достал из ящика семь скоросшивателей и поставил документы на печать. Образцы отобраны, письмо с его одобрение дойдет до центра через 35, 97 секунды. Теперь дело за малым. Закинув в плей-лист проигрывателя 5 инструментальный концерт Рахманинова, Юу отправился на кухню. Холодильник приветствовал его огромным набором различной минеральной воды, какими-то подвявщими овощами, и подозрительным на вид и запах молоком. Немного подумав, он вытащил соевое мясо и бросил на сковороду, залив яйцами. В импровизированную яичницу так же полетели овощи. Дождавшись свертывания белка, Такуми выключил плитку и взялся за палочки. Получившееся питательное месиво было запито разведенной в минералке аскорбиновой кислотой. Свалив посуду в раковину и залив ее водой, доктор заглянул в кабинет. Документы были распечатаны и сейчас красивым веером растекались по столу. Недовольно поморщившись, Юкио взялся за пошивку. Привычное занятие. Через пять минут в его бюваре уже лежало семь одинаковых папок с личными делами, анкетами, фотографиями и научной характеристикой нужных людей. Информация на будущих объектов исследований собиралась тщательно. Задумчиво пролистав последнюю папку, Юкио достал телефон и покопавшись в адресной книге, нажал на кнопку вызова. Звонок на телефон Тайрона Шиноби
Takume Uykio: Отсоединившись, Такуми вытащил из уха динамик и немного задумался. Раскладка новых образцов была просто замечательной. У всех - высокие показатели, психологическая травма, в основном росли без родителей и изрядно хлебнули жизненных трудностей, а что самое главное среди них не было никого, кого будут активно искать. Теперь надо обставить дело так, что бы практически одновременная пропажа семерых подростков не вызвала у полиции нездорового интереса. Можно все списать на какого-нибудь маньяка, можно на несчастные случаи…Неважно, главное, что бы дела оказались достаточно безнадежными, что бы быть заброшенными через месяц-другой… Но, это уже не его заботы. Он ученый, а для уборки всегда существовали «гробовщики», так же как «волки» для боевых заданий…Кстати, про «волков», а точнее главу боевого департамента. Увлекшийся анализом осцифалограмм, Юу, немного забыл о предстоящей встречи. Вспомнил, чертыхнулся. Стараясь не очень суетится в сборе документов, задел локтем монитор. Хрупкая ЖК система с жалобным треском свалилась на ковер, потянув на нитях проводов за собой клавиатуру и мышку. Ну, хоть системник не пострадал. Мрачно подвел итог Такуми, взирая на плоский черный прямоугольник на полу. Из сгиба подставки обнаженными нервами торчали провода. 5 симфонический концерт для фортепьяно Рахманинова, си минор продолжал звучать из колонок. Печаль русской осени, выплеснутая великим композитором как нельзя лучше инсталлировала общую картину. Еще раз показательно вздохнув, больше для очистки совести, чем для себя, Юкио занялся лихорадочным распихиванием документов по папкам, а уже тех – в бювар. Слава всему святому, вся рабочая информация у него была слита на ноутбук. Осторожно отсоединенное хранилище информации было бережно уложено рядом с досье и прочими документами. Бювар трещал и не желал вмещать в себя такой «объем знаний», но брать с собой дипломат нельзя…Кстати об этом. Юкио на секунду замер, прикидывая. Сначала, идея скрыть серьезный разговор, замаскировав под свидание, показалось ему разумным. К тому же репутация этого отеля была всем известна…. Оставалась проблемка. Нет, дело не в скромности, смущении или том, что потом могут поползти нежелательные для обоих слухи, и разумеется не в том, что они мало того что коллеги, но и мужчины. Нет, причина была настолько банальной, что он даже не подумал о ней. Для свидания, нужна Неделовая одежда, а такой у него просто не имелось. Сказав своему отражению в гардеробной несколько слов о том, что он думает об умственных способностях г-на Такуми Юкио, доктор погрузился в раздумья, после чего залез в ящик, где хранились вещий Комуи. В этом был какой-то вуайлеризм, извращенное удовольствие – одежда пахла им, была пропитана его настроением. Даже запах порошка и нафталина не смог за четыре года его выбить. Его запах, его Жертвы… Горло сдавило сильнейшей судорогой. Невыносимой, болезненной, сердце пропустило один удар, второй и почти остановилось…Наивный глупец, ты думал, что смог смириться… На висках выступили мелкие капельки пота, а перед глазами плыло. Как он оказался на кухне и открыл бар, Такуми не помнил. Но пришел в себя он сидящим на полу со стаканом в руке. Рядом стояла бутылка виски. Сингл-молт "Лафройг" 30-летней выдержки, точно такая, которая была неделю назад в чайной. Стакан в руке был пуст, только медленно умирали в собственном соку идеально круглые льдинки. Ему нравилась именно такая форма. От алкоголя в желудке стало горячо, а в голове прояснилось, но сердце продолжало лихорадочно биться…Немного подумав, Юу налил себе второй бокал и достав телефон позвонил: - Отель «Токио»? Мне нужен двухместный номер на ночь. Не важно, можно люкс. Я подъеду через пятнадцать минут, второй человек будет позже… Голос консьержа ему не понравился, ну да черт с ним. Дорогой хруста холодил щеку, но сидеть и мечтать было нельзя. Нельзя было сидеть и пить горьковатую жидкость, смакуя ее как дорогое вино, как свое горе, вгрызаясь в льдистые шарики, как вгрызается боль, упиваться ей…Последняя капля, стакан аккуратно поставлен на стол, бутылка обратно в бар. Он не будет сегодня вспоминать Кумоваро. Не должен. отель "Токио"
Takume Uykio: --------------> Готель Токио Что-то в стальной арматуре, составляющей каркас лестницы в парадном его дома вызывало обреченность. Может быть именно поэтому, Юукио всегда пользовался лифтом. Стальные двери бесшумно закрылись за спиной, напоминая о стенах родной лаборатории. В понедельник - холодный блеск очков отражается в стальной планшетке, когда он нажимает кнопку 15-ого этажа - в понедельник он вернется в стены родного института и забудет о таких мелочах окружающей реальности, как обычная человеческая жизнь. О ней, этой самой жизни, упорно напоминали ноющие в суставах плечи. Ему до сих пор было интересно, как он умудрился не порвать связки. Память зажеванной лентой застопорилась на одном моменте, мешая адекватно воспринимать происходящее - разум уже все объяснил, твердил забыть неприятный инцидент, но уязвленная гордость требовала вызвать начальника боевого департамента на дуэль в Систему. Бред, пахнущий благородством и личными отношениями, непозволительная глупость. Такуми упрямо дернул плечом, не соглашаясь с собственными мыслями. После того, как он уехал из номера отеля, он отправился в свой спортзал, где два часа вымещал свое раздражение на ни в чем не повинных тренажерах. Взбудораженные нервы относительно улеглись, все тело теперь приятно ныло, но на душе спокойно не стало. Возвращался он уже глубоко за полночь - зачем после тренировки он поехал на кладбище, он сказать не мог. Он не собирался туда ехать сразу после.. после.. Но поехал. Полтора часа безмолвно глядел на серый камень надгробия, неловко приткнув цветы на алтарь. Это было впервые, когда он почувствовал себя неуютно перед могилой своей Жертвы. Словно он совершил что-то постыдное. И плевать, что не по своей воли, но все рано… Квартира встретила темнотой и звуками классики. Все верно, он не выключил проигрыватель, потому что разбил монитор. Стоило заказать новый, причем как можно скорее, а еще разобрать пришедшие после обеда из информационного отдела данные, составить предварительные характеристики, расписать рабочий план на вторую половину месяца, составить отчет по первой половине и много еще чего, исключая собственное исследование в области стимуляторов… Стоило. Юукио равнодушно осмотрел валяющийся на ковре черный прямоугольник из пластика и ЖК, поставил на стол бювар с ноутбуком и документами, и направился в душ. Колонки играли Штрауса. Отмыться. Глупое и какое-то женское желание. Он уже был в душе после тренировки, но ощущение запачканности не прошло. Даже если он снимет с себя кожу, то все равно не отмоется. Это раздражало. Зеркальное стекло шло разводами. Собирая на себе слой пара, оно искажало предметы еще больше, собирая влажный воздух помещения. Сброшенная одежда тоже была влажной, пахла сигаретами, чужим одеколоном и потом. Черная, брезгливой кучей она лежала в углу. Даже не его одежда, и от этого тошнить начинало только сильней… Оставалась надежда на то, что завтра все пройдет. Все же сон обладал не только восстановительными свойствами, но и служил тихой гаванью для психики. Ложась на уже разворошенную, но холодную и чистую постель, его не отпускало странное ощущение – он хотел спать, ныли перенапряженные мышцы, но самому рассудку претила мысль о том, что он может просто придти домой и лечь спать. Не проведя до этого неделю за работой, так что кружится голова, а тело движется на автопилоте, а просто, как любой нормальный человек, придти ночью домой и лечь спать. Потолок, расцвеченный миллионами отраженных и преломленных огней большого города, напоминает галактики. Да, он о чем-то подобном уже думал сегодня… Из чего-то черного и липкого его рывком выхватил резкий звук. Будильник. Юкио недоуменно сел на кровати, держа в руках телефон. Он проснулся от обычного будильника. В этом было что-то в корне неправильное. Он не помнил как заснул, не помнил, чтобы ставил будильник, и даже если ставил – уже четыре года как минимум попытки техники его разбудить всегда равнялись нулю. Более того, его не отпускало ощущение, что он проспал год как минимум, хотя прошло менее шести часов. Учитывая, что обычно он отсыпался не менее суток, ощущение было совершенно дикое. Утро он провел на автопилоте, механически выполняя привычные дела типа личной гигиены, завтрака и других мелочей. Включил ноутбук, проверил почту, просмотрел на сайте новый монитор. В голове не укладывалось то, что ему прямо сейчас никуда не нужно бежать. Сварив себе кофе, г-н Такуми задумчиво просматривал присланную документацию. Работа в лаборатории шла по плану, вестей о Хильд не было, его непосредственного присутствия не требовалось – вся напряженка последней недели дала свои плоды. Опыт был завершении теперь работал сам на себя. Разумеется, приедь он в институт, работа тут же появится, но до завтра он был относительно свободен. Оставалось придумать, чем можно занять себя при сломанном мониторе и отсутствии реагентного хозяйства. Время было утреннее и серое. День был впереди и раз уж он был свободный, необходимо было использовать его по максимуму, завершив все личные дела. Вроде встреч. Встретиться было необходимо как минимум с двумя людьми и обе встречи не сулили ничего хорошего. Тяжело вздохнув, Юкио решил начать с самой неприятной . -------- Звонок на мобильный Абеля Боргезе
Takume Uykio: Звонок окончен Самодовольный итальянский наглец. Когда Абель положил трубку, г-н Такуми был почти на грани. Да как этот.. этот.. иностранец смеет с ним так разговаривать?! Породистые, хищно вырезанные крылья носа ученого гневно раздувались, пока он переваривал сказанное. Повестись на провокацию значило уронить не только свое достоинство, но и упасть в глазах семьи, уронить гордость всего клана. Он, как наследник одной из фамилий не может себе позволить... Такуми смерил замолкшую трубку презрительным взглядом и положил предмет обихода на место. Впрочем, чего еще ждать от гайджина? Понятия такта, чести, вежливости были им совершенно чужды, и даже их достижения в определенных областях не искупали их главного недостатка - фонтанирующие идеями, они ленились и оступались на пол пути, испугавшись трудностей - оставляли дела незавершенными. Просто трусы, которые променяли собственную родина на чужую. Вторгшиеся, но даже не старающиеся скрыть своего позорного происхождения. Как будто гордившиеся этим. Именно это самодовольство, эту самоуверенность он и слышал в каждом звуке высокого, столько раздражающего его голоса. - Постараюсь не заставить вас ждать, г-н Боргезе. Поверьте, не вам одному не терпеться покончить с делами и завершить наше знакомство. Кофе потеряло свой вкус. Без особого энтузиазма допив крепко заваренный напиток, Юкио быстро собрался и выдернув из сети колонки вышел в коридор. Его ждало нелегкое испытание - перенести итальянскую наглость не уронив при этом собственную честь. Понятия прямо противоположные, учитывая что уже самим звонком он наступал этой самой чести на горло. Но, гордость - одно дело, а работа другое. Он допустил ошибку, так что общество рыжего иностранца было вполне адекватной ценой за это упущение... -----------------> Особняк Абеля Боргезе
Hakaru Gin: --------------> |Клуб "Восход черной луны"| 3 этаж - ресторан, зимний сад К моменту, когда Хакару спустился к стоянке, он успел испытать очередную волну раздражения. Несмотря на живой ум, буквально требующий от хозяина постоянной нагрузки, Гин был больше деятельным человеком. Именно это неумение усидеть за одним местом и заставило альбиноса оставить карьеру ученого - ждать месяцами, годами результата одного единственного эксперимента было для него слишком утомительно. Он не мог постоянно работать с одним материалом и строить бездоказательные догадки. От такого удовольствие получал разве что сухой в своем занудстве и зацикленности на работе Такуми, Хакару же был даже как ученый, скорее просто генератором идей, организатором проектов, чем тем, кто доводит их до конца. Сев в машину, Хакару убедился, что её обошли в своем внимании и остался доволен хотя бы этим. В связи со случившимся в ресторане у него намечался ряд дел, одним из которых волей-неволей становилась работа. Только там можно получить заинтересовавшую его информацию, а эти вышибалы и чересчур смазливый юноша, удачно оказавшийся в нужное время в туалете вместе со своими боевыми навыками, его ой как заинтересовали. Настолько заинтересовали, что ради них он был готов пожертвовать своей командировкой. "Но сначала следует привести в порядок руку", - недовольно сморщился Гин, выруливая из подземной стоянки. Докторов он не любил, больницы тем более и ясное дело в здравом уме туда направляться не собирался, но на такой случай у него всегда был припасен дополнительный вариант действий, к которому он без какого-либо стыда прибегал вот уже несколько лет. Мало того, что они с Такуми учились вместе, а после какое-то время даже работали, Юукио, в отличие от Гина, специализировался в медицине именно на людях, а, значит, лечить для него было естественно. К тому же такому хорошему другу он ни за что не откажет в помощи и поддержки. Примерно так рассуждал Хакару, подъезжая к дому начальника научного отдела. Особо рассчитывать на то, что хозяин окажется в квартире, Гин не собирался, но на случай его отсутствия у альбиноса имелся запасной вариант. Поэтому, когда на вежливый стук не ответили, Хакару не расстроился, а просто открыл дверь своим ключом.
Takume Uykio: ------ >Улицы города Его упрямства хватило даже на то, чтобы зайти в продуктовый магазин и взять первое, что попалось на глаза. Перчатки, одетые поверх бинтов, успешно скрывали порезы, а сами раны стянулись тонкими корками засохшей крови, прилипли к лоскутам ткани и почти не ощущались. Кровотечение тоже остановилось. Перед глазами упрямо плыло. Несмотря на то, что он сумел открыть пузырек с анальгетиком и принять лекарство. Оставалось благодарить собственный ритм жизни и то, что одежду он преимущественно носил темную. Портье, привычно не обратил внимание на странного жильца, который целенаправленно прошел к лифту, неся на руках несколько объемных пакетов - об их содержимом Юу предпочитал не задумываться, потому как понятия не имел что же он купил в продуктовом магазине кроме минералки, за которой собственно и зашел, как за необходимым компонентом для приема внутрь медикаментов. Оставался вопрос, сможет ли он сам себе вколоть необходимые добавки и лекарства, а так же поставить катетер для переливания крови, которую заказал в институте. Тут же возникал вопрос, будет ли он на тот момент в сознании, потому как веки упорно слипались, голова кружилась, а кровь должны были доставить только через час... Такуми вздохнул, выходя на нужном этаже. Самой сложной задачей оказалось открыть замок - руки банально не слушались. Квартира встретила включенным светом, хотя он не помнил, чтобы оставлял его. Посчитав этот фактор незначительным, Юукио осел на пол в коридоре, едва захлопнув за собой дверь. Нужно было сделать так много. Например - снять ботинки. А еще оставалось пальто и прочая одежда, а еще - нужно было сделать несколько уколов, еще - разложить купленные продукты, а еще... Он закашлялся, тяжело опираясь на стену, зная что на ней наверняка останутся кровавые пятна. Дело было даже не в серьезности повреждений - впервые за долгое время он был полностью обессилен, и эта сосущая пустота внутри так жестоко напоминала тот момент, когда он остался один, что перед глазами плыло уже совсем по другой причине. Впрочем, проблему силового запаса всегда можно было решить легко. Достаточно дойти до кабинета и ввести себе SD-стимулятор. А побочные действия от него - не важны. Главное суметь сделать себе укол... В этом полубессознательном состоянии, он даже не заметил, что в его квартире есть кто-то еще...
Hakaru Gin: Разувшись, Гин легкой походкой направился прямо по коридору, открывая те седзи, которые вели в другие комнаты - убедиться в отсутствии хозяина было как минимум желательно. В конце концов, Такуми, если вдруг засыпал, имел специфическое умение не просыпаться от постороннего шума, не находящегося в его интимной слышимости. Сбросив свое пальто в зале на диванчик, Гин заглянул в кабинет и спальню, и только после этого прошел, наконец, на кухню. "Как и ожидалось", - угрюмо подметил Хакару стерильную пустоту. Чем питался сам Юукио, оставалось загадкой для альбиноса, который и сам зачастую забывал об обязательных приемах пищи, но никогда настолько не увлекался в этом процессе. С другой стороны, в отличие от Такуми, у Гина был личный служка, который всегда умудрялся напомнить о себе удивительно вовремя. Потыкавшись в пустоты кухни, Хакару вернулся в кабинет, где обнаружил фактически отживший свое монитор, надрывающе завывающий какую-то ерунду из тех, которые так любил Юу. Убавив звук до минимума, Гин убедился, что даже это не избавляет его уши от едва слышного пищания и, посчитав, что подобные меры будут более гуманными, просто лёгким движением руки выключил явно уставшую машину. "Так-то лучше", - компьютер волновал Хакару чисто с профессиональной точки зрения, но так как поинтересоваться его содержимым было сложно, оставалось только довольствоваться ноутбуком, на включении которого послышался какой-то шорох в прихожей. Совершенно беспардонно вставив принесенную с телефоном карту памяти, Гин обнаружил и начал копировать именно те документы, которые его интересовали, на тот случай, если Такуми по какой-то причине взбрыкнется и не захочет делиться с ним сладеньким. На скорость даже при объеме информации альбинос никогда не жаловался, но однако шорох в прихожей затих ещё до того как он начал своё черное дело и более не проявлялся до его завершения. Вынув карту памяти, Гин выключил ноутбук и вернулся в прихожую. Сказать, что он был удивлен увиденной картиной, было бы приуменьшением эмоционального ряда, который испытал в ту секунду альбинос. Совершенно непригодный для нормального общения зануда стоял и пачкал свою стенку, не обращая никакого внимания на Хакару. Последнее, очевидно, было связанно с тем, что Юу не услышал, как тот ходил по квартире. Не ставя ему это в вину - Гин обычно передвигался довольно тихо - мужчина зашуршал пакетами, пытаясь обнаружить там что-то пригодное к употреблению. - С возвращением, Юу-тян, - сладко протянул Гин, обращаясь больше к совершенно неожиданному рамену быстрого приготовления. Несколько нестабильное настроение вызвало совершенно естественное, но такое редкое желание поесть. К этому моменту он уже успел осознать, что помощи от Такуми на сегодня не дождешься, а значит, руку ему автоматически придется вставлять самостоятельно, если, конечно, хочет помочь другу. Как раз это было очень сомнительно. - А я тебя так тут ждал. Знаешь, с таким холодильником нельзя жить. Ты хоть иногда покупай в него что-нибудь.
