Форум » ОБЩЕЖИТИЕ и ТЕРРИТОРИЯ ШКОЛЫ » Комната Winny: Alex'a Koji & Михаля Греховны » Ответить
Комната Winny: Alex'a Koji & Михаля Греховны
Михель: Две кровати, один большой стол, два стульчика, две тумбочки, встроенный шкаф для одежды, две книжных полки. Кровать Алекса придвинута спинкой к окну. Всегда заправлена тёмным пледом, правда, не очень аккуратно. Рядом с кроватью стул, играющий роль тумбочки. На стуле, в свою очередь, неизменно прибывают чашка и пепельница. Одежда временно аккурано сложена Михалем, у двери стоит обувь. Кровать Михаля аккуратно заправлена таким же темным пледом. Рядом с кроватью тумбочка. Одежда в шкафу аккуратно сложена, что стоит Михалю немалых усилий - Алекс периодически переворачивает все полки в поисках неизвестно чего. Обувь аккуратно стоит за дверью. На столе лежат тетради, разная мелочь, мигает лампочками ноутбук, к краям крепятся две лампы, вплотную придвинут стульчик. Над столом две книжных полки, на которых в алфавитном порядке расставлены учебники и художественные книги, среди которых несколько на польском. Одна тумбочка, у которой отломана дверка, задвинута в ванную комнату. Начало темы. стр. 1 стр. 2
Ответов - 62, стр:
1 2 3 4 All
Alex Koji: Алекс, Михаль - Испытательный полигон Дойти до комнаты своими ножками? Без шансов. Алекс подхватил Михаля на руки, не успел тот и пары шагов сделать. Вообще-то, он хотел его доктору Еру показать, как сенсей посоветовал, но поляк больно упирался, поэтому Коджи сдался, решив, что пострадавшему можно и уступить. - Мать! Твою! За ногу! – наконец умудрившись заставить себя отлепиться от поляка, вернее – поляка от себя отлепить, Алекс соизволил-таки скинуть кроссовки и принести страждущему водички. Михаль, усаженный брюнетом на кровать, грыз свои чертовы таблетки и был спокоен как удав, чего точно нельзя было об Алексе сказать. По ходу Коджи отходняк ловил - лапки тряслись как у пропитого алкоголика по утру. И когда метаться по комнате из угла в угол надоело, брюнет рухнул на пол, рядом с кроватью и додумался, наконец, закурить для успокоения нервишек. - Какими еще болячками ты успел обзавестись за свою короткую жизнь?! – Алекс глубоко затянулся и нервно выдохнул дым. Кусок дебила! А ведь там – в Системе, было больно. Безумно больно, черт возьми, и страшно!
Михель: - Самыми разнообразными, мой дорогой, самыми разнообразными, - флегматично пробормотал блондин. Отходняк снизошел и на него, проявившись слабостью в коленках и абсолютным опустошением внутри. Таблетки застряли где-то в горле и сейчас больно царапали внутри. Михаль сделал еще несколько глотков воды. - Я помыться хочу. У меня волосы в ужасном состоянии. Сполз с кровати и попытался устоять на ногах. Вообще-то хотелось спать. Сон - лучший способ восстановления Силы. Но сейчас спать нельзя - как бы организм не сдался в борьбе с аллергией. - Алекс, нам надо будет обсудить Бой. Проанализировать.
Alex Koji: Сегодня Алекс явно отличался дюжей ловкостью - подскочил и подхватил Михаля как раз в тот момент, когда блондин вздумал плюхнуться на пол попой. - Что ты! Ты само очарование! – брюнет усмехнулся, и звучно чмокнул красотулю в макушку. А пчелки не особенно-то старались… Халтура! - Бл***! Ненавижу мед! – отплевавшись и даже чихнув для порядку, Коджи доставил совою немощную Жертву в ванную комнату. Нда… Вот так и буду всю жизнь, с красоткой на руках…
Михель: - Я к нему тоже особой любви, знаешь ли, не питаю, - фыркнул блондин, обнимая Алекса за шею. Отбрыкиваться совсем не хотелось. - Ну что, мой бравый герой, идем отмываться? Ушастик споро оттащил его в ванную комнату, усадил на бортик ванны и принялся раздевать. Михаль усмехнулся. - Кажется, это занятие входит у тебя в привычку, дорогой. Погладил ушко Бойца, улыбнулся. Мой Алекс. Знаешь, я никак не устану повторять это. Мой Алекс.