Takume Uykio: Он должен был сразу заметить. И наличие лишней пары обуви, и затихшие колонки. Не говоря уже о чужом присутствии. В любом другом состоянии, даже своем обычном сонном, он бы обязательно заметил, но сейчас затуманенный транквилизаторами и анальгетиками мозг был способен воспринимать лишь фактические данные. Оказались они совсем не утешительными. Настолько, что в первую секунду Юу даже решил что это просто бред, а он уже отключился от кровопотери. Однако, именно это несоответствие с реальностью ввиду наличия в его квартире человека, который теоретически должен находиться сейчас на континенте, и пребывать на нем еще в течении как минимум двух недель, заставило мозг работать на анализ, приводя все тело в движение. Юу пошевелился, отрываясь от стены, и с непередаваемым выражением на лице воззрился на копающегося в принесенных с собой пакетах с едой альбиноса. Беспардонности последнего он не удивлялся уже давно, однако же... - Гин? - от удивления он даже забыл свое вечно-занудливое требование к более формальному общению. - Что ты делаешь в Японии? На данную секунду этот вопрос был едва ли не более животрепещущим, чем наличие главы аналитического отдела в его собственной квартире. Кстати о том, как он попал в нее, Такуми предпочитал не задумываться. Проводив взглядом выуженный из пакета быстрорастворимый рамен, который он совершенно не помнил как покупал, г-н доктор предпринял довольно успешную попытку подняться. Темнота перед глазами не мешала ориентироваться, зато вот неожиданной болью отозвался поврежденный бок. Юукио стиснул зубы. - Впрочем, не важно, - сказать, что присутствие альбиноса его обрадовало, означало очень сильно солгать, потому он не знал более беспринципного и эгоистичного человека, который со всей своей беспардонностью умудрялся не просто влезать в чужое личное жизненное пространство, но еще и делал это так, что выгнать его оттуда было трудом непосильными. По крайней мере, теми вежливыми методами, которыми обычно оперировал Юукио. До вежливости наследнику семьи Хакару было так же далеко как до луны пешком, а прозрачных намеков он или не понимал, или старательно не замечал. Такая же техника игнорирования зачастую применялась и в тех случаях, когда речь шла о чем-то нежелательном, недостойном или же просто опасном. Юу тяжело вздохнул и принялся осторожно снимать с себя пальто: - Я даже не буду спрашивать какими путями ты проник ко мне в дом и что делал в нем во время моего отсутствия, - бесполезность процесса угнетала, пальто упрямо не желало отлипать, пропитавшись кровью и присохнув к телу, а все что ему хотелось - это уснуть, но докучливой Жертве, разумеется, на это было наплевать. Как и на его личное мнение и желание, разумеется.
Hakaru Gin: Как все-таки Юукио умел удивляться! Даже сейчас весь израненный и бледный, он представлял самой картину настолько невинную и жалобную, что не умиляться было невозможно. Перед этой откровенностью таили все позывы соврать. Впрочем, от правды Юукио легче не становилось ни разу. По крайней мере, не от той правды, которую умел представлять Гин. - Какой неконкретный всё-таки вопрос... В Японии я живу и работаю, но ты видимо интересовался, почему я не в Китае, - очевидно, решил облегчить формулировку вопроса Хакару, дабы Юу лишний раз не напрягался. Блуждать от ответа конкретно в этот раз он не видел никого смысла. Кроме того Такуми этого явно оценит. - Так вот моя командировка там закончилась. Я вылетел, как только уладил все дела. Очевидных мучений Такуми, Гин или не видел, или не желал замечать. На прямой вопрос он бы честно ответил, что плевать хотел на идиотов в целом и бойцов в частности. От Юукио с его потрепанной аурой и минимум силы буквально несло системой, как может нести порохом от убийцы, только что вернувшегося с дела. Этот "запах" нервировал альбиноса, раздражал, заставлял планировать то, в чем он сам не нуждался, взамен того, на кого у него были уже четкие, далекоидущие планы. Хакару, конечно, любил приключения, но совсем не такого рода. - И не спрашивай, - великодушно позволил альбинос, решительно отбуксовав пакеты на кухню и поставив чайник. - Но вообще я бы мог ответить, - заверил мужчина по возвращению к Такуми. "Что зашел через дверь". Без пакетов с провизией представшая перед ним картина казалась ещё более жалкой. На мгновение, пока Гин любовался попытками отодрать от своего бока свое же собственное пальто так, чтобы сам бок остался на месте, над ним возобладала злоба. В своё время он потратил немало времени и сил, чтобы вытащить этого трупака с того света. Последний к слову его усилий не оценил, но зато теперь Хакару чувствовал перед ним такую же ответственность, которую испытываешь перед израненный, принесенным с улице и выхоженным животным - после стольких вложенных в него усилий было бы глупо позволить ему сдохнуть. - Я помогу, - пропел альбинос, врываясь в личное пространство зануды. Злость требовала выхода, и раз уж Такуми считал себя достаточно взрослым и самостоятельным, чтобы там смачно гулять в системе, ему придется в личном порядке справляться с возникшими в связи с этим трудностями. - А я думал ты забросил практику, - проговорил чуть ли не на ухо Гин, одним жестом отодрав, наконец, пальто, кровью прилипшему к боку, заодно и осматривая возможный урон. - Кто бы это ни был, надеюсь, оно того стоило, - если бы ситуация была бы с точностью обратная, Хакару послал бы Юу с его помощью далеко и надолго, схватив того за шкварник и выпинув за дверь, но Такуми для этого был слишком тактичный, а Гина его личная бесцеремонность нисколько не беспокоила.
Takume Uykio: Отвечать на очередную изворотливую "вежливость" сил у Юукио не было. Было в этом что-то из серии про то, как ты спросил у хозяйки с каким мясом будет суп, а получил рассказ про технологию приготовления, состав, подробную опись продуктов с историей про то в каком месте они были выращены, как куплены, и что в лавке овощей напротив, лоба стоит на 87 йен дешевле, чем в местном супермаркете. Такуми вздохнул. - Ясно, - других комментариев к объяснению явление Хакару Гина в коридоре своей квартиры не требовалось хотя бы по той причине, что разбираться в словесной паутине у него сейчас не было способности - мозг настойчиво пытался отключиться от окружающей реальности. Настолько настойчиво, что Такуми даже пропустил тот момент когда китаец пошел на его кухню, как включил чайник и как вернулся. - Ясно, - снова повторил он, устало поднимая на альбиноса глаза. Взгляд с трудом фокусировался, зато он заметил на одном из стекол очков капельки крови. Стало откровенно муторно. Тело было холодным, тяжелым, неповоротливым, - Нет, не надо... Я же сказал, что мне не нужны объяснения. Белое лицо в обрамлении таких же белых волос расплывалось отвратительным пятном, превращая опасные, красные глаза в кровяные капли. Юукио подавил рвотный позыв и наконец освободил руку из рукава. Он даже смог через силу улыбнуться, помня о том, что должен поддерживать беседу, тем более с тем, кого считает своим другом. - Я рад тебя видеть, - почти искренне, учитывая, что именно этого человека он сегодня днем вспоминал, и именно он был фактически единственным к кому г-н Такуми мог позволить себе обратится за помощью. Однако весь благожелательный позыв мгновенно улетучился, стоило альбиносу сделать шаг ближе. Что-то в его взгляде Юу совсем не понравилось - было в этом что-то от садистического предвкушения мальчишки, впервые поймавшего бабочку и намеревавшегося оторвать ей крылышки. Но, отодвинуться или хотя бы сказать "нет, спасибо, не стоит" Юукио не успел. Зато его ожидания на счет чего-то из разряда особой жестокости полностью оправдались. От резкой боли, которая была неожиданной, Такуми взвыл и протестующе уперся свободной рукой в плечо альбиноса, стараясь, толи увеличить расстояние между ними, толи удержаться на подкашивающихся ногах. Ухо обожгло чужое дыхание, вызывая новый рвотный позыв, возвращая с поразительной скоростью в памяти события отеля, мертвое лицо в морге и... этот отвратительный, сладкий, одуряющий аромат... Сила... Хакару был Жертвой. Той самой Жертвой, с которой Юукио бы скорей согласился умереть, чем заключить хоть подобие связи. Хоть на пару секунд. Дыхание моментально сбилось, вместе с ритмом сердца. С прерывистого на нитевидный, пропуская удары, после чего понеслось с новой силой. - Оставь меня в покое, - такого яростного шипения Юукио от себя сам не ожидал. Бок горел так, словно с него сняли кожу, как минимум. Он почти задыхался, но это не помешало ему предпринять еще одну попытку вывернуться из цепких рук альбиноса, - Я бы никогда не пошел на бой без необходимости и ты это знаешь, - судя по ощущениям, у него снова мог случиться спад легкого. А в глазах было совсем темно. Из-за большого количества слов Юу снова закашлялся. Это было последнее что он помнил, проваливаясь в липкую, холодную пустоту. А еще - кровавые пятнышки на сером джемпере Хакару.
Hakaru Gin: Ситуация в чем-то вызывала ощущение острого дежавю: Такуми забивающийся в угол и смотрящий на всех бешеными глазами раненного зверя; беспечные люди, пытающиеся принести ему свои извинения и благодарности; весёлый дурачок, красиво уложенный в гроб. Почему-то с того времени Хакару очень четко вынес только мысль о том, что такое серьезное выражение совсем не шло тому по сути своей юноше, закончившего свою жизнь героически и глупо. Самое верное в данных обстоятельствах было бы уйти, оставив зануду наедине со своими психами. Судя по всему, ничего страшного с ним не произошло. Чтобы не случилось в системе, но пошел он туда не ради того, чтобы самоубиться, следовательно, сделает все, чтобы вернуть себя к нормальному функционированию. Но и как несколько лет назад, Гин, каждый раз обещающий себе не влезать в личные отношения, всё равно в них влезал. - Но ты же ученый, Юу-тян, а ученые должны хотеть получать свои объяснения, разве не так? - в голосе Гина сохранялась едкая ирония. Ещё не сарказм, но уже что-то на гране. Наверное, по-своему ему было обидно, что Такуми находился совсем не в том настроении и состоянии, чтобы шутить с ним шутки, а это означало, что как минимум все его чувство юмора будет растрачено зря. "Жаль", - в который раз за день подумал Хакару, оглядывая бок Юукио вполне профессиональным взглядом. Для этого того пришлось слегка прираздеть, а учитывая внезапную сопротивляемость Такуми, это было сделать не так легко, значит, ещё более раздражающе. - Я тоже очень рад тебя видеть, - ласково улыбнулся Хакару, осторожно пальцами исследуя самую, по его мнению, опасную рану. Кроме того она была одной из немногих лично ему очевидных - Такуми не спешил давать ему отчет, где он лазил и как его порезали. Это затрудняла поставленную Гином перед собой задачу, но альбинос никогда не боялся личных сложностей. - Можешь вести себя спокойней? Из-за того, что ты брыкаешься, я ничего не вижу и могу сделать тебе больно уже нечаянно, - раздраженно бросил Хакару, прижимая начальника научного раздела к стене. Физически тот был слабее, и при примерно равной комплекции, явно проигрывал натренированному мужчине. Зарождающаяся истерика моментально вывела Хакару из себя. Кроме того, по своей нервенной беспечности, Такуми задел больную руку, заставив альбиноса заметно сморщиться. Отвесив Юкио хорошую оплеуху, Гин подхватил уже оседающее тело. Именно этого он собственно и добивался ещё тогда, когда раздеребил бок, рассчитав, что болевой шок сделает свое черное дело, избавляя Хакару от лишний усилий по уговариванию и принуждению. - Знаю, - ровно, без какого либо акцента проговорил Хакару, освобождая молодого мужчину от верхней одежды и перчаток. Труд к слову немалый, учитывая, что от обездвиженного тела не добиться никакой помощи, но всё же более приятный, чем проделывать тоже самое, но уже через сопротивление объекта. - И что мне с тобой теперь делать? – уложив мужчину на пол в прихожей, альбинос уже более внимательно осмотрел все найденные им раны и царапины. Ничего по сути серьезного не обнаружив, он принялся за исследования ауры бойца, сделав логичный вывод, что основная проблема таилась в нехватки силы. Никуда перетаскивать Такуми альбинос не стал – при данных обстоятельствах местный дискомфорт выдержать проще, чем лишний раз беспокоить все эти кровоточивы. Подложив ему под голову собственное пальто, Гин ставил на какое-то время Юукио одного и прошел к пакетам, в которых видел бинты и обезболивающие. Там же он, наконец, обратил внимание на свою руку, сняв самодельную повязку. Конечно же, полностью вывихнуть руку боевику не удалось, но частично вытянуть кости из своих мест он всё-таки смог. Самостоятельно вправить такую радость полностью Хакару бы не смог, но попытаться стоило. Вколов себе по периметру обезболивающее, Гин потянул за ладонь (правильных хват сам себе он все равно бы не сделал) и дождавшись когда кости вроде бы заняли свои места, наложил повязку. "Теперь к хирургу всё-таки придется сходить", - сморщился альбинос, набирая воду в самую большую тару, какую смог найти. Её и пакет с подготовленными бинтами и лекарствами, Гин отнес обратно в прихожую, где спокойно себе сопел травмированный боец.
Takume Uykio: От сильного удара по щеке, голова мотнулась в сторону, как у тряпичной куклы. Собственно, Юкио и ощущал себя сейчас именно какой-то тряпицей, а еще - невероятным глупцом. Каким бы Хакару не был, медицинский они заканчивали вместе. Он был доктором, хоть и без практики и лицензии, но все же лучше, чем обращение в больницу... Но тело, само отпрянувшее от чужих рук, старая уйти от боли, которую они могут причинить не рассуждало. Это было на уровне рефлексов, вынесенное из почти забытого прошлого. Но, по большему счету, они не сильно отличались в своей бесцеремонности. Сам Юкио не раз накачивал китайца успокоительными только для того, чтобы тот не сопротивлялся оказать ему первую помощь или сделать банальную перевязку. И все же, было нечто... назойливого альбиноса он не мог простить всего лишь за одну вещь. За то, что вернул его к жизни, за то что заставил жить, за проклятые опыты, установившие в его сознании блоки, которые каждый день, каждый часа, каждый вздох, не дают ему умереть. Это было простое использование - нужен был материал для эксперимента, а ему было все равно. Совершенно все равно. Любой другой на месте Юу бы возненавидел такого друга, но ученый испытывал нечто вроде благодарности. За то, что Хакару помог ему исполнить последнюю волю Комуи, потому что его силы воли на это не хватало. А так - подобие жизни, отсутствие чувств и ощущений, механизация действий. Он жив, но не живет. От этого немного легче. Находясь в отключке, он все равно слышал голос, понимая слова, чувствовал руки, бегло осматривающие раны. Всплыла мысль о том, что Хакару следовало бы сперва надеть перчатки, благо в пакете с медикаментами они были, прежде чем начинать осмотр... В сознание он пришел довольно быстро, всплывая из липкой темноты. Отчего-то вспомнилось лицо китайца за пару секунд до того, как он отключился... Злые глаза. Интересно, чем он вывел его из себя? Тем, что так поранился в Системе? Но по-другому было нельзя, и потом - это была его работа. Хакару, тоже являющийся главой Департамента как никто другой должен был это понимать. - Почему ты злишься? - он с трудом приоткрыл налитые свинцом веки. Было очень холодно, а боль почти не чувствовалась. Плохо. Это означало, что он потерял ее достаточно для того, чтобы сердце начало работать с перебоями. - Я уже принял анальгетик... - На всякий случай, чтобы не было передозировки. Такуми снова закашлялся, чувствуя как на губах появляется кровавая пленка. Очень плохо. Это значит, что какое-то из легких задето, а он так надеялся на то, что пронесет. Голова сама упала на бок, не поддерживаемая шейными мышцами. На глаза попалась приготовленная вода и бинты. Мало. Нужно еще сделать несколько уколов и приготовить катетер для переливания. Но как его вводить, если вся кожа на руках исполосована? - Введи мне стимулирующее. Атропин... он в пакете. Три кубика хватит. У меня аритмия... - говорить было трудно, но он заставлял себя, буквально выталкивая слова. Потому что если молчать - он снова потеряет сознание. Сейчас было главным перечислить все необходимое, прежде чем снова потерять сознание. Отсутствие Силы пагубно сказывается на регенерационной способности, поэтому придется лечиться медикаментозным способом, - Еще – любой сильный антибиотик на случай сепсиса или инфекции. И я заказал кровь в институте... Ее скоро доставят. Я много потерял. Сможешь сделать мне переливание?
Hakaru Gin: До того как Такуми подал голос, Гин заметил, как изменился ритм его дыхания и был уже к этому готов. Откровенно говоря, он бы предпочел ещё немного посидеть в тишине. Хотя бы на то время, за которое обмыл бы раны. Далее, чтобы не говорил его лохматый друг, это уже не имело никакого значения, поскольку Хакару приступил бы к главной части. - Я не злюсь, - ровно ответил альбинос. Это не было правдой, но было легче сказать так, чем выкладывать перед лежащим начальником научного отдела все происшествия сегодняшнего дня. К тому же Хакару никогда не отличался подобной откровенностью. Он мог поведать все похождения своей кузины, но не сказать какую-нибудь мелочь, касающуюся непосредственно его самого. Но да, он злился. Злился на сегодняшний день в целом, на свою руку и странное происшествие в туалете в частности. Злился на то, что Такуми был весь изранен. Злился, потому что рассчитывал получить от него помощь, но вместо этого сейчас сидел перед ним на коленях, обмывая и буквально зализывая его раны. Злился, так как ему в который раз приходилось делать это через силу, и даже не из-за того, что для самого Гина подобные действия вряд ли были естественными, а потому что Юкио как всегда сопротивлялся. Он злился вообще, но Такуми это знать совершенно необязательно. - Не успел очухаться, как уже вовсю командуешь, - усмехнулся альбинос, накладывая повязку на уже обработанный бок. - Тебе не кажется, что это немного неестественно? - С руками ему впоследствии придется повозиться больше, но как раз с ними проблемы были больше визуального характера. - По идее должно быть наоборот, но как скажешь, - вполне спокойно ответствовал Гин, больше для того, чтобы лишни раз не нервировать Такуми, который, несмотря на всю свою внешнюю уравновешенность, иногда давал фору последней истеричке. - Скажешь, что с тобой случилось? - сделав укол, Хакару вернулся к обработке ран, но уже на руках. С переливанием могли возникнуть частные проблемы и как доктор (а у него было такое звание), он бы предпочел, чтобы Юкио провел свое время в больнице хотя бы при институте, а не у себя в коморке, но в целом альбинос нисколько в себе не сомневался. Осмотрев результаты проделанной работы (руки перебинтовать ему не удалось из-за того, что он взял с собой недостаточно перевязочного материала) мужчина сделал вывод, что в целом объект выглядел много лучше, чем до того, как альбинос уделил ему внимание. "Что же, подготовительная часть готова". Переливание конечно немного выравнило ситуацию, но неопределенность времени подвоза крови Хакару заметно напрягала. - Юу, я сейчас сделаю то, что тебе вряд ли понравиться, но поверь мне, если бы я не считал, что это необходимо, я бы не делал, - Гин смотрел прямо в глаза бойцу, четко и на особых интонациях выговаривая каждое слово. Положив ему руку на солнечное сплетение, он начал формировать нить связи, вплетая ниточки своей силы, в порванную ауру бойца. - Установка связи. Полное подчинение.