Alex Koji: - Радуйся, пока я добрый, - Алекс фыркнул, мужественно снося очередной приступ тисканья ушей, уж больно щекотно было, когда Михаль их теребил, но не наезжать же из-за такого пустяка на пострадавшего. В конце концов, это было этакое проявление нежности со стороны ледяного принца, так что, вместо мысленных возмущений, стоило бы хвостом повилять, что Алекс и сделал. Сначала хвостом завилял, потом вдруг уши прижал, а в качестве кульминации – уронил голову поляку на колени. Да, определенно, ему было паршиво. Хотя, с какого такого перепугу? А вот паршиво и хоть усрись. Ну, хватит! Коджи тряхнул головой, поднялся и ловко перекинул ножки блондинчика в ванну, включив воду погорячее. - Тебе спинку потереть, красотуля? – вроде бы получилось улыбнуться и улыбнуться вполне так жизнерадостно.
Михель: Михаль удивленно посмотрел на Алекса. Подставил лицо струям воды, попытался поднять руки, чтобы вымыть волосы, охнул. - Иди ко мне, Боец. И спинку потри, и волосы мне вымой. Больно. Не могу рук поднять. Протянул руку Алексу. - Иди ко мне. И расскажи заодно, что с тобой такое?
Alex Koji: - Эй! Ой! Мне, знаешь ли, в одежде купаться не улыбается! – а ведь он чуть было не залез к красотуле, не раздеваясь. Бл*! Зомбарь натуральный! От такого фокуса аж на ржач пробило, хохотать брюнет, конечно, не стал, но похихикать похихикал, кое-как скинув с себя все лишнее. - Ну что, деточка, приступим, - Алекс сверкнул глазенками, и потер лапки в предвкушении полноценного купания его высочества. Только, глядя на это самое высочество, которое и рукой-то пошевельнуть могло с великим трудом, уши опять поникли. Ну что за на*! Трагедия века, блин… К черту тупые мысли, долой депресняк! - Михаль… Ведь хотел же что-то сказать! Точно хотел! Вставай на ножки, красотуля, мы начинаем!
Михель: - Так что тебя мучает, ушастик мой? - Михаль сделал шаг назад, прижался спиной к груди Алекса, запрокинул голову, почувствовав под затылком плечо. Стоять так было чертовски неправильно. Непозволительная слабость. Стоять так было чертовски приятно. Слабость, которую он позволил себе сейчас. Если что - я после Боя в неадеквате. - А боль пройдет. Мне просто нужно отоспаться, я во сне быстрее восстанавливаюсь. Волосы пропитались водой, потемнели и стали тяжелыми, так что плечо под головой оказалось как нельзя кстати. Капли сбегали по коже, оставляя странное щекочущее ощущение. Алекс, как и всегда, был горячим и уютным. И желание привязать его еще покрепче к себе, чтобы уже не отпускать совсем, вспышкой огня пробежалось по запястью. - Алекс... - закусил губу, удерживая слова. Потом слабо улыбнулся: - не уходи от ответа, ушастик.
Alex Koji: - О чем ты, деточка? – Алекс дернул поляка за мокрую прядку и фыркнул, отплевывая попавшую в рот воду. Просто ты чуть не скопытился у меня на руках, мать твою! Нет уж, дудки, незачем Михалю знать об этом гребаном чувстве вины, начнет еще лекции читать или того хуже. Какой ты стал чувствительный, ранимый, впечатлительный… Умри! Получать самому и подставлять под удар Михаля – вещи разные! Просто в следующий раз нужно будет включить мозги. Да-да, и список болячек выудить у этого немощного… Как всегда не вовремя в памяти всплыло личико, скорчившееся от боли. Коджи зажмурился и уткнулся носом в светлую макушку, стараясь не слишком прижимать поляка, а просто мышцы напрячь посильнее, дабы чуйства таким образом выплеснуть на хрен. Разрядка. Мне тупо нужна разрядка! Хорошо, что Михаль лица его не видел… Бл*дь! Как по голове огрели. Он ведь, паразит, все чувствует! Подстава! Алекс вздрогнул и попытался думать о чем-нибудь… съедобном, например. - Я просто чертовски жрать хочу, дорогуша, - во сне восстанавливается быстрее, значит. Чудно, тогда он уложит куколку спать! Только вымоет сначала. Да, вымоет! А не будет стоять истуканом и прижимать несчастного пострадавшего Жертву, словно тот исчезнуть может, если отпустить.
Михель: Михаль опустил ресницы, закусил губу и решил промолчать. Эмоции Алекса лучше всяких слов объясняли, в чем проблема. Встряхнулся, подставил лицо струям воды. - Ну что ж, давай мыться, а потом решим, что делать. Протянул Алексу шампунь. - Прежде всего - волосы.