Takume Uykio: Доверится уверенным рукам очень легко. Для достижения спокойствия, выбрать себе точкой отсчета условие надежности происходящего и своей веры этому человеку. Юкио легко вздохнул, чувствуя как лекарство течет по его венам, как медленно отступает дурнота. Снова химия. Вся его жизнь - это сплошная химия. Она течет по его венам, она заставляет его сердце биться, заставляет сокращаться диафрагму, поднимая легкие и наполняя их пузыри кислородом воздуха. Практически искусственное жизнеобеспечение, только вот его тело - сам по себе прибор. Сейчас немного сломанный правда, но это дело поправимое - его организм легко регенерирует. - Прости. Я все тебе расскажу, как только немного приду в себя. все равно мне нужно самому еще раз обдумать происшедшее, и у меня небольшое дело к твоему отделу... - Голова беспокойно мотнулась на подушке, когда Хакару закончил обработку и перевязку раны на боку. До мозга начинали доходить болевые импульсы, а значит работа нейронов возобновлялась после шока и ударной дозы обезболивающего. Это было хорошим знаком, хотя и дышалось ему тяжело. А еще... плечи несколько судорожно передернулись - его не оставляло ощущение холода. Оно обволакивало, наливало расплавленного свинцу в голову и заклеивало глаза темной пеленой, манило закрыть их и уснуть. Но, полностью отключиться от реальности ему не позволяло легкое беспокойство. Он хотел видеть какие лекарства Гин будет ему вводить и хотел знать, что в приемной не напутают и доставят кровь нужной группы. Кстати, доставка от чего-то, задерживалась... - Кровь должны уже доставить. Видимо пробки... Темные глаза ровно смотрели в потолок, отыскивая на его гладкой, словно яичная скорлупа, поверхности какие-нибудь трещинки или хотя бы пятка. На глаза попалось что-то вроде тени, но не на потолке, а на стене. Пятно расплывалось перед глазами, становясь похожим на какую-то птицу. Это было увлекательно. Юу даже не замечал, как начал выпадать из окружающей действительности, неотрывно смотря в одну точку. Из оцепенения его вывел четкий голос Хакару. Альбинос смотрел прямо ему в глаза, что было довольно странным, так как он имел обыкновение прищуриваться, скрывая чувствительную роговицу от света. Смысл того, что он говорил, доходил медленно, хоть Юу и слышал каждое слово, и окончательно дошел лишь когда худая рука, больше похожая на лапу хищной птицы, легла на его живот. - Нет. - Такуми не поверил. Ни в одну секунду он не верил, что Гин может с ним так поступить. Сознание стремительно заливала черная паника, - Хакару, ты не сделаешь этого! Он не выдержал и сорвался на крик, всем своим существом отвращаясь от Связи. Но, тонкие нитки чужеродной силы уже вплетались, отдавались силовым звоном в подкорке сознания, а наполненные Силой слова Приказа... Глаза Такуми стали совсем черными. Он со всей силы, что у него была, отшвырнул от себя альбиноса неповрежденными ногами, лихорадочно, полностью осознавая бесполезность, ища в себе остатки щитов. Было поздно. Было глупо. Было бесполезно. Он был без сил и ранен. Кашель снова сжал легкие, выплескиваясь с губ вместе с кровью. Он ударил в ответ. Не воздвигая щиты, на которые не было силы, а по-другому - срывая все заслонки, раскрываясь полностью и выплескивая на Жертву полный спектр своих ощущений и эмоций. А Приказ и Связь, уже проникшая своими ниточками в саму подкорку ауры, скручивали внутренности, поднимая тошноту, муть, отвращение... за то, что это было так маняще... Окунуться в чужой океан силы...
Hakaru Gin: Гин расслабился. Прекрасно зная, что последует за его действиями, он расслабился, позволяя потоку событий захватить себя. Получив толчок ногами, мужчина автоматически с усмешкой отметил внезапную прыткость бойца и гулко бухнулся об стену. Ни о каком сопротивлении и речи быть не могло – он находился не в том настроении, чтобы контролировать себя, а иначе вполне мог слишком перестараться и что-нибудь сломать Такуми. Чтобы там не думал его лохматый друг, а относился к нему Хакару вполне бережно. Безвредно для себя ударившись об стену, он агрессивно наблюдал за местной истерией. Откровенно говоря, чего-то подобного Гин и ожидал, но знание и видение вызывало разные ощущения, и в данном случае Хакару предпочел бы ошибиться. - Уже сделал, - довольно холодно ответил альбинос, перестраивая зрение для того, чтобы лучше наблюдать ауру бойца. В конце концов, связь он наладил не для личного удовольствия, а, следовательно, тратить время на пререкания не собирался. – Успокойся. Ты только зря тратишь энергию и лишний раз теребишь свои раны. - Как в конечном итоге это отразиться на его отношениях с Юкио, Гина почти не волновало. Подобные вещи он всегда оценивал с точки зрения личного эгоизма, а лично ему приятней общаться с живым человеком. Отлипнув от стены, мужчина подошел обратно. Всё-таки уровень связи был слишком низким, чтобы зря расходовать силу на передачу её на довольно большое расстояние. Положив руку обратно на грудь, Хакару умело направлял потоки туда, где они были особенно нужны. - Я ничего не почувствую, - все также спокойно, в меру холодно и ехидно проговорил альбинос, усмехнувшись, почувствовав импульс, и скорее догадавшись, чем осознав, что Такуми пытался сделать. – Связь неприродная, временная с просто смешным сроком – ты зря напрягаешься. Но я в любом случае польщен твоей откровенностью, хотя и не могу её оценить до конца, - он мог бы просто затащить Такуми в подсистему и активировать заложенный ранее код действий. В конце концов, методика подчинения была протестировано именно на нем. Но как раз тут вступали понимания о дружбе по-хакаровске - честнее ломать, чем использовать. - Успокойся, - повторил Гин, банально вливая собственную силу в бойца. – Мне это нужно ещё меньше чем тебе. Поправлю и разорву связь. Помнишь, мы это уже проделывали? – необходимость говорить как с маленьким ребенком или с отстающим в развитии, раздражала. Такуми был одним из немногих, что при желании вполне мог понимать его с полуслова. А тут такая нелепость. – Расслабься. Направь всю силу на восстановление.
Takume Uykio: Юкио замотал головой, отказываясь слушать и воспринимать все, что ему сейчас говорили. Не важно, были ли это простые слова или приказы. Импульсы силы вызывали естественные отклик, скручивали, насильно пытаясь восстановить потерянное душевное равновесие, то тщетно. Да, он привык повиноваться, подчинение было его естественным состояние, но когда твой единственный друг поступает так, не нужно ничего. Пусть его мозг сгорит от боли после невыполненного приказа, но он просто не мог вот так взять и успокоится... Юу отчаянно зажмурил глаза, сворачиваясь в позу эмбриона и закрывая голову руками, словно моллюск, прячущийся в своей ракушке, сбрасывая с себя чужую руку. Липкий и безотчетный ужас, так похожий на остывшую кровь заливал сознание. Ни о каком успокоение не могло быть и речи. Он истерил. Как и всегда при малейшем намеке на Связь, на малейшем намеке на любую привязку. Блоки начинало ломать, выбрасывая в память образы, воспоминания, тщательно забитое нежелание жить дальше и еще много чего. - Ненавижу, - отчаянный полушепот, больше свист, а голос и как не его. Сердце сорвано трепыхалось в груди, сжимаясь и пульсируя казалось в одном ритме с его рванной аурой, раздираемой на части сейчас противоречивыми желаниями - вытолкнуть из себя инородную нить и напротив, принять всю направляемую ему Силу без остатка, - Ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу ... - мозг заходился в возмущении от той нелепости, что он сейчас делал, от непрофессионализма, от того что ведет себя как истеричный подросток. Эмоции переполняли, выплескивались наружу словами и хрипом. Кажется, из глаз текли слезы... Его окружало тепло. Укутывало, словно любимая мать ласкает своего ребенка, заворачивая его в пуховое одеяло. Внушало тепло и спокойствие, чувство защищенности и доверие. Боже, как же он ненавидел это лживое ощущение... Боль тем временем уходила, медленно цепляясь крючьями за кожу, за легкие. Он глубоко вздохнул, расслабляя судорожно сведенные мышцы. Этого все еще била дрожь, но отступившая тьма позволяла мыслить чуть более рационально, анализировать, воспринимать окружение и поставляемую информацию. - Пообещай мне, - в лицо альбиноса он не смотрел, со всей силы сжимая истерзанными руками что-то заменившее ему подушку, не обращая внимание как расходится кожа, обнажая плоть, как снова из порезов течет кровь. Ему нужно подтверждение, точка отсчета. Тогда он сможет взять себя в руки, - Дай слово, что так и будет.
Hakaru Gin: Хакару никогда не отличался человеколюбием, поэтому ещё в медицинском у него возникали проблемы с практикой. Везде, где нужно было живое, человеческое общение, он чувствовал себя в какой-то мере некомфортно. Его раздражала людская масса в целом и большинство индивидуумов в частности. Было отвратительно наблюдать за утопающими в жалости к себе, которые самозабвенно размазывали кровавые сопли по лицу и ненавидели тех, кто протянул руку помощи. «Инициатива наказуема». Этот эгоизм, умение воспринимать только свои проблемы просто озадачивали довольно практичную натуру альбиноса. «Если ничего не хочешь сделать для себя сам, если трудно напрячься, чтобы жить, возможно, действительно лучше свернуться калачиком и сдохнуть», - презрительно поджал губы Гин, с отвращением убирая руку. – Какие чудные слова благодарности, - с откровенной усмешкой протянул Хакару, усаживаясь рядом и закуривая одну из принесенных с собой сигарет. Ему срочно нужно было отвлечься, пока он не высказал в ответ всё, что он думал насчет поведения Такуми. Сейчас это было бы пустой тратой времени – зациклившийся на своем несчастии Юу не был способен воспринять хоть что-либо, выбивающееся из его понимания мира. Но впоследствии Гин обязательно вернется к этому разговору. – Надо будет запомнить. Он не мог четко сказать, обидело ли его поведение брюнета или же нет. Уже единожды столкнувшись в чем-то подобным, Гин привык и был готов к подобной реакции. «Возможно, восстановить Такуми было плохой идеей. Да, наиболее эффективной, но слишком неудачной с точки зрения себя любимого. Стоило просто поехать домой и вызвать врача», - лениво затягиваясь думал альбинос. «И почему я в который раз ввязался разбирать это дерьмо?» Отгородившись от человеческих отношений, Гин чувствовал себя свободным говорить и делать всё то, что он считал нужным. Но Юкио будто бы не заметил этой грани, в один прекрасный день просто объявив о том, что является его другом. «И что мне теперь с этой радостью делать?» Наверное, он тогда считал, что взял шефство над тем, кому нужна была помощь. Хакару нередко к ней прибегал, делая это с лёгкостью человека, считающего, что ни просит ничего особенного. Он толкал Юу на авантюры, пытаясь расшевелить зануду, учился с ним, брал его конспекты, шутил над ним, как-то незаметно привыкая к существованию этого индивида рядом с собой. Пожалуй, он просто поверил в этот бред про дружбу. Когда жертва Такуми погибла, он не ощутил утрату, но был очень удивлен тем, как тяжело это переносил Юу. Это было странно. Хакару помнил разрыв своей природной связи, то ощущение утраты, которую он за собой понес, но его лохматый друг не просто мучился духовно, он физически себя изводил. Возможно, Такуми так и умер бы, отказываясь от всего того, что необходимо человеку до тех пор, пока природа не взяла своё и тело не перестало функционировать. Гину тогда показалось, что позволить вот так вот умереть, было бы слишком просто. Он вообще как-то привык к тому, что боец не умирает от одиночества по своей жертве, а наоборот всеми силами пытается его достичь. Наверное, он даже завидовал мертвому дурочку, которому, не имея особого ума и каких-либо талантов как ВС, удалось сделать то, на что сам Гин судя по всему способен не был. Единственное, что ему действительно хорошо удавалось достичь в отношениях с бойцами, так это ненависти. «К этому ведь тоже нужно иметь какой-то талант». - Мой дорогой Такуми-сан, уверяю, мне до вас нет никого дело и всё, на что вы можете рассчитывать, это минимально необходимое восстановление – такой ответ тебя устроит? – альбинос откровенно прикрыл глаза, насмешливо сбивая пепел прямо на кучу тряпок.
Takume Uykio: Спокойствие не достигается мгновенно. Но он всегда был одним из тех людей, которые с самого рождения не знали как правильно выражать свои эмоции. Впервые улыбнулся он на свое пятнадцатилетие. Никогда не знавший родительской любви, росший без друзей в окружении сухих книг, он доверчиво и как-то совершенно естественно потянулся к первому человеку, который оказался добр к нему. Так замерзший холодной весной росток тянется к солнцу. Да, этот смешной и нелепый юноша стал для него солнцем. Стал для него целым миром. Ради него он улыбался. Только вот человека, который смог выбить из него эту улыбку больше не существовало. Помнится, он не поверил, что все кончено. Увиденная картина аварии, рвущая боль от потери Связи - все это воспринималось совершенно нереально, словно и не с ним. Словно он уснул и ему снова снится кошмар. В черном, беспросветном отчаянье последовавших после дней, он ждал, так долго ждал, что кто-нибудь придет и разбудит его. Так же как до этого ждал кого-то, кто заберет его от учебников и наставников. Но... никто не приходил. И тогда, когда надежды совсем не осталась, из окружившего черного мрака, его вывел... запах его сигарет... Такуми медленно открыл глаза, отнимая руки от лица. В длинных, ломких пальцах тлела сигарета. Отстраненно он проследил за тем, как рука поднимается, поднося мунштук к губам, как вспыхивает шапка пепла на конце, как слетает потом с губ струйка дыма. Он снова закрыл глаза. В груди, горле, животе, между лопаток, под языком... везде, слабо пульсировала Сила, успокаивала, подкупала на доверие. Все верно. Приказ был успокоиться, а собственное состояние... Собственные психозы... Юу качнул лохматой головой и слегка приподнялся на руках, совершенно естественным движением ложа голову на колени альбиноса, отворачиваясь, пряча лицо в складках ткани на его животе. Чужое тепло встрепенулось, накрыло с головой - тактильный контакт при установке неприродной связи важен, это скажет любой учебник, но Такуми сейчас думал не об этом. Раненое животное в благодарности всегда будет тянуться к своему спасителю. Изрезанные пальцы сжали ткань свитера с боку. - Извини, я не справился с приступом паники, - суховатый и взвешенный ответ, ровный тон. Сейчас он мог оценить поступок Гина адекватно, даже благодарно, потому как естественные решения проблем всегда будут предпочтительней искусственно созданных. Их природные сущности были природнодополнимы друг другом, и даже будь он чуть в более уравновешенном после боя состоянии, то возможно сам бы просил о подобной услуге, зная при этом? что для обоих этот шаг будет... не наилучшим решением. Ведь они оба, раз обжегшись на молоке, предпочитали обходить десятыми милями все водные объекты... - Тебе стоило вколоть мне успокоительное. Извини за доставленные неудобства. В дальнейшем я постараюсь быть максимально адекватным, надеюсь на выгодное сотрудничество. Сухие фразы стандартной десятиэтажной вежливости. Когда нет слов - говори по правилам этикета.
Hakaru Gin: С самого начала их общения, Такуми часто намекал на животность повадок Хакару. Альбинос думал, что это из-за того, что на себя со стороны смотреть тяжелее. Гин никогда не льнул к прикосновениям, никогда не тянулся к людям, всегда был недоверчивым, едким и скользким. Рядом с ним прямолинейным и откровенный в своей наивности Юкио казался ангелом во плоти. "На самом же деле ты тот ещё подхалим и подлиза!" - беззлобно хмыкнул мужчина. - Ты его уничтожил, - протянул Хакару, выдыхая очередную порцию дыма. Прикосновения заметно напрягали, но как-либо избегать их альбинос не стал. Сконцентрировавшись на собственном дыхании, он старался не обращать внимание на то, как руки, терзая его полувер, щекотит тканью кожу. В конце концов, совсем немного перетерпеть Гин мог, а Такуми по характеру смирный и вряд ли будет раз за разом менять дозволенное положение. - Я про свитер, - чуть позже пояснил он. На его, гиновском языке это означало, что извинения приняты, а обиды, если таковые и имелись, отложены до более удачного момента. Плохого Хакару не забывал, но и умел помнить хорошее. Сейчас нагнетать обстановку какими-либо претензиями с его стороны было бы необдуманно, поэтому он просто позволил себе немного расслабиться, положив руку на плечо. Если бы не вывих, то мужчина обязательно почесал бы Юу-тяна за ухом, как бы насмешливо подчеркивая его место, но, увы, запястье не было способно на такие подвиги в данную минуту. - А ещё своей истеричностью ты убил мои усилия. Посмотри на свои руки, - Такуми оставлял на серой вязи бурые пятна. "Если он будет продолжать в том же духе, то я скоро стану выглядеть как какой-нибудь мясник", - выдохнул Хакару, внимательно рассматривая ауру бойца. Что-то заживет только от силы, чему-то надо будет уделить отдельное внимание. Гин не занимался этим раньше просто потому, что дожидался, когда его приказы дойдут до сознания Такуми. Судя по всему, это случилось. - Пока мы тут, может, расскажешь сказку о своих сегодняшних похождениях? Ты же знаешь, я люблю подобные истории.
Takume Uykio: Окутывающее тепло расслабляло. Веки снова становились тяжелыми, а дыхание сонным, тихим. Только вот ощущения были не такие как от кровопотери - пригретое силовыми потоками тело, возвращалось к привычному регенерационному темпу. Клетки восстанавливались, процессы метаболизма ускорились, убыстряя сердечный ритм и дыхание, повышая температуру. Юкио вздохнул - если раньше было нестерпимо холодно, то сейчас напротив по вискам катился пот и он был совсем не уверен, что у него нет жара или, что еще хуже, лихорадки. Шерстяное тепло под щекой было немного колючим. Он вполне уже успокоился, вслушиваясь в собственную реакцию на поступающую силу и ритм чужого сердца. Закрыв глаза и не шевелясь, он старался прировнять ритм собственного дыхания и частоту биения сердца к биоритму Хакару, синхронизируясь. Довольно сложно, если учитывать то, что мышцы все еще помнили нервную дрожь, а в сознании крепко засела тщательно забитая паника и страх. Доверяя этому человеку свою жизнь, он не мог не опасаться, зная какие безрассудные порой идеи возникали в этой белобрысой голове. А если они будут Связаны, и если синхронизация пройдет как положено, Такуми просто не сможет возразить, как это делал обычно. - Прости, что? - на какую-то секунду он не понял о чем идет речь и открыл глаза, вглядываясь в лицо над собой в поисках объясняющего фактора. Альбинос докуривал вою сигарету. Табачный запах назойливо лез в нос, вызывая новый приступ удушья. В горле запершило. Он не курил и не переносил этого запаха. Лишь в отдельные жизненные моменты, признавая тягу организма к никотину как к необходимой составляющей для повышения артериального давления. Гин пояснил. Такуми косо посмотрел на легшую ему на плечо руку и снова вернулся к изучению вязки свитера. Вообще, он ожидал от альбиноса подобного жеста, или даже чего-то более вольного и нетактичного, типа почесывания за ухом или поглаживания по макушки. Такое уже однажды было - вот только за сравнение себя с собакой, Юу вспылил и выставил китайца из своего кабинета, - Извини. Я могу возместить ущерб. Вообще, ни состояние собственных рук, ни состояние свитера альбиноса его сейчас не слишком волновали. С отстраненным интересом доктора он рассматривал ноющие и кровящие ранки на пальцах, подмечая что в них частично набился ворс, а значит придется промывать и дезинфицировать, чтобы не было воспаления. На предложение рассказать причины своего состояния, Такуми согласно кивнул. Это требование он считал справедливым, к тому же в любом бы случае подготовил потом подробный отчет. - Я столкнулся на улице с пропавшим образцом. Хильд не вняла доводам разума, и возвращаться в лабораторию отказалась, вызвав меня на бой. Вот собственно и все. Бой закончился в ничью. Думаю, у нее сейчас сильное переохлаждение и раны, идентичные моим.
Hakaru Gin: Гину несложно было представить, что сейчас думал Такуми. Его мышление не было ни замысловатым, ни спонтанным. Когда-то каждый из них проходил сложный психологический тест, определяющий темперамент, жизненные приоритеты, характер... если владеть всей этой информацией, предугадывать действия или даже мысли не сложно, но как раз это в случае с Юу Хакару мог и раньше, именно поэтому взявшись тогда вытаскивать его из той могилы, куда он себя закопал. Внушить ему мысль о том, что умирать нельзя, ибо это нарушение воли Жертвы, было проще простого. Это Такуми усвоил сразу, хотя и не спешил реализовывать. Чтобы жить, нужно функционировать - есть, пить, спать, работать. Чтобы жить полноценно, нужно получать от жизни удовольствие, иметь какие-то цели, к чему-то стремиться, банально радоваться каждому дню. Юкио жил от задания к заданию, полностью уходя в то, что делал. Хорошо для клана, хорошо для научного отдела организации, но, по мнению Гина, совершенно неполноценно. - Тебе пора бы уже научиться жить нормально. Невозможно же каждый раз так реагировать на банальную связь. Это глупо, - спокойно ответил Хакару на свои мысли. Нельзя сказать, что он никогда не думал, чтобы сделать из Такуми своего постоянного бойца. Как бы сказал сам Юкио, это было бы рациональным решением. У них во многом схожие интересы и образы жизни, оба не отличались банальной общительностью, но вполне находили хороших собеседников в лице друг друга. В целом они неплохо работали вместе и Хакару, наверное, единственный, кто бы мог склонить Такуми на связь, но оставался открытым вопрос, насколько подобное устраивало бы его самого. Гин никогда не страдал от своего одиночества. Он чувствовал себя уязвленным из-за того, что когда-то разорвал свою природную связь, но не чувствовал необходимости в связи как таковой. Не раз участвуя в теневых боях, Хакару многократно менял пары и относился к подобному не лучше, чем например ко смене перчаток, которыми все равно пользовался нечасто. В это же время, Такуми, который бы подчинялся его мнению только потому, что он его жертва, нужен ему не был. Во многом альбинос ценил его как раз за умение убедить себя в неправильности или поспешности своих выводов. Он нужен был ему как человек или даже друг, который может отрезвить в случае, когда Гин слишком увлекался. Такуми преданный, честный, но во всем подчиняющийся своей жертве. Приобретение такого Бойца, не стоило потери друга. - Конечно, возместишь, - он докурил сигарету до фильтра и практически этого не заметил. Плохо. Хакару предпочитал не уходить во что-то головой. Ему всегда казалось, что гениальность это не умение концентрироваться на чем-то одном, даже аутисты добивались вершин в математики, а искусство так рассеивать своё внимание, чтобы везде получать превосходный результат. Разум должен быть всегда нагружен какими-то задачами, чтобы не терять своей гибкости. - Хильд... Знакомое имя, - потушив окурок о влажную тряпку, которой он до этого протирал Такуми, Гин в задумчивости покрутил зажигалку. На самом деле имя удачного эксперимента его никогда не волновало. Его также не волновал ни её характер, ни то, о чем она думала или мечтала. Фактически, если убрать банальные, социальные прозвища, Хакару даже не считал её личностью и не относился к ней как к человеку. Для него она была просто номером дела, в которое организация вложила свои усилия. Когда что-то подобное начинало брыкаться, Гин воспринимал это с тем же раздражением, с которым воспринимают внезапно глючащий компьютер. - Я так понимаю, это тот самый образец, который сбежал из института?
Takume Uykio: Сейчас Такуми слабо был адаптирован на то, чтобы воспринимать окружающую реальность более менее адекватно, а уж тем более реагировать на слова и фразы. Они доходили медленно, с каким-то опозданием, словно он говорил по мобильному телефону с очень удаленным от него человеком. Расслабленные мышцы наливались усталостью, возвращалась забитая максимальной дозой транквилизаторов и анальгетиков боль, а голова сладко кружилась. От Силы. Он впитывал ее в себя благодарно, словно пористая губка, словно пересохший песок пустыни, то есть без остатка. Насыщаясь, он расходовал ее разумно, только на самое необходимое, стараясь прочувствовать куда направляет ее токи Жертва, и не был жаден как большинство знакомых ему бойцов, отбирая силы равномерно и понемногу. Потому что если в пустыне пройдет внезапный ливень, повсюду не вырастут оазисы. А лишь много зыбучих песков буде подстерегать неосторожных путников. - Я знаю, что это глупо. Ты же знаешь, я пью успокоительные, - он ответил с большим опозданием, вспоминая когда последний раз создавал с кем-то связь. Кажется, это было в том году с кем-то из сотрудников. Нужно было снять определенные характеристики, а тогда они много работали в Системе. Обошлось без скандала и истерик, но после этого Юкио сел за разработку стимуляторов, которые давали возможность забирать силу из среды искусственно, без помощи Жертвы. Потому что ни в одной из существующих реальностей, ни в одном из миров, если они существуют - а он почти доказал что квантовая теория струн, объясняющая строение вселенной и предполагающая наличие нескольких параллелей, верна - он не мог представить что еще хоть раз согласится на то, чтобы пустить в свою жизнь другого человека. - Я... мы тестируем новый препарат, поэтому я исключил из употребления все, что могло дать нечистый результат или побочное действие. У меня сегодня спало легкое – думаю, что из-за того, что препарат вступил в реакцию с чем-то… Я на ночь пил аспирин от головы. Вполне возможно, что это из-за него... Выслушав Гина, он согласно кивнул, и вновь перевел взгляд на руки. Можно было попытаться вытащить грязь из ран ногтями, но это означало снова их раскровить. Вздохнув, Юу мрачно думал о том, что ловец и охотник из него никудышный. Чуть восстановившись, он будет просить о передачи дело в руки Боевого Департамента. Он ученый, а не ищейка. И кто упустил, тот пусть и ищет. - Да, это этот образец. AZ16 если быть точным. Я столкнулся с ней на улице, когда уже возвращался домой с встречи, - Такуми раздраженно потер между пальцами запекшуюся кровь, стараясь скатать ворсинки. Не вышло. Еще раз вздохнув, он запрокинул голову, рассматривая лицо альбиноса, - Системы было не миновать, я вызвал подкрепление, планируя ослабить или усыпить ее там. Мне частично удалось - из-за переохлаждения она должна была впасть в летаргию, или по крайней мере ослабнуть настолько, чтобы не сопротивляться. Силы в ней не осталось на момент выхода. Но, придя в себя, я обнаружил, что группа захвата так и не прибыла, образец пропал. Единственно - я собрал образцы ее крови, так что можно будет проверить ее состояние. Без поддерживающих стабильность нервной системы препаратов у нее должна начаться деструкция мышц и плавный переход в вегетативное состояние, но я не заметил никаких признаков регрессии. Это странно, - губы пересохли. Он много говорил, но сказать нужно было еще больше, а остальное тело начало затекать и практически не ощущалось, - Хакару, ты можешь помочь мне подняться и перейти в ванную? Нужно промыть раны на руках. У меня есть перманганат калия, разведи его, пожалуйста.
Hakaru Gin: Его доводы всегда немного удивляли Хакару. Или даже не удивляли, а ставили в логический тупик. Такуми умудрялся ставить акцент на внешнем и, по мнению альбиноса, незначительном, полностью игнорируя внутреннее. Гин говорил о том, что ему нужно менять своё отношение к жизни в целом и к бойцам и жертвам в частности, а Юу ответил, что принимает успокоительные. Будто бы они могло решить его проблемы. - Если бы они тебе помогали, я бы не начинал этот разговор, - довольно сварливо протянул китаец, строя страдальческую мордочку - он хотел помочь, а на него наорали, ударили, чуть ли не покусали, а теперь так ровно говорят об успокоительных, что впору поверить, будто все произошедшее тут альбиносу привиделось. Хакару привык верить только тому, что он видел. Следовательно, слова Такуми, его тон просто вызывали некоторый дисбаланс - не вязались они с человеком, который всего пару минут назад орал так, будто его резали. И тем более не вязались с человеком, который регулярно принимает успокоительные. Зато они объясняли некоторую заторможенность его дорогого друга. Тут альбинос хмыкнул. - Вот значит как, - Хакару слегка нахмурился. Не ему говорить об осторожности. В свое время он делал не то, чтобы эксперименты, а скорее откровенные глупости, смешивая лекарства. Но мотивы его поступков были все-таки иными. Он всегда довольно беспечно относился к жизни, хотя и любил её. Кроме того альбинос никогда бы не сделал то, чтобы действительно ей угрожало. С другой стороны за Юукио в этом вопросе Гин ручаться бы не стал. - Да от новых препаратов такое бывает - и легкие спадают, и зубы отваливаются. Поэтому их как-то обычно на других тестируют. Разве не так? – в вопросе ирония и скрытая угроза. А ещё немного любопытства. Лисья натура жаждала подробностей. Красочных, с описанием места, времени и действующих лиц. «Это что же там за препарат, если от аспирина возникает такая реакция?» - Гин всегда был в курсе основным дел, творимых в Лунных (благо его должность позволяла подобную информированность), но быть в курсе и знать всю информацию не одно и тоже. Хакару мог знать о проектах, не вдаваясь в подробности, а сейчас разговор зашел именно о них. Альбинос слушал внимательно, не перебивая и не задавая уточняющих вопросов. В целом, Такуми всегда изъяснялся достаточно точно, пусть и с налетом «лишний» информации в виде совсем ненужных цифр или данных, но вполне приемлемо для такого зануды. С него бы сталось выложить на беловолосую голову Хакару всё. И тогда бы этой голове грозила бы мигрень. Впрочем, сейчас она грозит ему в любом случае. - Она сама себя могла чем-нибудь подобным поддерживать в нормальном или хотя бы стабильном состоянии? – просить сообщить ему о результатах исследований крови альбинос не стал. Если это нужно будет по работе, он узнает при первой необходимости. Если нет – Такуми вполне может сам рассказать при первой встречи. Чтобы там не думал про него откровенно нервный Боец, а Гин по-своему умел быть тактичны. Даже если эта тактичность советовала порыться в чужих вещах, а не задать вопрос напрямую. – В любом случае, я рад что с тобой все хорошо. Лезть в систему с этим ребенком не самый лучший вариант. Она создана для того, чтобы побеждать, - в голосе послышались мечтательные нотки. Примерно с этой интонацией дети говорят о новой игрушке с кучей новоротов и уникальных способностей. - Могу попробовать, - альбинос насмешливо сощурил глаза. – Если ты хотя бы приподнимешься с моих колен. Они, знаешь ли, уже начали затекать. Ты чересчур головастый, - трагично вздохнул Хакару. Небольшая и в чем-то даже глупая насмешка, но альбиносу нравилось добиваться от Такуми реакции. Кто-то же должен её добиваться! – Эксплуатируешь ты меня, мой друг. Ещё несколько таких просьб и мне надоест, - Гин честно предупреждал о подобной варианте, подавая руку. Правую. Если тот потянет его за левую, вполне возможно, альбиносу надоест скорее, чем он может себе представить.
Takume Uykio: Чем дольше он смотрел в белое лицо альбиноса, тем сильнее понимал, что что-то в этой жизни не так. Хотя бы потому, что обычно бывало с точностью до наоборот - наглотавшийся какой-нибудь дряни или раненый альбинос, старательно не подпускал к себе для оказания первой медицинской помощи. Правда после пары предотвращенных инфарктов, вызванных конфликтом препаратов, Юу перестал слушать мнение друга относительно оказываемой помощи и лечил, что называется, насильно, то есть - вырубал при помощи наркоза, а уже потом брался за иголку и бинты. Такуми бледно улыбнулся и приподнялся на локтях, стараясь не морщиться от ноющей боли - действие анальгетика заканчивалось, а ведь они еще даже не приступили к обработке ран. - Именно поэтому я применил заклинание, заставившее ее думать, что меня уже нет в живых. С такой кровопотерей - это не сложно сделать. Смерть противника - необходимое условие для выхода из боевого режима. Иначе от меня бы действительно мало что осталось, но я не столь наивен. Я сам проектировал боевые характеристики этой девушки. Было бы нелепым пренебрегать знаниями, - пожалуй, он был даже немного возмущен словами альбиноса, однако вопрос о необходимых препаратах был открытым, - Я делал скидку на то, что она будет в поврежденном состоянии, потому что вводимый препараты имели биохимическую природу - я лично смешивал их. Подобрать состав, тем более не имея представления о медицинской химии - просто невозможно. Я не думаю, что это могли сделать где-то в другом месте. Скорее какие-то другие факторы... Делясь информацией, он боролся с собственным телом и нежеланием вставать с нагретого места. Колени у альбиноса были не самой удобной подушкой, но... Тепло Силы, текущей по венам, ее ласковая пульсация, знакомый голос и человек, которому он доверял - сочетание этих качеств усыпляло, лишало воли. Он хотел просто отключиться от реальности, позволяя телу продолжать восстановление без участия мозга. - Знаешь, мне внезапно пришла в голову достаточно забавная мысль, - ровный, суховатый тон, с которым была сказана фраза, совсем не вязался с заявлением о том, что доктору что-то кажется забавным. Да и выражение лица его было мрачно и серьезно, словно на похоронах, - Так не обычно оказаться в роли того, кому требуется помощь. Меня никогда не ранили в Системе настолько сильно, чтобы я не мог справиться сам или же было не достаточно Силы Жертвы, - он запнулся лишь слегка, задерживая дыхание и усилием воли отгоняя воспоминания, для того чтобы прикрыв глаза принять протянутую ему руку с трудом поднимаясь. Он постарался частично перенести собственный вес на, и без того, испакощенную стену, стараясь не слишком обременять Гина. Ему было неприятно такое положение, необходимость прибегать к чужой помощи… Потому что, он так устал. От жизни, от необходимости решать все самостоятельно. Устал настолько, что малейший намек на то, что будет позволено расслабиться, доверится, поделиться с кем-то своей ношей, был губителен. Он мог поверить в то, что эта возможность существует. - Помнишь, обычно все бывало наоборот, - он умудрился таки принять вертикальное положение и открыто заглянул в красные глаза, - Это ты сопротивляешься лечению, а я ищу пути того, как бы тебя вылечить не навредив в процессе. Как странно и непривычно... - темная голова мотнулась в сторону. Юу пошатнулся и привалился плечом к стене, - Прости. Я себя переоценил в этот раз. Прости за то, что я в таком состоянии.
Hakaru Gin: - Молодец, - Гин насмешливо потрепал Такуми по голове так, как мог бы потрепать по голове принесшего палочку или сделавшего правильный кульбит пса – как-то по-особенному очаровательно он описывал свои приключения. - Юу молодец - он все рассчитал, обо всем подумал и все сделал правильно, - Хакару попытался сохранить серьезный тон настолько, насколько это было для него вообще возможно, но от ответного взгляда побитого брюнета не выдержал и рассмеялся. - Не смотри на меня так. Это слишком... уморительно. Слова Такуми любой другой не принял бы за хвастовство, но Гину почудился в них намёк на самодовольство, вызвавший моментальную насмешливую улыбку. Ученые по своей природе зачастую похожи. Как и многим, Такуми казалось, что его работа уникальна, и никто бы самостоятельно не дошел так быстро до того, к чему он шел годами. В целом очень верная мысль и, пожалуй, альбинос был готов с ней согласиться, но с одним маленьким "но". Мир ученых нечестный. В нем многое продается и покупается, а многое вообще берется без всякого спроса вне зависимости от того, как хорошо лежит. Воровать информацию тоже искусство. И весьма дорогостоящее. - Иные факторы? - в тоне альбиноса отчетливо сквозило недоверие. Он верил в чудеса, но знал им цену. - Какие к примеру? - зависимость от препараторов не лечится моментально, а Хакару так понял, что у девочки должно было развиться нечто крайне похожее на зависимость. Для этого нужно либо поддерживать в теле необходимую дозу, либо полностью его очистить. И то, и то сложно сделать без посторонней помощи. "А мысль-то о работе изнутри приходит всё чаще". - Работников проверяли? - вопрос закономерный. Кто бы не был виноват в случившемся, а разбираться придется ему, хотя бы потому, что на аналитический отдел в конечном итоге сваливались фактически все дела организации в том или ином контексте. Следовательно, надо спрашивать и выяснять прежде, чем тебя на это пнет начальство. - Что я на это могу сказать? Ты настоящий везунчик и пай-мальчик, - хмыкнул альбинос, которому "везло" гораздо меньше. С другой стороны Гин был достаточно справедливым, чтобы признать, что в большинстве своих проблем виноват был сам, а некоторые можно было бы хотя избежать, имей он другой характер. В целом, Хакару считал себя очень осторожным человеком. На самом деле это означало, что альбинос всегда оценивал степень риска, но не всегда с этой оценкой соглашался. - Но я бы на твоем месте этим особо не хвастался. Мужчину боевые шрамы только украшают, - говорил альбинос, который терпеть не мог отметины на кожи, но лгать или хотя бы скрывать свое собственное мнение за общественным, ему было не в первой. "Мог бы и не напоминать", - заметно скис альбинос, буквально на секунду отвернувшись, упуская момент, когда Такуми продолжил старательно пачкать свою стену. Впрочем, стены он не жалел и японца, пожалуй, тоже, поэтому заметив, просто оставил все как есть. По-крайней мере на то время, которого ему хватило, чтобы закурить ещё одну сигарету - этот процесс обычно успокаивал и приводил мысли в порядок, а подумать было над чем. - Ничего удивительного. Вполне привычный порядок вещей. Судьбе же иногда бывает приятно менять субъектов местами, - говоря, Гин выпускал струи дыма, от которых сильнее щурил красные глаза. Курить в закрытых помещениях надо уметь. - Не ной, - так четко произнес Хакару, что это вполне могло бы сойти за приказ. - Со всяким могло случится, - быть чей-то опорой Гину было непривычно, хотя чем-то подобным он занимался далеко не в первый раз. Это обязывало и напоминало об ответственности, а подобные напоминания не улучшали настроение. Прежде чем он его себе сорвет, стоило, пожалуй, доделать начатое. Примерно с этой мыслью Хакару, закусив сигарету, чтобы та нечаянно не выпала в процессе, толи отвел, толи оттащил брюнета в ванную, где пристроил его уже к кафельной стеночки предварительно включив теплую вожу и всучив антибактериальное было (иного в этом доме наверняка даже и не водилось). После, сбив накопившийся пепел в слив, отправился на поиски "перманганата калия", который ещё ведь следовало развести.