Alex Koji: - Оке, - Коджи схапал у поляка шампунь и довольный тем, что есть на что отвлечься, принялся старательно намыливать светлые волосы. Длинные, цвета золота. Сейчас, правда, не совсем золота – потемнели, впитав воду, но какая фиг разница, это нисколько не мешало прижаться к ним губами и закрыть глаза от удовольствия. Предварительно Алекс их водой промыл, конечно же, не хватало еще мыла наглотаться. Вот и до спинки добрались! Не смотря на нежелание торопиться, орудовать мочалочкой приходилось быстро, Михаль с трудом стоял на своих ножках, хотя в этом был и бесспорный плюс – он всем телом прижимался к Алексу. Кожа холодная, почти белая и какая-то слишком уж нежная. Принцесса натуральная, только сисек не хватает! Коджи усмехнулся, пораскинул мозгами и пришел к выводу, что к дамам с формами никогда особой страсти не питал. Вот и получи!
Михель: Михаль едва не урчал от удовольствия и жался к Алексу, согревая замерзшие ладони у нег на груди - когда он успел повернуться, было непонятно. Ушастик усиленно - правда, очень осторожно, - отмывал его от мерзких сладко-липких последствий Боя. Наконец стучание капель по голове окончательно надоело, а кожа на пальцах начала собираться в неприятные складочки. - Все, отпусти меня. Я дальше сам, - блондин вывернулся из горячих рук, выхватил мочалку, вспенил на ней побольше мыла - жидкого, с оливковым молочком, для нежной кожи - и принялся мыться самостоятельно. Шея - осторожно, чтобы не поцарапаться, - плечи, руки, подмышки - вот уж в голову не придет предоставить Алексу для мытья сии части тела, - живот, бедра, пах - Михаль буквально почувствовал, как покрылись румянцем щеки: М-да, в совместном принятии душа есть кой-какие неприятные моменты. Почему-то когда-то в родной Школе такие вопросы его не смущали. А тут поди же ты... Наконец поспешно но, тем не менее, весьма тщательно потер мочалкой ступни, включил воду посильнее и зажмурился. Пена сбегала по телу, укладываясь у ног кудрявыми слоями. Хорошо-то как... После десяти минут омовения и осматривания себя поляк убедился, что все - даже пятки - сверкают первозданной чистотой, и принялся выбираться из душа. - Извини, ушастик, я сейчас не в силах исполнять роль банщика - управься сам как-нить, а? А я тут, рядышком посижу. Ну да, раз мне было не очень удобно мыться под твоим взглядом, то почему я буду облегчать жизнь тебе? Замотался в большое полотенце и принялся аккуратно просушивать волосы - растирать их не хотелось, и так уже заметил несколько посекшихся кончиков. Надо начать пользоваться маской для волос, а то облысею раньше времени. Значит, заметка: позвонить Дмитрию, пусть прошвырнется по косметическим отделам.
Alex Koji: Михаль как-то совершенно неожиданно ожил и отстранил, что называется, Алекса от дел. Не доверяет засранец. Даже обидно как-то стало, в самом деле. Коджи уже хотел было возмутиться, но передумал, наблюдать за красотулей, как выяснилось, тоже занятие весьма приятное. Алекс даже сам удивился, насколько приятное, только само удивление приятным не было - блондин хоть и мылся самостоятельно, но вот на что-то большее вряд ли был способен. Я, бл*, опять сам себе сама. Идея самоудовлетворения не обрадовала, а что делать. Впрочем, сначала Алекс все же решил помыться, в меде не одного Михаля измазали. В принципе, когда граф закончил свои процедуры, брюнет уже успел задолбаться тереть себя мочалкой, поэтому: - Я готов, дорогуша! – поспешно прикрыл срам, как выражалась Юки, полотенцем и выполз из ванной. - Карета подана! – разрешения Алекс не спрашивал никогда, этот раз тоже исключением не оказался – подхватил блондина на руки и с довольно улыбкой протопал к кровати. Сначала куколку уложить! Потом все грязные делишки. Какой я, блин, благородный!
Михель: Михаль тихонько вздохнул - переучивать ушастика, похоже, бесполезно. Да и не хочется. Главное - чтобы в приличном обществе так себя не вел. Алекс аккуратно уложил его на постель и гордо выпрямился. Да-да, герой. Еще постучи кулаками в грудь и издай боевой клич шимпанзе, тарзан ты мой. Блондин с улыбкой наблюдал за Бойцом. Впрочем, сегодня ты и, правда, герой. Вот когда еще... ну да ладно, это потом. А сейчас ты заслужил награды. Михаль резво - ну насколько позволяло состояние - поднялся, сел на кровати, обхватил коленьми ноги Алекса - словно удерживая, - и стянул с того полотенце. Коснулся губами живота, легонько прикусил кожу над пупком, опустил ладони на бедра, поднял взгляд на ушастика. Хочешь поиграть, милый?