Takume Uykio: Такуми подавил вздох, заранее мирясь со всеми вывертами, что мог применить Лис относительно его персоны. Тут могло быть и фамильярное обращение, и ненужный тактильный контакт, и язвительные замечания, не говоря уже о том, что вытравить альбиноса из того, что Такуми считал своим сугубо личным пространством, было чем-то столь же реальным как летающие золотые рыбки, к примеру. Однако, это не помешало ему недовольно нахмуриться, провожая взглядом отчего-то развеселившегося альбиноса. - Хакару, я конечно тебя очень высоко ценю и безмерно благодарен тебе за помощь, но не мог бы ты относится ко мне с чуть большей толикой серьезности или по-крайней мере не сравнивать меня с домашним псом. То, что в юности у меня были именно собачьи уши, еще не дает тебе право проецировать на меня собачью модель поведения, - удивительно ровно он выдал свою тираду и замолчал, борясь с нахлынувшим головокружением. Вопрос альбиноса был вполне закономерным с точки зрения ученого, но чтобы с точностью выяснить, что же повлияло на физическое состояние Хильд - нужно провести анализ крови. У него в кабинете стоял довольно-таки сильный микроскоп и первый осмотр можно было произвести уже сейчас, но... Ранение давало о себе знать. - Хакару, пожалуйста, давай не сейчас, - почти взмолился Юу, - Я не могу дать четкого ответа на твой вопрос, потому как сам его не знаю. А строить догадки и предположения, не имея под их основой никаких фактов - это антинаучно, - доктор поднял на китайца взгляд темных глаз. Отчего-то, в ровном желтоватом свете казалось, что тени под ними еще глубже, чем обычно, что придавало лицу какой-то измученный вид. Стоять, даже при помощи стенки было сложно. Не говоря уже про то, что пока альбинос прикуривал он нагнулся и попытался снять с себя ботинки, и даже это сделал, правда чуть не задохнулся от боли в руках - отходящие от анальгетика и болевого шока, они отвечали по нервам стократно, по сравнению с настоящим положением вещей. Может быть поэтому он благодарно позволил отвести себя до ванны, где сел прямо на пол, опуская руки в теплую проточную воду. С губ против воли сорвался облегченный вздох. - Я не считаю свое поведение близким к тому идеалу, каким ты обычно меня выставляешь. Скорее, дело во внешнем сравнении. Хотя тут странно - мне казалось, это я хочу умереть, а не ты, а ситуация подобная сегодняшней - произошла впервые. Я, пожалуй, соглашусь на счет судьбы - ее пути неисповедимы, - мыло разъедало кожу, но тут Юкио решил попрать все заветы гигиены и первой помощи, втирая в изрезанную кожу жидкое мыло. Вода, стекающая с пеной в ванную, была насыщенного красно-розового оттенка, иногда - с алыми прожилками. Кровотечение не думало останавливаться, а своими действиями он только сильнее теребил раны. А еще этот запах табака - Юу чувствовал как задыхается от дыма, как не хватает легким кислорода. На лбу выступила испарина. - В благодарность я не буду напоминать тебе, что у меня в доме не курят, - на пол летели испачканные бумажные полотенца, которыми он промокал руки. Не прошло и 10 минут, а его ванная уже напоминала место преступления, - Но, прошу - включи вентиляцию. Она справа от тебя, - непослушными пальцами расстегнув собственную рубашку, он не глядя выбросил ее в мусорную корзину - рукава были лохмотьями, так что стирать ее не было смысла. Осмотр кожи оказался неутешительным, а в мутной дымке, заполнившей сознание, казалось, что альбиноса рядом нет слишком долго. Юу неосознанно потянулся к Жертве, требовательно дергая за нить Связи - слабую и некрепкую, но достаточную для неосознанного Зова, особенно если вы находитесь всего в паре метров друг от друга. - Хакару, - он сидел на полу, плетьми свесив руки в раковину и наблюдая как медленно сочится из порезов кровь, - Хакару... - во второй раз получилось жалобней, но он чувствовал, что еще немного и снова потеряет сознание.
Hakaru Gin: Таинственный "перманганат калия" нашелся довольно быстро. Тара, в которой его можно было развести, тоже. Поэтому временная задержка Хакару была довольно короткой - он только наполнил выбранную кастрюлю жидкостью, высыпал туда темно-фиолетовый порошочек и размешал до ровного цветового распределения. Сигарета к этому моменту успела дотлеть и альбиносу пришлось от неё избавиться. Много курить он всё-таки на ходу не привык, да и помимо всего возникло скребущее чувство, чем-то отдаленным напоминающее совесть. Пока Гин мучил квартиру на предмет нужных Юу вещей, это чувство накалялось, переходя в нечто отчетливое и смутно знакомое. Когда до Хакару дошло, что таким образом Такуми не хочет умереть от одиночества, альбинос чуть не вылил на него содержимое кастрюли. Благо и он, и кастрюля были всё ещё на подходе в ванную и за то время, которое ему понадобилось, чтобы сократить это расстояние, он успел успокоиться. - Никогда так не делай, - раздельно прошипел Гин, ставя весомую кастрюлю рядом с Юу на пол. Его левая рука трагически взвыла, вызывая даже больше раздражения, чем весь такой несчастный вид Такуми. Всё-таки собачьи бы уши ему шли. Собачьи уши, хвост и характерное поскуливание. - Я уже испугался, что на тридцатом году жизни о себе решила дать знать совесть. Вот бы был бы казус, - Хакару уже понял, что его чувство юмора тут никто не оценит, поэтому лишний раз даже не старался. В его отсутствие ничего принципиального в ванной не изменилось - вытяжка, включенная перед самым выходом, исправно работала, на полу появились использованные бумажные полотенца, а Такуми пачкал кровавыми подтеками уже не стены, а раковину. Значительный прогресс, - подумалось альбиносу. Роль нянечки ему определенно не шла - она не только буквально его расстраивала, но и вызывала приступы мигрени. Хотя возможно тому виной была именно связь. Зато пока Юу был без рубашки, можно было полноценно рассмотреть то, что творилось не только с его боком, но и руками. - Прелестно, - сделал вывод альбинос, окуная найденное полотенце в раствор и протирая руку. Количество порезов радовало своим живым разнообразием. "Кровища", заказанная Такуми в институте, действительно была бы актуальной, но её всё не подвозили, поэтому Хакару решился обойтись бинтами.
Takume Uykio: Причины своего столь плачевного состояния Такуми назвать не мог. Было плохо одновременно по целому ряду факторов - начиная от физических и заканчивая моральными. А еще он точно мог сказать - наличие Связи, причем с человеком, к которому он изначально не имел ничего отвращающего и даже напротив - единственно кого допускал в свой маленький мир, было чем-то в корне неправильным. Хотя бы тем, что все начинало оборачиваться именно тем, чем он так опасался - имея в подсознании глубоко утвердившийся факт о невозможности существования без Жертвы, поставленные позднее блоки начинали давать сбой. Он примерно проанализировал состояние и пришел к выводу, что допустить дальнейший контакт представляется возможным только до утра, потому что иначе он перейдет критическую точку. Впрочем, то что сейчас выдавало его сознание более всего походило на бред. Хотя бы по причине того, что окружающий мир он практически не воспринимал. По крайней мере в адеквате, реагируя только на отдельные звуки и движения. От звука опустившейся рядом кастрюли он вздрогнул, тут же волной накрыло чужое присутствие, но последовавших потом прикосновений он почти не почувствовал. Возможно, причина была в том, что кожный покров прошел ту стадию боли, когда она еще ощущается. Сейчас же руки и бок просто горели, вызывая подозрение о начавшейся лихорадке. Когда он попытался поднять руку, ощущение оказалось странным. Словно ее набили ватой. Свинцовой ватой. - Не делать что? - он не понял вопроса, и столь же непонимающе посмотрел на альбиноса снизу вверх. Говорить было тяжело, а точней не говорить, а поддерживать связность мышления и линию разговора. Голова упрямо клонилась к краю раковины, а мысли расползались в разные стороны, словно ртутные шарики по наклонной плоскости. Он помотал головой отгоняя сонную муть, и уже хотел спросить у альбиноса значение его ремарки относительно его, потому что прелестного в сложившейся ситуации он ничего не видел, но тут в дверь раздался резкий звонок, показавшийся каким-то через чур громким. Такуми поднял на китайца чуть затуманенный взгляд и кивнул в сторону входа. - Это, скорее всего, доставили кровь из института.
Hakaru Gin: Методично стирая кровь с многочисленных ран, ранок и царапин, дезинфицируя и забинтовывая, Гин чувствовал, что их, пожалуй, многовато для его спины. Примерно на этом этапе вспомнилось, почему он так не хотел быть доктором при имеющемся вполне медицинском образовании. Работа требовала титанических терпения и усилий. Не думая, на автомате выполнять то, что нужно альбинос умел, хотя подобное давалось ему с трудом, и он про себя вспоминал какой-то въедливый мотивчик, чтобы лишний раз не концентрироваться на персоне Юу. Это как-то странно нервировало. - Ничего, - объяснить свои мотивы не было ни малейшего желание. Это слишком входило в его понимание личного, и наводило на странные мысли. Давненько Хакару не думал ни о чем подобно. Да и мужчина сильно сомневался, что Юкио способен сейчас осознать сказанное. - Лучше введи меня в общий курс дел. Хотя бы тех, о которых тебе известно. Разумеется, я получал информацию в Китае, но хотелось бы чего-то такого, в чем можно было бы быть уверенным, - говоря, Гин преследовал несколько целей. Во-первых, уводя от той темы, в обсуждении которой не хотел участвовать. Будь Юу в своем нормальном состоянии, альбинос бы обязательно заслужил бы какую-нибудь нотацию, а нотации он не любил. Во-вторых, собираясь завтра выйти на работу, мужчина не хотел «плавать» в ситуации. Разумеется, информированность Такуми может быть только поверхностной, но иногда именно такая точка зрения и нужна, чтобы оценивать ситуацию в общем. В конкретике ему выложат в его же собственном отделе. В-третьих, Хакару заставлял поддерживать японца логическую нить беседы из чисто гуманных соображений – видеть, как он пытается не расплываться сознанием, ударяясь головой о раковину было почти больно. И последнее – в его словах было минимум видимой лести и очевидный намёк, который греет самолюбие любому человеку, а Такуми, судя по кровавым пятнам, выступающим на бинтах, был всё-таки человеком. Гин бы доверил в руки доктора свою жизнь, если бы возникла такая необходимость, и он это знал, но намекнуть на это лишний раз, подчеркнув всю его значимость, не вредно. Впрочем, доверие это слепое чувство, к которому Хакару фактически никогда не обращался. Он предпочитал знать точно. - Вполне логично, - вслух хмыкнул альбинос. В его голосе сквозила явная ирония, а взгляд скользнул по часам. Было сложно представить, как Такуми собирался со всем этим справиться один, если реально его хватило только на то, чтобы испачкать стенку в коридоре. – Я как раз перевязал всё, что увидел. Кровь сейчас будет весьма кстати, - губы альбиноса расплылись в улыбке, а сам он с явным удовольствием вытянулся в полный рост. Вляпываться в личные отношения Гин не любил хотя бы потому, что они предполагали подобные вечерние посиделки. – Пойду открою, а ты пока соберись с мыслями… и по возможности с пола. Нахождение в ванной уже неактуально. Можно перейти в спальню или хотя бы в гостиную, где имеется диванчик. Хакару всегда считал, что собственные проблемы нужно решать самостоятельными усилиями, без перекладывания на головы тех, в чьи оплачиваемые обязанности не входило решение твоих проблем. Это было не просто мнением, а четкой жизненной позицией, поэтому, залатав основные раны и закачивая Силой Такуми, альбинос сильно надеялся на то, что его приятель возьмет себя в руки и перестанет изображать из себя амебу, планомерно растекающуюся по полу. Оставив своего внезапного «пациента» Гин направился к входной двери пока в неё всё ещё звонили, по пути убирая особо кровавые тряпки с глаз долой - вдруг кому-то, звонящему придет в голову, что здесь происходит нечто нехорошее. Впрочем, приглашать его вовнутрь альбинос не собирался. За дверью в квартиру действительно обнаружился субъекта из института. Слава богам, его знающего. Иначе бы пришлось долго объясняться, а так обошлось лишь хмурым заявлением о степенности научного отдела с последующим захватом посылки и закрытием двери перед очень удивленным лицом посыльного. Теперь по отделу будут ходить новые слухи.
Takume Uykio: Сознание продолжало ускользать, растворяться, сливаться с пульсацией Силы в жилах. Весь мир сквозь его закрытые веки двигался в такт этому биению, вспыхивая ярко, когда он чуть приоткрывал ресницы, чтобы встретиться взглядом с красными глазами демона. Наводящие ужас его зрачки всегда были насмешливо-холодными, но как и прежде в них ничего нельзя было прочесть. Как и прежде - потому что с самого раннего детства маленький Юкио до смерти боялся историй о китайских лисицах оборотнях, пряча под кроватями амулеты и рассыпая вокруг дома освященную соль, чтобы отпугнуть детей Инари. Не помогло - с возрастом приходит глупость и уверенность к человеку. Он перестает верить в богов, но начинает верить в себя и собственную правость. В чем именно прав становится человек - не важно. Практицизм и скептичность губят изнутри. Так же как и его. Он верил, что может от всего защитить свою Жертву - не смог. Он верил в то, что кицунэ детская сказка и не рассыпал перед домом святую соль, потому что это всего лишь соединение натрия и хлора. Он верил и нет одновременно. За это потерял самое дорогое, что у него было, и попался в лапы лисицы. Из полубреда вырывают ощущения - открыв глаза он видел, как льется в ванную смешанная с его кровью и марганцем вода, приобретая после реакции окисления желтый цвет вместо розового. Тепло по коже. Бинты накладывал Хакару профессионально, но это не удивительно - в конце концов, они оба доктора. Поморщился Юу только раз - когда промывать и перевязывать пришлось самые кончики пальцев - истерзанные и изрезанные он теперь почти не слушались, а это было так плохо - он теперь не сможет работать с реактивами, а подвижность придется возвращать путем намеренных тренировок. Закрывание одной темы и переход к другой он принял с легкостью, признавая за предложенной темой преимущество. К вопросам работы Такуми всегда относился очень серьезно, в отличии от альбиноса, которому подчас приходилось чуть ли не силком тащить на собственное рабочее место. Но, с другой стороны - к получению информации он всегда относился весьма благодарно. Юу вздохнул и попробовал согнуть руку в локте. Вышло плохо. - Хорошо. Только не сейчас, - попытка отлипнуть от стенки, на которую он опирался, оказалась даже удачной. Со второго раза он поднялся, зацепив краем глаза спину выходящего из ванной китайца, - Сначала поставишь мне кровяной пакет. Стойка под капельницу у меня есть в гардеробе. Пока будет переливание, я постараюсь тебе рассказать все, что произошло. Со своей точки зрения. Уточнение было не существенным. Важным было то, что на стимуляторах он мог сейчас мог привести мысли в привычную систему, а подпитка Силой давала дополнительный тонус. До спальни было ближе чем до гостиной, поэтому Юу не долго думая, лег на кровать, не разбирая ее. Рассматривание гладкого как яичная скорлупа потолка не принесло никаких раздумий, но вселило что-то сродни уверенности. Хлопнула входная дверь. Такуми прикрыл глаза, прислушиваясь к своему физическому состоянию. В целом, он мог охарактеризовать его как удовлетворительное. Увиденный на выходе из ванной силуэт в зеркале больше напомнил ему мумию, но это была вынужденная мера. Подождав пока альбинос вернется, Юу сел на кровати внимательно глядя на друга поверх очков. - Хакару, можно я задам тебе один вопрос, прежде чем перейду к предоставлению информации? Почему ты вернулся раньше почти на две недели? Похороны перенесли? Или ты закончил дела раньше? Твое желание знать новости и события от первого лица мне понятно, но я тоже хочу знать, что с тобой случилось. Или ты думал, я не заметил, что у тебя повреждена рука? - самосознание выравнивалось и приходило в норму. Привычка скрупулезно вытаскивать из китайца его "секреты" никуда не исчезла даже после полного психологического расстройства. Сейчас, почувствовав себя лучше, Такуми считал своим долгом выяснить, что привело альбиноса на порог его квартиры именно сегодня. Тут было дело не в подозрительности - Гину он доверял как себе и не сомневался в его преданности клану ни на секунду. Однако, это не мешало ему волноваться - слишком высокие посты они занимают. И слишком многое может произойти за короткие две недели, которые они не виделись.
Hakaru Gin: Стойка нашлась именно там, где упомянул Юу. Если бы её там не было, Хакару бы заподозрил, что состояние японца сильно отразилось на его мозговой деятельности, и отправил бы его спать. Возможно, даже насильно. По-крайней мере эта мысль казалась вполне привлекательной в данных обстоятельствах. Увы, но Гин не мог даже позволить себе мысль о том, что стойку могли украсть, несмотря на то, что это также объяснило бы её отсутствие. Такуми был не просто занудой, а педантом, запоминающим каждую мелочь, творящуюся в его пространстве. Что-то незаметно стащить у него было почти невозможно. Уж Хакару-то об этом точно известно. Найти «больного» было совсем нетрудно, даже учитывая небольшие размеры квартирки. Достаточно идти на атмосферу унылой обреченности. Как-то альбинос пошутил, что удивлен, что аура Такуми выглядит также как у всех бойцов, потому что думал, будто она должна быть как минимум фиолетового, а то и черного цвета. Юу уже тогда был человеком, обделенным на чувство юмора, поэтому в ответ зачитал ему короткую лекцию о бойцах, жертва, силе и ауре. Впрочем, Гин подозревал, что это было своеобразной местью ботаника. - Я смотрю тебе лучше, - ядовито улыбнулся альбинос на шквал вопросов. Вопросы, задаваемые не им самим, Гин не любил. Особенно если они касались личных тем или затрагивали его семейство. Такуми же удалось поднять сразу все неприятное. – Но у тебя все также плохо с математикой. Твой один вопрос исчерпался уже тогда, когда ты спросил «а можно я задам тебе один вопрос». И на него я честно тебе ответил бы «нет, нельзя», потому что отвечать на твои вопросы всегда очень утомительно, - пристроив стойку к кровати, Хакару повесил на неё пакетик и начал возиться с трубкой и иголкой. Гин буквально кожей чувствовал, как в ответ на его неприкрытый сарказм Юкио начинал откровенно супиться. Вряд ли брюнет подозревал об этом, но когда что-то оскорбляло его понимание действительности, он очень мило поджимал губы. Выражение лица при этом становилось достойным пятилетней девочки (или мальчика), у которой отобрали конфетку. Она ещё не плачет, потому что неуверенна, насколько серьезен её обидчик, но уже строит в голове планы страшной мести. Например, хлюпнуть носом, разразившись тирадой и побежать жаловаться маме/папе. Вряд ли сейчас это актуально, к родителям Юу всё-таки перестал бегать (хотя навещал их с завидной регулярностью и подбивал на тоже самое Хакару), но проверять пределы стойкости Бойца Гин не стал. - И ничего-то от тебя не утаишь, - откровенно хмыкнул альбинос, более ничем не выдавая ни состояние своей руки, ни обстоятельств, во время которых произошла травма. Ранее он бы предпочел поговорить именно об этом, а не о своем семействе. Сейчас был больше склонен к обратному. - Какие похороны? – Хакару позволил проявиться в своем тоне усталости. Он действительно довольно уныло смотрел на ближайшее будущее. Да и настоящие, в виде поисках на забинтованной руке вены, представлялось не слишком радужным, но впрочем, завершилось успехом. - Дед умер более пятнадцати лет назад. Но зная, что эта единственная дата, на которую меня можно ожидать в Китае, мать взяла её в оборот, чтобы оповестить об очередной свадьбе. Не своей, правда, но оставаться на праздновании не было не малейшего желания. Поэтому, завершив свои дела, я воспользовался первым попавшимся поводом, чтобы вернуться. Таким поводом стало бегство образца.