Alex Koji: Не ожидал – не ожидал… Не ожидал Алекс, что немощный Жертва соизволит довольно резво подняться! Вот же подлянка, я тут усираюсь, на руках его таскаю, а он вон – жив здоров и… - Эээ… Михаль? – прикол пока был явно непонятен. Как-то больно медленно доходила до ушастой головы суть происходящего, но по мере понимания, ступор только усиливался. Он ведь уже было приготовился к уединению в ванной, руки, так сказать, нагрел, а тут такой… сюрприз. Одного легкого касания губ было достаточно, чтобы крышу сорвало на хрен. Резвости, правда, не прибавилось, Алекс так и стоял аки статуя. Но, лучше уж манумент изображать, чем накинуться на неразумное создание. А как иначе назвать блондина после такой вот выходки? Доиграешься куколка, сейчас отомру, и в ход пойдут лапки, зубки, а может и еще что… - Михаль… - сдавленно выдохнул, сжав зубы.
Михель: Судя по состоянию того, что прижалось к ключицам Михаля, Алекс хотел. Поиграть, конечно же. - Ну я же не мог оставить без награды моего бравого Бойца. Поощрение порой полезно, когда оно заслужено. Рука скользнула по бедру, пальцы коснулись горячей нежной кожи, и Михаль с удовольствием отметил, как у Алекса расширились зрачки. Улыбнулся, несколько раз лизнул свою ладонь и возобновил прерванное занятие. Торопиться поляк не любил, но слишком хотелось спать, чтобы растягивать игру, и слишком не хотелось откладывать предпринятое. Пожалуй, не только из-за награды за Бой. Алекса надо было чем-то вдохновить, чтобы он не скучал. Губы растянулись в шальной улыбке, усталость успешно спрятана за длинными ресницами. - Может тебе лучше прилечь, Ал? - насмешливо, с затаенной нежностью.
Alex Koji: - Какая к черту награда?.. – Алексу было действительно интересно, за какие такие подвиги. Если ему память не изменяла – блондин чуть не скопытился, пока он резвился… Да-да-да, только говорить как-то разом расхотелось, да и мысли все куда-то делись. Черт, Михаль! Руки как-то сами собой зарылись в светлых волосах, уши прижались, что только хвост поджать осталось. Что, Коджи, не ожидал, да? Пришлось согласиться с пакостным внутренним голосом, как не крути, а действия поляка до сих пор не укладывались в лохматой голове как возможные. - У тебя руки… холодные… - на выдохе, сквозь улыбку и сжатые зубы. Прилечь? О, прилечь – это идея отличнейшая! Кто бы мог подумать, что ноги начнут предательски подкашиваться. Бред! Не мог он до такой степени устать. Неужто так от красотули колбасит? А вот это очень даже может быть. Шустренько – шустренько, на кроватку, глазенки закрыть и губами по светлой коже, пока не грохнулся на пол к чертям собачьим. Попал ты, Алекс.
Михель: Михаль пропустил мимо ушей вопрос Алекса, укладывая того на кровать. - Руки холодные, говоришь? - хмыкнул. - Придется что-то с этим делать... Сполз пониже, прикусл снова кожу на животе, коснулся губами бедра. Поднял хитрющий взгляд на Алекса. - Ну что, готов, Боец? - и, слнив голову, лизнул. Это занятие никогда ему не нравилось - по крайней мере в такой роли. Но это же родной Боец. Свой. И любимый. Так, вот об этом лучше не думать. Глубоко вдохнул и обхватил губами член ушастого. Лучше бы тебе держать руки при себе, Алекс. Прикоснешься ко мне - покусаю. Хотя лучше просто отдам приказ. - Алекс, убери руки за голову и держи там. Приказ. Вернулся к прерванному занятию. Спокойно. Все получится.