Takume Uykio: Нельзя сказать, что пристальное рассматривание своего друга принесло для Юу какую-то новую информацию, открыло горизонты, или же стало началом какой-то логической цепочки. Лицо альбиноса оставалось в точности таким же, как и месяц назад, ехидный прищур не изменился ни на градус, а язвительности в тянучем голосе стало на порядок больше. Юу тяжело вздохнул, высказывая свое отношение ко всяким лисам, для которых положенный верному сыну визит к родителям превращался в пытку и портил и без того не сладкий характер на неопределенный во временных рамках срок. Такую невнимательности и невоспитанность в отношении давших ему жизнь Такуми осуждал. Причем делал это тихо и упрямо, приводя на обязательные семейные торжества силой, не брезгуя даже помощью транквилизаторов и снотворного, вступив в этом отношении в сговор с отцом Хакару, младшая сестра которого была одной претенденток на роль его будущей супруге. Правда, этим выбором была занята мать Юкио, а потому он не интересовался самим процессом, справедливо полагая, что когда родительница утвердится в своем выборе, ему сообщат. Отношение же Хакару к вопросам продолжения рода было, мягко говоря, равнодушным. Несмотря на все старания его отца пристроить несносное чадо. Что касается, его матери, то тут Такуми ничуть не удивился – по его подсчетам это был уже четвертый раз. Когда игла вошла в вену, доктор непроизвольно дернулся, хотя обычно работа с центральным катетером, который вставляли, чтобы избежать излишней нагрузке на кожу, при большом количестве уколов, была самой безболезненной. - С математикой, - свободной рукой, Юу поправил на носу сползающие очки, - у меня всегда было отлично. И могу напомнить тебе, что именно по моим лекциям ты сдавал свои перезачеты за первые года обучения, поэтому говорить такой с твоей стороны было еще большей логической ошибкой, чем указанный тобой мой просчет касательно разбивания одного вопроса, суть которого была «почему ты приехал раньше?», на три составляющие и еще одно в дополнение – о состоянии здоровья, потому как рассматривал его как причину твоего раннего возвращения. Но, если причина всего лишь в том, что ты снова не желаешь исполнять свой сыновий долг, буквально убегая от матери, с которой ты видишься очень редко – то все в порядке, - Юу неодобрительно поджал губы. Усталость, скрытая за косой улыбкой от него не укрылись, так же как и явное нежелание поднимать эту тему сейчас. Но, ничего. Немного попозже, когда он будет в лучшем состоянии, он все равно выяснит все обстоятельства. Сейчас же Юу разрывался между двумя, если не тремя противоречивыми желаниями. Одним было немедленно осмотреть руку альбиноса, но это было затруднительно из-за необходимости не двигать рукой при переливании, а так же – из-за сниженной чувствительности и подвижности собственных пальцев. Вторым было желание заснуть, отложив тем самым разборку на час или полтора. (в том, что он проспит больше, Юу сильно сомневался) Но, после силовой терапии и нынешнем переливании крови, он чувствовал себя все лучше и лучше, а это было хорошим знаком. Третьим было постыдное желание вывалить на голову и плечи нежданно вернувшегося друга все свои проблемы и переживания, но тут Юу себя сдержал – поступить так было признаком слабости и трусости. Доктор внимательно проводил взглядом тянущийся к его вене шнур, потом так же внимательно смерил взглядом альбиноса. Снова вздохнул, сдаваясь. - Если ты заговорил про бегство, это значит что мне нужно начать с пропажи образца? – он пошевелился, оперевшись рукой о постель, попытался полусесть на кровати, опираясь спиной, - Хорошо. Итак, какие аспекты ты бы хотел узнать? Дата тебе известна. Факты тоже. Ты хочешь знать детали или может то, как идут поиски? Или – исключительно научную подоплеку дела? Или – подробности моей сегодняшней встречи с ней?
Hakaru Gin: «Ох, начинается», - вот теперь желание откровенно стукнуть стало почти нестерпимым. Переносить потоки занудства от Такуми он в принципе привык, но в частности, например, в данном случае, они вызывали приступ мигрени, с которым не могли бы справяться ни одни таблетки при наличие говорливого японца поблизости. Кто-то описывал ему Юу как неконтактного и неразговорчивого человека… Как же они ошибались! Контактность у него конечно нулевая, но вот балаболка, когда она открывалась, была просто неиссякаемой. А главное, заткнуть её было делом без применения физических усилий фактически невозможным. Гин мужественно выдержал поток речи, стараясь думать о чем-то позитивном. Например, это означало, что Такуми лучше. Насколько это хорошо для альбиноса ещё вопрос, но сам образ подобного мышления был вполне позитивным. Так, по крайней мере хотелось думать Гину. - Нельзя быть таким мелочным, Юу-тян, женщины любить не будут, - тон голоса был ровным, несмотря на таящуюся в словах насмешку. Во-первых, женщины Такуми любили, но скорее как ребенка, за которым надо ухаживать, чем полноценного мужчину. Было в нем что-то такое, что вызывало в представительницах противоположного пола инстинкт накормить и уберечь от зла окружающего мира. Сам Хакару думал, что дело в схеме поведения японца, направленной на привлечение подобного внимания. По нему сохли, но делали это столь же уныло, сколько Такуми мог перечислять все то, в чем ему обязан альбинос. Во-вторых, Юу, если и догадывался о наличие сохнущих дам, то переносил это очень пассивно, да и дамами как таковыми не интересовался. Мужчинами к слову тоже. Весь физиологический интерес ученого сводился к науке и уже мертвой Жертве. Как-то Хакару удавалось сдерживать себя, чтобы не сказать, что попахивает это дело некрофилией. Собственно помимо той единственной реплики, более реагировать на словесный поток, не относящийся к деловой части, Гин был не намерен. Натянутые отношения с родителями это давно изъеденная тема. Можно было смириться и стать хорошим мальчиком на посылках у старшего поколения. Последнее имело место – он работал и выполнял задания клана, как тут, так и в Китае, куда распространяли своё влияния Сигеру. Отдавать что-то большее организации Хакару не был намерен. В отличие от Такуми он прекрасно понимал, что вся его ценность не столько в родственности, сколько в полезности и, если Гин по каким-то причинам не сможет выполнять свои функции, его просто заменят на кого-то другого. - Можешь начать с чего угодно, мне безразлично, в каком порядке ты будешь рассказывать, но, пожалуй, с научного отдела тебе будет проще, - альбинос поднял рукава до локтя, сворачивая мягкую, но плотную ткань в гармошку. Этим он оголил бинт, но теперь в конспирации необходимости не было, а довольно теплая одежда в условиях комнатной температуры начинала утомлять. Когда Хакару сел подле кровати, а другого места в спальне все равно не было, стоя же ждать, не было желания, пачка сигарет, которую он предусмотрительно переложил в брюки, смялась, впиваясь острыми краями в кожу, привлекая тем самым внимание. Пачку он достал, рефлекторно вынимая из неё сигаретку, но курить пока не стал. И дело было даже не в Такуми, который вряд ли бы одобрил подобный жест, а в банальном отсутствии желания. – Отчет я уже получил и прочитал, но мне хотелось бы знать твое мнение, как девочка, находящаяся в относительной изоляции, смогла сбежать. В неё столько всего вложено, что проще убить, чем позволить где-то свободно гулять.
Takume Uykio: К шуму крови в ушах можно прислушиваться до бесконечности. Есть в этом что-то от рокота накатывающихся на берег волн, когда звук прибоя поднимает из твоей души что-то древне и могучее, тревожное и спокойное одновременно. Юу размеренно дышал, вслушиваясь в собственное состояние, буквально ведя про себя отсчет, как ведется он при запуске ракет на космодроме. Биологические секунды текли, складываясь в ритмы. Как же хотелось, прикрыв глаза отключится от этого мира, слушая поразительную симфонию из шума собственной крови и ритма сердца. Однако, подобные расслабления сейчас были более чем не кстати, и потом – он почти слышал как раздражается альбинос, никогда не любивший нотаций. Которые при его характере и поведении были неизменной составляющей его жизни. Собственно, началось все с раннего детства, когда взрослые или более воспитанные дети на семейных собраниях делали лису замечания, после которых отец Хакару, извещенный об очередной выходке Гина проводил собственную воспитательную беседу. А поскольку методы воспитания у Хакару-доно были весьма традиционными, юный наследник семьи выходил от отца злой и с красными ушами, однако и после этого не начинал вести себя подобающе. Сам Юкио, несмотря на то, что они были друзьями, свого беспутного товарища никогда не покрывал, хотя бы потому что именно он был старостой в группе, а так же старшим по учебной работе в потоке. Он по мере сил своих всю жизнь пытался воспитать из Хакару примерного японца, но успеха так и не достиг. Хотя бы потому, что большинство его замечаний всегда пропускались мимо ушей. - Хорошо, тогда я начну по порядку, постепенно расширяя собственное повествование дополнениями, - он перестал дуться, зато нашел новый объект для возмущения. Это была вытащенная сигарета. Такуми подавил тяжелый вздох – бороться в этом отношении с Гином было то же самое что кричать на океан или же выписывать ордер на орест для ветра, то есть – совершенно бесполезным занятием. Он миллион, если не больше раз, просил не курить в его квартире, его кабинете, лаборатории, или просто помещении, в котором не стоит значка разрешающего курение. Он повторял эту просьбу монотонно, прятал оставленные сигареты, пропускал их через бумагорезку, но альбинос продолжал курить. На него не действовали даже знаки предупреждения о возможности взрыва из-за нахождения в воздухе горючих газов или же продуктов легковоспламеняемых. А Юкио… Юкио задыхался, включал вытяжку и ионизирующий воздух кондиционер, чтобы избавится от въедливого запаха табака, - И так, отвечая на твой вопрос – ты, конечно же, в курсе, что мы проводили опыты, подтверждающие теорию расходящихся миров, вытекающую из теории струнного происхождения вселенной и теории множественности пространств, которую ввиду последних открытий в квантовой физики признали жизнеспособной? – как всегда, в порыве возможности говорить на любимую тему, Такуми начинало заносить в дебри высокой науки, говорить про которую он мог долго, - Итак, опыт завершился удачей две недели назад, когда мы наконец-то собрали окончательный вид установки, позволяющий преобразовывать пространство нашего мира в подпространственную материю именуемую Системой, и открывать проход порядка пяти микрон в совершенно иное измерение. Ты наверное хочешь спросить, каким образом это связано с образцом AZ12? Она была основным ключом, позволившим сделать это открытие, поскольку именно во время ее входов в Систему мы обнаружили ряд возмущений, ориентируясь на которые и смогли получить частицы совершенно чужой нашему миру материи. И именно во время одного из наших опытов она сбежала. Установка в то время была не готовой и нестабильной, в результате сбоя ее работы в Центре выключило всю электроэнергию, а за то время пока включился запасной генеретор и перезапустилась система безопасности, все электромагнитные замки раскрылись, в том числе и их камеры, где она содержалась. Поэтому нет и записей с камер наблюдения. Расследование же показало, что к побегу она готовилась изначально, потому как за ту минуту что был выключен свет вышла из комнаты и оглушила охранника, - он перевел дух, облизывая пересохшие губы, - Оглушила охранника стойкой от капельницы с препаратами. После этого она взяла его куртку и его идентификационный номер с картой прохода, что позволило ей на одном из лифтов подняться наверх. Пока мы восстанавливали систему, было поздно – ее заметили на камере когда она уже была в холле университета. – Юу, закашлялся и снова перевел дух, - Принеси мне воды пожалуйста и что-нибудь тонизирующее. После этого я продолжу.
Hakaru Gin: С первых же слов Такуми альбинос почувствовал неприятный холодок, поднимающийся по стволу позвоночника, и бросил слабовольный взгляд на часы. Уже почти ночь, утром лучше бы заявиться на работу, а сейчас по-хорошему не мешало бы прочесть запрошенные ранее отчеты, чтобы не слишком удивляться тому, что там творится. Информация от Юу это хорошо, это другой взгляд на действительность, но от официальных данных отказываться было нельзя. На самом деле, вместо того, чтобы выслушивать полную версию событий, Хакару бы быстренько ознакомился с краткой, благо она в исполнении Юкио и то вышла бы на несколько страниц литературного текста. Речь идет, конечно, о традиционной японской литературе, одолеть которую мог разве что философ или откровенный псих. Гин ни тем, ни тем не был, но умел отстраняться от действительности, воспринимая только важные для себя факты. Получалось лечь спать или очень поздно или не ложиться вообще. Против последнего Гин не имел ничего против, но поездка была утомительной, а день выматывающим. Если завтра предполагается быть хотя бы в половину таким же нагруженным, отдых ему нужен, а завтра ему как минимум нужно будет вникнуть в дела отдела, а как максимум встретиться с начальством и отчитаться за успешно проведенную командировку. После первых пяти минут Хакару понял, что версия была краткой. Он вовремя кивал, вставляя многозначительное «угу», приподнимал брови, хмурился – в общем, старательно реагировал на слова Юкио, не перебивая, но давая понять, что он слушает. Если бы Гин реагировал более активно, Такуми бы оседлал своего любимого жеребца, и они бы обсуждали теорию расходящихся миров до завтрашнего утра или пока Юкио не заснул. Хакару под его бормотание заснуть бы не смог. Японец хоть и славился занудством, но умел искусно менять интонации речи так, чтобы аудитория просыпалась примерно каждые три-четыре минуты. «Вот как? Интересно», - этого в его отчетах не было. Не будь первоочередных задач, и он бы с удовольствием потратил ночь на уточнении достижения научного отдела. Увы, практическая деятельность в данный момент была приоритетной. - Какой полезный все-таки ребенок – и супер-боец, и ключик к исследованиям. Жаль, что она все это не оценила, - задумчиво протянул альбинос, потроша сигаретку. – Перебои с электричеством начались после или вовремя эксперимента. Девочку отвели в её камеру. Свет выключился, а малышка вырубила охранника. Ей мог помочь кто-нибудь из института? Уж слишком все ладно… - вопрос можно было сформулировать по-другому, но Гин рассчитывал, что Такуми итак поймет. К тому же ему как начальнику должно быть виднее, другой вопрос, что он почти не интересовался человеческим фактором, если это не было количество испытуемых, их состояние здоровья и общие данные. - Что-нибудь ещё? – если тема себя не исчерпала, Такуми продолжит, если исчерпала, начнет новую. С ним в этом смысле общаться было также легко, как с библиографическим указателем. Ткни на нужную ссылочку и будет тебе результат.
Takume Uykio: Кто бы что не говорил про него, Юу всегда был очень внимательным собеседником, стараясь поддерживать беседу, менять русло разговора и максимально четко и полно отвечать на поставленные вопросы. Занудством он это не считал, особенно если дело доходило до важной информации, как сейчас. Знать что твориться в научном Центре, Хакару несомненно лучше. И Такуми предпочитал сам рассказать другу все, что знал сам, чем тот бы получил непроверенную информацию, которая пройдя не одни руки и инстанции, окончательно бы перестала быть достоверной. Вот и сейчас, методично и максимально кратко ответив на интересующую альбиноса тему, он пожевал губами, думая как лучше построить изложение дальше. По всему выходило, что нужно рассказать саму подоплеку образца, и он знал, что то, что он скажет, китайца может не обрадовать. Впрочем, продолжать он пока не собирался - горло пересохло, каждый глоток отзывался неприятным стягивающим ощущением, словно бы он вдруг решил проглотить наждачную бумагу. А его просьбу принести воду пропустили мимо ушей. - Хакару, - темные глаза укоряюще смерили альбиноса с ног до головы и остановились на сигарете, табак из которой сейчас мелким крошевом оседал на его ковре, - Я знаю, что забота о ком-либо чужды твоему мировоззрению и жизненным принципам, но моя просьба принести мне воды была все же не из-за каприза и желания заставить тебя за мной поухаживать. Это было сугубо практичное предложение, на взаимовыгодных условиях, - Такуми немного обиженно поджал губы. Не то, что его задевало то, что Гин проигнорировал такую простую просьба, прекрасно зная увлекающуюся натуру ученого, которую сейчас образец интересовал куда больше физического состояния доктора, но все же были же у него (должны были быть!) хоть какие-то сентиментальные привязанности к нему, типа беспокойства о физическом состоянии организма, раз уж они громко именовались друзьями? - Я не могу сам сходить за водой, в тоже время не могу продолжить рассказ, потому как говорить мне тяжело, - и это было правдой, потому как голос японца сейчас более напоминал каркающий хрип, - То есть - ты приносишь мне воду, а продолжаю процесс информирования. И отвечу сразу - вины персонала, как бы мне не хотелось найти виновных, все же нет. Перебоев с электричеством до этого не было, да и мы не особо о них волновались, имея в запасе два аварийных генератора. В тот раз мы не рассчитали, что включенная на полную мощность установка вызовет замыкание, и уж тем более что оно отключит основную станцию. К тому же - до включения аварийного питания всего неполная минута. Мы не предполагали, что образец может иметь собственные мысли, но в ее комнате были найдены не неопровержимые доказательства того, что к побегу она готовилась, выжидая момента. Всему виной стало удачное стечение обстоятельств... Не более. Сотрудники были проверенны не один раз, и потом - к разным уровням у всех разный доступ. В одном отделе могут совершенно не представлять, чем занимаются в другом, а многие считают, что минус третьего и минус четвертого этажей вообще нет, потому что их карты доступа открывают им панель передвижения, на которой только два подземных этажа. А AZ12 содержалась на самом нижнем этаже и доступ к ней имели лишь сотрудники, уже много лет и не в первом поколении работающие на клан. Он хотел продолжить еще, но закашлялся, закрывая рот свободной ладонью. Катетер с кровью натянулся, отзываясь ноющей болью в жилах. Дыхание с хрипом срывалось с губ - все же зря он столько говорил с пересохшим горлом. Ему был нужен отдых.. много отдыха. Юу бессильно откинулся на подушку, закрывая глаза - сквозь него текла Сила, но этого было мало. Постепенно, он выкачивал из альбиноса ее, заполняя внешний резерв, но чтобы восстановить внутренние силы требовалось куда больше времени. Эта пустота внутри.. она вызывала слабость куда больше, чем нехватка крови.
Hakaru Gin: Он так и знал, что о чем-то забыл. Просто забыл, увлекшись такими влекущими мыслями о других мирах и насущных проблемах, которые никак не желали отпускать его сознание. Слишком расслабился, пожалуй, не иначе. В любом другом бы случае отказ пойти за водой был бы скорее сознательным признанием собственной лени и нежелания подниматься, чем вот такой вот нелепостью. «Надо же было довести до откровенного конюченья», - Хакару нахмурился и напрягся – секундное расслабление, повлекшее за собой не слишком приятную ситуацию, обернулось моментальным желанием огрызнуться. Дело было не в мировоззрении и не в жизненных принципах. Если бы он действовал согласно им, то не дал бы воды Такуми специально, чтобы у того впоследствии была возможность надуться и отчитать. Таким образом, Гин попробовал бы отблагодарить в виде своей извращенной попытки сделать приятное другу, так старательно, до сухого кашля излагающим истины. Если бы все было так, его настроение скорее поднялось, чем упало. Впрочем, сам подход Такуми к решению проблемы альбинос оценил. Мало кому удавалось его правильно и безвредно для себя мотивировать. Большинство использовали угрозу или пытались командовать, Юкио же пытался убедить, что встать и сходить за водой выгодно больше Гину, чем ему самому. Конечно же, альбинос в подобную жертвенность не поверил, но свою воду зануда всё-таки получит. Чуть позже. - Я понял-понял, продолжай в том же духе и умрешь от жажды, - тон голоса насмешливый, но мягкий, а во взгляде красных глаз откровенная угроза. Гин не был человеком, способным долго держать за хвост собственный характер. Если Юкио продолжил бы ныть, то вполне мог бы лишиться возможности напиться. По-крайней мере не с чужой помощью. Похоже, Такуми уловил его настроение. Информация он выкладывал вопреки собственным страданиям. И конечно же сразу «поймал» последствия. У Юкио часто так бывало, и хотя Гин был уверен, что дело в самоубеждении, реальной возможности проверить свою теорию у него ни разу не было. - Бака, - поднялся Хакару нехотя, но легко. Сидеть на самом деле не так и хотелось – он вполне насиделся в самолете, машине, ресторане, а усталость скорее была эмоциональной реакцией на Связь, чем реальным отражением действительности. Перелет был довольно коротким, а недосып слишком маленьким, чтобы вызывать реальные неудобства. Просто ему не было комфортно. На кухне он поставил чайник из желания выпить кофе и налил два стакана воды. Если Юкио действительно испытывал такую сильную жажду, одним вряд ли бы удалось обойтись, а дважды бегать на кухню из-за него Хакару вполне могло стать лень и он-таки обидел бы Такуми. Это в его планы не входило. Чайник грелся медленно, а потому альбинос вошел в комнату без кофе, но со стаканами. Ожидание никогда не было его коньком, а шанс вернуться за бодрящим напитком всегда был, правда, он редко им пользовался. Гин окинул спальню свежим после похода на кухню взглядом, оценивая положение вещей – кровать, капельница, сухой кашель Такуми. Японец слишком натянул тонкую трубочку, идущую от руки к красному от крови пакетику, а ведь как доктор должен был понимать, что такое положение вещей не шло ему на пользу. Это раздражало примерно также как кашель, из-за которого альбинос решил не ждать своего кофе – дополнительное нытье даже в возможной перспективе было неприятным. Гин предпочитал или деловой, или насмешливый тон беседы. Что делать в таких ситуациях, когда ожидали если не жалости, то сочувствия, он не знал. Для альбиноса это всегда было всего лишь показателем слабости. - Возьми, - Хакару протянул покрытый холодной испаренной стакан, но быстро передумал, когда посмотрел на руки своего друга. Скорее всего Такуми не вернул им функциональность, а следовательно ему больно и неудобно ими пользоваться. Правильно было бы помочь. – Хотя нет, давай я сам, - Гина расплылся в опасной усмешке и сел на край кровати, слегка подвинув японца так, чтобы он лишний раз не махал ближней к Хакару рукой. Один стакан альбинос поставил прямо на пол напротив головы Такуми – так он всегда сможет его увидеть и взять, когда в этом будет нужда. – Тебе же, наверное, больно, - подхватив левой рукой под подбородок так, чтобы даже кашляя Юкио ему не мешал, он заставил Бойца слегка откинуть голову назад и, поднеся стакан к губам, дал напиться. – Лучше?
Takume Uykio: Дыхание выравнивалось медленно, но как только он лег и расслабился, сразу стало легче. Собираясь с мыслями, он проваливался в темноту, хотя нить разговора не терял. Все же, прав порой бывает Хакару - увлекаясь, он забывает следить за своими жизненными показателями, пренебрегая порой самыми простыми правилами, однако - кто говорит увлечение, а кто целеустремленность. И вопросы, требующие ответов, помогали держать себя в руках, строить мысли логически, не позволяя сознанию расползаться в бессмысленную кашу только потому, что физическое состояние его тела сейчас было не самым лучшим. - Снова необоснованно, - вышло по-детски обиженно. Такуми прикрыл глаза и отвернул голову, не желая смотреть на альбиноса. Он все еще был несколько обижен на него за невнимательность, но понимал, что требовать еще большего, чем уже получил - глупость, а капризы свойственны только людям нерациональным, которые ввиду своей натуры не способны принимать взаимовыгодные решения, наиболее логически объясняющие причины тех или иных поступков. С Хакару следовало быть логичным - доводы разума он всегда воспринимал лучше остальных, и порой (особенно в бытовых вопросах) был куда продуманней самого Юу, - Я мог говорить, а значит - информировать. Я очень многое должен тебе сказать, а потому терять время - глупо, учитывая, что у любой момент я могу потерять сознание, если не справлюсь с собственным телом, которое и сейчас настаивает на отключении деятельности мозг, с перенаправления основных усилий с умственных, к регенерационным. Выдав эту тираду, чем еще больше повредил своей гортани, Юу успокоился и даже самостоятельно смог снять очки. Когда китаец вышел, он позволил себе вздох и гримасу боли - держать лицо перед собеседником, когда начинается отход от действия анальгетика сложно - руки, плечи и грудь горели огнем, ныли. От боли хотелось кататься по кровати, но он стоически терпел, думая лишь о том, что наверное, стоит вколоть морфий. Круги перед глазами стали ярче "Без воды человек может прожить трое суток" - как отстраненно думал доктор, прислушиваясь к звукам на кухне. Тело было умнее - пережидать болезненный процесс восстановления было лучше в отключке, но... ему еще столько стоит сказать. Он закашлялся, прикрывая рот ладонью, а когда открыл глаза, увидел над собой отчего-то недовольное лицо альбиноса. Брови поползли вверх, но спросить, что не так он не успел, так же как взять стакан. - Хакару, не нужно, я ... в порядке, - удивление было сильным. Чтобы не любивший вторжение в личное пространство не меньше самого Юкио, альбинос добровольно решил помочь ему справится со стаканом... Чужое присутствие накрыло с головой - любой тактильный контакт укрепляет Связь, а Такуми уже, для экономии собственных сил и сил альбиноса успел подстроить свой биоритм под его - дыхание, сердцебиение, мелкие движения типа глотательного рефлекса. Синхронизация давала преимущество, но от прикосновения к себе он едва не отшатнулся - слишком болезненные воспоминания вызывали в нем эти размеренные толчки Силы... - Спасибо, - Юу улыбнулся как можно благодарнее, снимая с Лиса обвинение в отсутствии заботливости. Столь широкий жест, как помощь он оценил. Обхватив стакан поверх пальцев Хакару, японец наклонил стакан, неторопливо выпивая его до дна. Холодная вода была свежей и вкусной, - Да, мне намного лучше. Выпустив стакан, он откинулся обратно. Темный взгляд зацепился за одну из фотографий. Нестерпимо ныли руки. - Хакару, ты можешь снять капельницу - там уже почти ничего нет, - он на минуту замялся, но все же добавил, - и вколоть мне морфий? - губы плохо слушались, а еще перед глазами плыло уже не только от общей дурноты, - Анальгетик уже не действует, я... я не могу ни о чем думать. Пожалуйста, я прошу тебя.
Hakaru Gin: У него к Такуми было что-то вроде иммунитета. В каком-то смысле его присутствие рядом воспринималось естественно. Прикосновения или вторжению в интимную зону не вызывали обычного резкого отторжения. Особой заслуги Юкио в этом не было. Когда Боец «заболел» после смерти своего природного идиота, единственный, кто рисковал находиться рядом с этим в конец потерявшим вменяемость человеком, был Гин. В этом было мало приятного, но альбинос в каком-то смысле считал себя обязанным, а в каком-то просто не мог позволить умереть от такой глупости, как разрыв связи. Тоже в чем-то больная, бьющая по самолюбию тема. Гин с отстраненной улыбкой наблюдал за тем, как Такуми допил воду. Стакан звонко стукнул о его зубы, а пальцы тянулись к руке альбиноса – все или по неосторожности, или рефлекторно. Никаких особых эмоций он при этом не ощущал. Единственно – на месте Юкио он не хотел оказаться ни в коем разе. С этой точки зрения Хакару мог бы даже взрастить в себя чувство чем-то похожее на сострадание. Пальцы разжались, выпуская подбородок. По руке импульсом прошла боль. - Хорошо, - улыбка стала немного шире, когда альбинос поймал себя на мысли, что выражение сочувствия вслух могло плохо сказаться на психике японца. Очередной мнительный Боец с трагичной историей наверняка начал бы думать совершенно в другом направлении. – Да? – белая бровь мужчина показательно приподнялась, придавая лицу удивленное выражение. – Должно ли мне напоминать, что морфий это вообще-то наркотик, довольно быстро вызывающий стойкое привыкание? – насмешливо протянул Гин, которого больше волновало продолжение повествования, чем физические страдания Такуми, опустил уже пустой стакан на пол и вполне даже аккуратно вытащил иглу. – Уплывешь в морфиновые сны, а я должен буду тебя тут ждать. Как же обещанный обмен информацией? – Хакару позволил проявиться в голосе обиженным ноткам. Не то, чтобы ему было принципиально, чтобы Юкио не принимал наркотик, но как человек с хорошей памятью, он не мог простить ему то, что в свое время его зануда-доктор подобной радости лишил.
Takume Uykio: Равная доля трагизма, сочувствия, лицемерия, жестокости и цинизма. В мире все просто. Темные глаза доктора остановились на пустом стакане. По его прозрачным, стеклянным бокам равномерно скатывались прозрачные капли. Внезапно стало интересно - какой на самом деле была эта вода? Простой, минеральной, с газом... Мучимый жаждой, он выпил ее так быстро, что не заметил. После питься осталось странное ощущение – казалось, вода не утолила жажду, а просто вся, без остатка впиталась в его пересохшее небо, горло, стала некой слизью, сквозь которую следующий глоток уже не проходит, из-за чего вся остальная масса просто оседает на дне желудка - тяжелым камнем. И чем больше накидаешь в него камней, тем сложнее будет подняться... Горящая тяжесть рук, горячая сухость горла. Губы снова пересохли, став похожими на переспелые гранаты - чуть тронешь их сухую, чешуйчатую кожу и они лопнут, исторгая из себя ядовито-кровавые брызги похожих на капли зерен. - Я знаю, что это наркотик, - белое лицо над собой кажется салфеткой, на которой рассыпали гранатовые зерна, выкладывая очертания носа, губ, глаз... Он хорошо обдумал, прежде чем просить о подобном шаге, потому как иначе это было бы просто бредом воспаленного сознания, - И поэтому прошу его ввести именно тебя, и анальгетик, что я принимал до этого уже был на основе опиатов. Доза должна быть точной и небольшой. Кубика три, не больше - это приглушит боль и напротив, окажет стимулирующее действие на мозговую деятельность. Можешь ввести мне еще какое-нибудь стимулирующее нейроны, но не переборщи и, - Такуми чуть вздохнул, и перевел взгляд на аптечку, - не лекарство от Альцгеймера. Я не хочу, чтобы у меня взорвался мозг, - новый вздох. Хакару будет злится на него за то, что сейчас он ведет себя словно ребенок. Правда, ребенок взрослый, которого оставили с младшими детьми, и которые их теперь поучает об устройстве вселенной лишь потому, что он знает, что дважды-два равно четыре, а они нет. - Ладно, извини, - как всегда когда он пытался справиться со своим характером, или волновался, отчаянно начала чесаться переносится, но "поправить очки", скрыв тем самым это действие, да и совершить его, не было никакой возможности. Руки отказались слушаться окончательно, Думаю, морфий - это действительно несколько слишком. Я просто приму еще одну дозу анальгетика, и мы продолжим. Касательно побега образца ты узнал все что хотел, или еще что-то? - ученый чуть нахмурился, вспоминая уже сказанное, - Про препараты я тебе не говорил?
Hakaru Gin: Гин полагал, что человек, не способный принимать решения, был недостоин жизни в целом: богатства, счастья, каких-то достижений и даже тихого семейного благополучия, на которое альбинос бы обрекал только конченных зануд, чтобы те не мешали жить и созидать более интересным созданиям. Иногда Хакару задавался вопросом, что конкретно его связывало с Такуми, раз он до сих пор терпел характер этого непрошибаемого педанта. Никогда в своей жизни до этого Гин с подобными существами не связывался. Даже Данте был просто непробиваемым, но никак не занудой. По крайней мере, по части способов портить жизнь альбиносу, Боец проявлял незаурядные способности. Подобные таланты были и у Такуми, но они осуществлялись воистину страшно, когда вопрос заходил о семейных ужинах. В противном случае это было не более чем набыченная угроза. Такое Хакару в серьез не принимал. Кроме того у Такуми не хватало именно имения решать и держаться своих решений. Как, к примеру, сейчас – даже при учете, что альбинос не сказал четкого нет, Юкио юлил, изворачивался, придумывал новые причины, поводы, следствия, а потом сам же отказывался от своих слов. От раздражения пришлось прикрыть глаза. Он даже хотел приподняться и отойти в другую сторону комнаты, чтобы не поддаться на уговоры более жесткой стороны своей натуры. Слова о том, что ты садист сразу после благодарности попахивали бы извращением. Гин же старался придерживаться нормальных отношений. Все, что Хакару хотел услышать в ответ «да, осознаю, но, однако, прошу». Этот бы ответ его вполне удовлетворил. Более сподвиг бы его на действия. Сейчас же хотелось юлить в ответ и издеваться. Учитывая обстоятельства, это Гин мог делать тоже профессионально, долго и со вкусом. - Но это же совсем не так интересно и даже без капли удовольствия, - насмешливо возмутился Хакару, которого больше волновало за какой надобностью японец при его педантизме держал у себя морфий. Так на всякий случай? В наркотиках, тех, которые использовались в лечебных целях, альбинос неплохо разбирался, хотя никогда особо не злоупотреблял, никогда без надобности. Но у Такуми по отношению к нему сложилось совершенно другое, фактически оскорбляющее отношение, которое пошло из студенческих лет. Впрочем, Гин никогда особо не пытался его переубедить. - Ю-тян, иногда тебе действительно следует просто расслабиться. Уверяю, тебе может понравиться, - он оперся на забинтованную грудь Бойца, не сильно, но с нажимом. Даже кровь не проступила, зато сквозь профильтрованное нытье проступила настоящая реакция. Зачем терпеть, если этого можно избежать? - Замечательный морфий там же в аптечки? Хотя нет… вряд ли ты его держишь там. По крайней мере, я его там не помню. Тогда где? – вопрос Такуми он вроде бы и не услышал, не представлял возможности развить эту тему сейчас. На кухни уже вскипел чайник, Гин хотел кофе, а шприц с морфием, анальгетиком, чем-то ещё сам собой в комнате не материализуется.
Takume Uykio: Иногда становилось интересно, нестерпимо интересно знать, зачем он ведет такую жизнь. С такой же нетерпимостью ему хотелось порой открыть рот и сказать не очередную правильную, логичную вещь, с которой даже белой лисе будет сложно поспорить, а какую-нибудь глупость. Такую несусветную, чтобы даже не поверили, что это он сказал. Или просто высказать всем сочувствующим, любопытствующим, сопереживающим и завидующим, своим родителям, друзьям, коллегам - всем, в каком аду он проживает каждый свой день и сколько ему нужно сил для того чтобы снова не сорваться в пропасть беспросветного отчаянья и ужаса. Болели плечи, болели и отказывались слушать руки, грудь, спина, легкие, болела душа, истекая кровью от премерзкого ощущение тепла и защищенности, что давала любая, пусть даже временная связь. Напоминание, словно фантомная боль в отсеченной руке, подобие, манит похожестью, шепчет что все может быть по-прежнему, как раньше, как с... Его призраки смотрели на него пустыми глазницами, а он не мог сейчас, смотря в лицо человеку, который его спас однажды и спасал сейчас, сказать за это спасибо даже в глубине души. Не мог и все. Это было трусостью, перекладыванием ответственности на чужие плечи, но это было именно так. Он был слаб и знал это. Слаб в том, что приняв решение не жить, продолжает это делать, потому что никак не наберется смелости для того, чтобы нарушить один-единственный приказ. Первый и последний в его жизни. Такуми грустно вздохнул и пошевелился. - Я не понимаю твоих шуток, Хакару, - темные глаза внимательно всматривались в белое лицо, ища подвох. На его взгляд в просьбе и мотивации не было ничего удивительного, однако тон голоса альбиноса его насторожил, потому как за ним обычно следовало нечто неприятное. Ожидание его оправдались полностью - Хакару решил в очередной раз выбить его из состояния равнодушия, безразличия в выборе и к собственной жизни. На этот раз не ядовитыми словами, а очень просто - болью. Дыхание сразу перехватило - от давления на грудную клетку истерически зашлось сердце, слиплись легкие, а кожа... казалось она расползается сама собой. Такуми прерывисто вздохнул и сжал зубы, обхватывая непослушными пальцами за запястье давящую руку, - Хакару, мне больно. Хватит. Прекрати пожалуйста, - альбинос отстранился, но доктор был не уверен что это все от его сбивчивого свистящего шепота. Узкая спина маячила перед глазами, в проходе, вызывая смешанное чувство - злость, равнодушие, отрицание, желание откровенности. Было мерзко на душе как никогда. - Он в нижнем ящике моего рабочего стола, пластиковый контейнер. И возьми от туда только морфий, - вышло сердито и напряженно, а сам японец, перевернулся на бок, поворачиваясь к альбиносу спиной - видеть его, пусть даже силуэт или только макушку, не хотелось до одури. А грудь все еще саднило.
Hakaru Gin: "Шуток?" - Гин с каким-то особенным интересом приподнял бровь. Почему-то Юу, который знал альбиноса достаточно долго и хорошо, никогда правильно не оценивал его слова и действия. Иногда это вызывало усмешку, иногда порыв разыграть занудствующего японца, но иногда Хакару злился. Не открыто, явно, но затаивая какое-то внутреннее недовольство. Казалось бы, кому как ни Такуми, у которого это не всегда получалось, его понимать. "Можно подумать я пришел сюда шутки шутить". Улыбка не спала, но глаза опасно сощурились - альбинос боролся с волной раздражения. Время шло, с каждой секундой его становилось всё меньше, что при отсутствии очевидного удовольствия от разговора, делало его совершенно бессмысленным. - Ты очевидно очень плохого обо мне мнения, - многое, что говорил Хакару, не относилось к чему-то конкретному. Чаще всего его слова охватывали весь диалог в целом - его очевидный и внутренний смысл, атмосферу, вызванные им ассоциации. В чем-то Гин был похож на ребенка, которого трудно заставить сконцентрировать свое внимание на чем-то конкретном. Хакару легко уходил от темы, иногда не реагировал на реплики, игнорировал слова и действия, но всегда их замечал. Альбинос цеплялся в разговоре за одну мысль - цель, ради которой он следовал ровной цепочке мыслей. Другие, как казалось, не были на такое способны, и стоило только их увести от темы, как они тут же начинали плутать. - Полегче, - усмехнулся Хакару. - Ты слишком остро реагируешь, а я ещё ничего толком не сделал, - он заставил себя расслабить плечи и спину. Не то, чтобы Хакару был напряжен, но такое упражнение позволяло отвлечься от внешних раздражителей. Гин никогда не был садистом в прямом смысле этого слова, но не слишком обремененный моральными законами, он легко мог быть жесток той жестокостью, с которой дети отрывают крылья бабочкам, чтобы посмотреть, что из этого получится. - А что, там есть что-то ещё? - не мог не поинтересоваться альбинос. Всегда так, стоит только выделить что-то и сказать "нет", как обязательно хочется сделать наоборот. - Только не кипешуй, - заранее успокоил Хакару, уже на выходе из комнаты. Он, в отличие от мнения Такуми, был в большинстве своем безразличен к лекарствам и применял их только по назначению, хотя и не всегда общественно принятому. На кухни он сделал себе кофе, в кабинете нашел тайную аптечку, от состава которой чуть не присвистнул. - Ты хотел рассказать мне что-то ещё, - напомнил Хакару уже в комнате, отпивая из кружки душистый напиток. Просить поворачиваться он не стал - велика честь. Если Юкио хотел таким образом продемонстрировать свою обиду, это его право. Другой вопрос, что Гин итак превысил лимит своей человечности и лишний раз дергать лиса за метафорический хвост, не стоило. Отставив кружку на пол, альбинос присел обратно на кровать и сделал укол готовой дозой в руку, из которой чуть ранее вынул капельницу. Было не слишком удобно и потребовалось больше время на поиск вены, но на другой Такуми лежал. “Стоило оставить игру, но кто ж думал…”
Takume Uykio: По психологической теории Элизабет Кюблер-Росс , человек, находясь при смерти, проходит пять стадий. Отрицание, Гнев, Торги, Депрессия и Принятие. Он прошел от Отрицания до Депрессии миновав две другие стадии. Просто когда пришло понимание, не осталось сил. Он застрял на предпоследней стадии смерти, не в силах сделать шаг и смириться. Близость с другими людьми лишь акцентировала на этом внимание, а близость с человеком, который заставил его остановиться - тем более. Возражать, думать и пытаться анализировать не оставалось сил. Такуми снова было все равно, что конкретно произойдет или может произойти в ближайшем времени. Неожиданно стало совершенно безразлично как будет вести себя по отношению к нему альбинос - скажет гадость, ударит, использует. Непрекращающаяся боль в конечностях вызывала мысли о развившейся из-за смеси препаратов гиперчувствительности, которая была неврологическим симптомом, и в которой вины китайца не было. Скорее всего он не применил в прошлый раз силу, и даже не желал сделать ему больно. А если и хотел - то наверняка из-за своего извращенного чувства ответственности, когда причиняешь боль своему близкому ради того, чтобы заставить его понять, что раз болит - значит ты живешь. Юкио дышал размеренно - недавний всплеск эмоциональности плохо сказывался на его психическом равновесии - прагматизма не хватало. Самоуспокоение так же не работало. Его откровенно срывало. Новосделанная Связь давила на болевые точки. Пока альбинос был далеко, с накатывающими приступами паники еще можно было бороться. Когда все твое существование с самого рождение было настроено лишь на то, чтобы быть кому-то нужным, оказаться от этой привычки очень тяжко. Он ведь действительно ничего больше не требовал, не просил и не желал в этой жизни. Лишь быть кому-то нужным. Нужным и необходимым, чтобы этот человек зависел от него, и быть зависимым от него. Только и всего. А когда это пропадает, пропадает смысл жизни. Хакару бы не понял его, если бы он попытался объяснить. Не понял и разозлился. И разозлиться сейчас - он на взводе. Юкио чувствовал это так же, как ласточки чувствуют приближение грозы. - Хакару, - матрас мягко спружинил под чужим весом. Такуми никогда не видел ничего странного в том, чтобы спать с человеком в одной кровати, тем более если этот человек приходится тебе дальним родственником, вы одного пола и вы знакомы с детства, или же - если больше нет спальных мест. Хакару всегда говорил, что его за это могут неправильно понять. Для Юу это все было странным. А воздух пах остро душистым кофе. Для Юу было странным чувствовать что с человеком его связывает что-то большее, чем сходные днк, что дыхание их синхронно, так же как и биение сердец. Это выматывало. Он ломался, - Хакару... - японец чуть развернулся, поднимая больные, обведенные черными кругами глаза. От укола расползалось холодноватое чувство анестезии, он близости Связанного с ним человеком было тепло. Такуми протянул непослушную руку, закрывая ей свое лицо, - Я должен тебе рассказать про два вида препаратов. Первый тип - биологические добавки, они вызывают стимуляцию синусовых волокон в нейронах головного мозга. Это блокаторы усиленного спектра. А так же синтетические добавки для развития физиологии образца - эритропоэтин и стероиды. Нам нужно было повысить ее выносливость... - запрещенный допинговый препарат, применяемый в основном спортсменами легкой атлетики. Может вызвать все, от инсульта до апластической анемии в острой форме, - Как ты понимаешь, от ЭПО так просто не откажешься, а нейростимуляторы я смешивал сам, но я не увидел следов деструкции, - наркотик действовал быстро, принося чувство легкой эйфории. От этого становилось только больнее. Юу сжал зубы и сомкнул внутренние щиты, закрываясь. Так не может продолжаться. В отношении Жертв у него всегда слишком личное и предвзятое мнение, - Хакару. Разорви связь. Пожалуйста. Мне уже лучше.
Hakaru Gin: Человеческое общество, по мнению Хакару, воспитывало своих детей в иллюзии социальной адаптации. Связи, а их в обществе было более чем достаточно, обязывали идти на те или иные поступки, испытывать определенные чувства, говорить определенные слова. Гин очень рано понял, что человеческое общество держится на лжи. Мало того, что индивиды были связаны общественными рамками снаружи, так они ещё ограничивали себя внутренними искусственно созданными принципами. Как бы глупо это не выглядело, это в каком-то смысле было обосновано. Человеческий разум стремился упорядочить вселенную. Учитывая, что космос и окружающий мир не слишком подвергались контролю, чтобы не обратиться в хаос и безумие, люди стремились упорядочить хотя бы то, до чего могли дотянуться - себя. Люди создали общество, придумали нормы и поведения, обязали к привязанности, любви, дружбе, благодарности и прочему. И хотя сейчас стало модным говорить о том, что все испытываемые человеком чувства и эмоции имеют природу биологического процесса, полностью абстрагироваться от них, мысля только разумом для хомо сапиенса невозможно. К тому же разумность рано или поздно заставляет прийти к выводу, что без общества ему не обойтись. Узы человека и общества слишком сильны, чтобы так легко их разорвать. Сильнее них была лишь цепь, привязывающая к грузу прошлого. Другой вопрос, что сломать последнюю вполне возможно. Достаточно просто забыть. Здоровая психика так и поступает, отбрасывая мешающие полноценно жить факты. Но всегда существовали идиоты, упорно цепляющиеся за уже мертвое прошлое - вчерашний день, из которого полноценно не извлечь уроки, не взять опыт, от которого нельзя оттолкнуться. Вязкое, похожее на болото такое прошлое постепенно поглощало личность и саму жизнь. Гин часто задавался вопрос, что окажется сильнее: его вдруг проснувшееся социальное сознание, из-за которого он попытался в свое время вернуть Юкио к полноценной жизни или упрямое желание японца с этой жизнью покончить? У Хакару была определенная фора: во-первых, его интерес имел и рациональную сторону, а не только извращенное желание реализовать то, что Такуми называл «дружбой», во-вторых, любое живое существо инстинктивно стремиться к жизни - против Юкио было упрямство альбиноса и собственный организм. Но иногда Хакару казалось, что это все его сильно утомляет. Он слушал японца молча, чувствую сладкую, горячую, приправленную лёгким сигаретным привкусом горечь во рту. То, что внезапный монолог Такуми казался ему несколько непоследовательным, Хакару не смущало. Он всегда считал, что к истине ведут окольные пути, а среди откровенного бреда водятся умные мысли. Кроме того альбиносу было просто лень обрывать немного вибрирующий от какого-то неясного чувства голос. Он не успокаивал, даже наоборот. Раздражение, холодное, сосредоточенное, подкатывало к сознанию. Возможно, в этом и крылась причина молчания – ему просто нужно было дозреть до определенного состояния. Когда Юкио третий раз назвал его по фамилии, альбинос ощутимо сморщился, резко поднявшись с кровати. Любой, кто когда-нибудь читал книжки по манипуляции человеческой массой, знает, что имя дает определенную власть над личностью. Оно довлеет. Правильно обращаясь по имени можно получить нужное отношение, и, соответственно, необходимый результат. Вряд ли Такуми осознавал, как он к нему обращался. Казалось, что за этой трижды по-разному произнесенной фамилией, Гин не расслышал ни доклад, ни основную просьбу. Разум затмевался раздражением, мыслями о ближайшем будущем, анализом сегодняшнего дня и воспоминаниями разной степени давности. В этой каше присутствовали и препараты, о которых говорил Такуми. Правда, Хакару едва ли понимал, зачем он ему о них рассказывал. - Да неужели?! – с нескрываемым сарказмом поинтересовался Гин, бросая прищуренный взгляд на лежащего в кровати японца. – Если ты так думаешь, тебе стоит просто взглянуть в зеркало. Твоя жалость к себе просто отвратительна, повествование непоследовательно, а тело забинтовано настолько, что очень смахивает на мумию. Это совсем не подходит под категорию «в порядке»! – раздельно произнес, альбинос. – Если ты думаешь, что от всего этого я испытываю восторг, то ты ошибаешься. Меня совсем не прельщает заниматься откровенно беспомощным мужчиной, который не хочет думать о себе сам. Меня бы это не прельщало, даже если бы ты хотел, но тогда бы в этом был хоть какой-то смысл. – Он собирался добавить что-то ещё, что-то по-особенному обидное и едкое, но передумал, отвлекаясь на другую мысль. - Мог бы лишний раз не паниковать. Я бы никогда не сделал бы тебя своим Бойцом. Это не только разрушило бы то, что меня устраивает сейчас, мне не нужны чужое место и статус кривой замены. – Криво усмехнувшись, мягко, растягивая гласные проговорил Гин. Нити связи, так и не ставшие чем-то более-менее прочным, рвались без особого усилия с его стороны. – Спи, - он бросил последний приказ, залатывая дыру там, где ещё недавно был соединяющий с аурой Бойца канальчик. - Договорим, когда твой разум придет в нормальное состояние.
Takume Uykio: Это случилось чуть больше, чем четыре года назад - ранним воскресным утром, он потерял свою Жертву. Такуми не мог сказать точно, но наверное именно в том день он перестал доверять людям. Сделали ли они ему что-то плохое? Нет. Но, Такуми разорвал все прежние знакомства, заперся в лаборатории, а после старательно ограничивал контакт, не позволяя кому-то приблизится к себе достаточно близко. Сделать больно первым, прежде чем больно сделают тебе. Потому что, когда подпускаешь к себе другого человека, ты становишься беззащитен, открыт, доверчив. Открывая себя, ты пускаешь его в свою душу, создавая еще дну из тех связей, что ограничивают нас, которые называются "социум". И тогда, когда твое доверие станет максимальным, тогда и может случится самое страшное. Некоторые боятся пауков, темноты, открытых окон, высоты, клоунов. Он боялся отношений и других людей. Простой инстинкт самозащиты - даже животные обходят стороной то, что грозит опасностью. Но, человек - глупое создание, потому что из-за своей разумности часто пренебрегает инстинктам. Так же и он - забыв начал доверять другому человеку, забыв одну простую истину - самую сильную боль способны причинить ли самые близкие люди. Гина он выслушал не перебивая и не так и не отведя взгляда. Такуми чувствовал, как мелко и нервно начинают дрожать кончики пальцев, как изгибаются в истерической улыбке губы, он чувствовал новую волну паники. Он просто закрыл глаза, некоторое время молча переваривая услышанное. Обида, смешанная со злостью - вот самое подходящее определение того, что он сейчас испытывал. Его жалость отвратительна? Он никогда не жалел себя. Потому что жалеть может лишь более сильный, боле слабого. Давно, в детстве он пожалел выброшенных щенков, но себя - никогда. Винил - да, но не жалел. - Прошу простите меня, Хакару-сан за то, что отнял ваше время и вам пришлось заняться мной, - от раскрытой дверцы морозильной камеры было примерно столько же тепла, как от тона Такуми. То, как Гин расставил приоритеты его просто выбило из состояния того равновесия, в котором он пребывал большую часть времени. Сейчас был тот редкий случай, когда ученый был зол, - Я очень благодарен, что вы решили потратить свое время, хоть я и не просил вас об этой услуге. Вы совершенно свободны, не смею и дальше вас задерживать, однако - порошу вернуть мне ключ от моей квартиры, чтобы в следующий раз не случилось такого же недоразумения как сегодня, - он никогда не просил о помощи, не жаловался, не звонил по поводу и без. Он пришел домой, намереваясь решить свои проблемы сам, но Хакару поставил вопрос так, словно Такуми его вынудил это сделать, намеренно заранее заманив в свою квартиру. Это было омерзительно. Тело было ватным. Если сосредоточится, то можно заставить двигаться отдельные конечности. Чуть пошевелившись, и едва не сморщившись от боли, Такуми медленно сел на кровати. Ситуация была ироничной. Человек, который сбежал от своей природной Пары, говорил человеку, который потерял свою природную Пару, о том что никогда бы сделал его своей Парой, при том что этот человек боится Связи как огня. Однако, это замечание неожиданно царапнуло - где-то, в глубине своей души Такуми отдавал себе отчет в том, что ему необходима зависимость от кого-то. Неосознанное желание доминанты. Хакару был единственным, кому он мог дать согласие на такое, но... Занимать чужое место - пошло. В конце-концов, это действительно будет нечестно. Связь - это объединение двух душ, а его душа осталась в том далеком воскресном дне, когда умер человек, ставший для него целым миром. Начинался ли тот день как-то особенно? Нет, он был абсолютно таким же как и миллионы других, которые до и после этого встречало человечество. Сейчас Такуми бы даже не смог вспомнить точно, что же именно было в тот день. Он был солнечным - вот и все что он мог сказать. Его Жертва тоже не вела себя как-то по-другому. Наверное, так всегда и происходит, потому и называется - "внезапная смерть". Если подумать, то совсем недавно он встречал такое же - начальник боевого Департамента, Тайрон Шиноби тоже окончил свою жизнь более чем неожиданно. Обычно про такие случае, передавая в новостях говорят "такого-то числа, такого-то месяца, вышел из дому и не вернулся". Все по стандартному сюжету, а через пару недель тело было доставлено в городской морг. От воспоминаний о трупе в свете флюоресцентных ламп стало тошно. - Сегодня в морге городской больнице я проводил опознания тела Тайрона Шиноби, - к альбиносу он сидел спиной, борясь с подступающей сонливостью. О смерти начальника боевого Департамента он должен был сообщить, но продолжать разговор не было желания. Он замечательно может переждать период своего восстановления в одиночестве. По сравнению с таким отношением это даже предпочтительней, - Более подробный отчет я вам пришлю на электронную почту, о результатах вскрытия сообщат через два дня. У меня все, сведения об испытаниях SD-стимулятовов я сообщу вашему помощнику.
Hakaru Gin: "Тупица", - подобное завершение разговора было ему не в новинку. Альбинос вернулся к своему кофе, подумал о том, что стоило перекусить и, казалось, полностью потерял интерес к Юкио. Он не слушал, не смотрел на собеседника, не реагировал на его монолог. В конечном итоге, слова японца не умиляли того факта, что именно лис пришел за помощью. И пусть Такуми не нравились его методы, альбинос не сказал и не сделал ничего такого, чтобы заслуживало подобной реакции со стороны японца. Хакару дал ему время отдохнуть и прийти в себя, а Юкио взбрыкнув, выгнал его из квартиры. Хорошо друг, ничего не скажешь. "И та ещё истеричка". После продолжительного молчания Гин ответил только: - Мне все равно. - Делай, что хочешь. Говори, что хочешь. Звучало даже серьезно, презентабельно и безразлично, но все равно по-детски. Это Хакару понимал, но больше сказать ему все равно было нечего. С одинаковой вероятностью теперь он мог забрать все вещи и уйти, громко хлопнув дверью, или сделать вид, что не расслышал. Оба варианта не удовлетворяли. Такуми не услышит его хлопок, не отреагирует и не почувствует сожаления. Казалось, он уже спал тогда, когда говорил ту глупость, которая так неудачно задела чувства альбиноса. "Откуда это "задело чувства"? Из какого-то сериала? Звучит слишком мелодраматично", - Хакару уже не злился, его мысли текли вяло, но все с той же рациональностью. Гин не мог простить Юкио и спустить этот выпад на тормозах. Не он когда-то навязался на эти непонятные и даже чуждые отношения. Лис никогда не хотел быть обременен связями. Это зона для него была слишком близкой, практически интимной и непонятной. Но Ю назвал его другом, и Гину это понравилось. Он был умным, хоть и занудой, понимал на лету все, что касалось работы, и был абсолютно несвободен. От его присутствия не сосало под ложечкой от желания обладать, статус "друг" накладывал определенные права и Хакару это абсолютно устраивало. Это была приятная грань влияния, когда Гин в свою очередь позволял помыкать некоторыми аспектами своей жизни. Теряя Юкио, он терял последнего человека, который его не просто боялся, ценил или принимал в расчет. Этот занудливый япошка принимал альбиноса со всеми потрохами, не пытаясь лезть и изменять внутреннее. Хакару это ценил. Даже вероятность того, что Такуми мог легко от этого отношения отказаться, заставляла лиса чувствовать себя неуютно. Он курил, дымя на всю комнату. Мысли о работе вытеснили мысли о дружбе, но пепельница неумолима наполнялась. "Я просто жалок", - в голове Хакару складывалась мозаика из разных кусочков событий, но полностью подняться над действительностью не удавалось. Он без спросу находился в квартире человека, которого уважал. Его выгнали. Нужно было собрать свои вещи и уйти, но монитор слабо освещал бликами от заставки пустую, темную комнату, сигарета тлела, на столе одиноко стоял полупустой стакан, а пепельница была наполнена сверх всякой меры уже выкуренным. Гин не уходил из вредности, и потому что не видел в этом смысла. Он был немного пьян, во рту было сухо, а на работу можно было ехать уже через три-четыре часа. Вся ночь ушла на изучение отчетов и ситуационного положения их клана. Болела рука, поминая о причине его приезда. "В конце концов, тебе нужно просто найти кого-нибудь - мальчика, девочку, собачку. Эта реакция нездорова". Ситуация ущемляла. Это он пришел за помощью, подобное положение дел казалось ему нормой, но ничего хорошего из сегодняшней встречи Гин не вынес. Разрыв связи пусть даже короткой и временной больно бил по нервам. После смерти жертвы Гин насильно установил связь с Такуми, эгоистично пытаясь удержать его на этом свете. С тех самых пор у него осталось немало воспоминаний, это был успешный опыт, но он больно ударил Хакару по самолюбию. Он был плохим человеком, плохим сотрудником и другом, и даже плохим ВС. И в конечном итоге даже теперь у него не было ничего принадлежащего только ему, а у Такуми была его глупая жертва. Это было неправильно, но Хакару завидовал. Его бы смерть подобный фурор не произвела бы. Короткий сон отдавал холодом и сигаретным вкусом. Прежде чем уйти, Хакару принял душ и переоделся, благо недостатка в одинаковых пиджаках и рубашках у Юкио не было. Несмотря на небольшую разницу в росте и весе, костюм медика всё равно смотрелся на альбиносе мешковато, но последнего это не слишком смущало. Проверив наличие флешки, Гин вышел, разумеется, не оставив свой ключ. Впрочем, никакой уверенности в том, что он когда-либо им воспользуется, у Хакару не было. Второй день пребывания в Японии только начинался. Особняк Зайлена Сигеру
полная версия страницы