Alex Koji: Готов Боец не был. Определенно. Вообще ни к чему и уж тем более к такому… подарку. Точеные губки, мягкий язычок… Да это ж рай на земле! - Михаль… - выгнул шею, кажется, даже косточки хрустнули. А загребущие лапки уже почти ухватились за светлые волосики (хватательные рефлекс на высшем уровне)… бамс! Приказ прямо-таки прозвенел в голове, отчего глаза сначала широко раскрылись, а потом зажмурились так, что аж больно стало. - Чччерт! – вообще-то положению-то позавидовать можно, но как же! Как же можно просто лежать и совершенно ничего не делать, когда башню уже не то, что сорвало, унесло… да так далеко и быстро, что все, крындец! Да расслабься, дубина, все ж для тебя! Вообще, сложно было с этим не согласиться. Но. Снова хотелось кусаться, вместо этого просто зубы стиснуть (жуткий скрип, если честно). Ты садист, Михаль, ты чертов садист! Но, черт побери, кайф-то, кайф-то какой!
Михель: Благо, закончилось все довольно быстро. Можешь гордиться собой, пан Михаль. Гордиться не хотелось. Хотелось свернуться в клубочек, спрятать голову и тихонько заскулить. Отчего-то было обидно. Глупости какие. Сам предложил, теперь не на кого обижаться. Алекс выгибался, что-то говорил, кажется. Потом обмяк. Поляк сполз на пол, поморщился и выплюнул горьковатую жидкость в ладонь - проглотить не получалось. - Отдыхай, Алекс. Поднялся, побрел в ванную, умылся, почистил зубы. Вернулся к Бойцу с влажным полотенцем, вытер, избегая смотреть ушастому в глаза. Наконец полотенце отправилось на спинку стульчика. Михаль забрался на кровать, отвернулся к стенке. - А теперь спаааать, - с почти искренним воодушевлением.
Alex Koji: О, йес! Это тебе не ладошка, Алекс! Внутренний голос злорадствовал, а собственный стал каким-то слишком уж хриплым, и, черт, кто это так поскуливает?! Глаза Коджи зажмурил, хотя желание посмотреть на мордашку красотули было… оно, короче, сначала было, потом все желания попросту перемешались так, что разобрать их было крайне сложно, да и не нужно никому по большому счету-то. А личико-то либо все такое же невозмутимое и непременно сосредоточенное – последняя оформленная в слова, да и то с горем пополам, мысль, после которой в голове как будто что-то взорвалось. Потихоньку, мелкими такими шажочками сознание возвращалось к законному, пусть и не самому заботливому, владельцу. Тупая улыбка от уха до уха, хвать! И обломись. Бл*! Где? Куда? Алекс даже сесть не поленился, и башкой по сторонам повертеть, аж в ушах зашумело. Оказалось, правда, что это не в ушах шумит, а вода шумит в ванной. Вот ты и нашелся, лапуля. Только вот обидно как-то стало, совсем чуть-чуть, но стало. - Ну блииин! – фыркнул и уронился на спину, закрыв глаза и руки за голову закинув. Вот только вернись, захапаю и… что-нибудь сделаю! Не сделал, попросту прифигел, не смея не то что пошевелиться, а глаз открыть. Блондин закончил грязные дела и ловко кувыркнулся к стеночке, а Коджи все лежал, и пролежал бы так аки хладный труп – нешевелящийся с рожей стремной, если бы Михаль голос не подал. - Спать? – ступор, наконец, был побежден. Вообще-то, давно было пора залечь на боковую, предательский зевок, глаза вон слипаются. Но как же! Как же! – А! А! А поцеловать меня на сон грядущий?! – придумал, бравушки.
Михель: - Поцеловать? - Михаль замер, потом перевернулся на спину. - Ну целуй, ежели желаешь. Опустил ресницы, затаил дыхание, вслушиваясь в каждый вдох, каждое движение Бойца. Обними меня. Мне снова холодно, Алекс. Обними?
Alex Koji: Кольнуло. Ощутимо так. В сердце, кажется. Ну ага, печень-то вроде с другой стороны. Алекс приподнялся даже, вылупив на Михаля удивленные глаза. Было что-то в его голосе такое… не очень радужное, короче. Секунда раз, секунда два. Что толку всматриваться в лицо, пусть и с внимательностью, которой позавидовать можно. Оно, он в смысле – Михаль, лежит и не шевелится. Ага, Коджи, как ты пару минут назад. - Желаю, детка, еще как желаю, - Коджи наклонился над замершим поляком, улыбка снова получилась какой-то хищной, как в старые добрые, ага, и еще немного сумасшедшей даже, что тоже не ново. Спать по-прежнему хотелось, и очень-очень сильно, но еще больше хотелось захапать вот это неподвижное чудо ручищами да прижать покрепче, но не так, чтобы до хруста костей, как обычно, а… нежно, наверное. Да, пожалуй, именно нежно. Но крепко, чтобы никто и ничто не посмел посягнуть на… Мой! - Знаешь, ты похож… Бац! Забыл. На эту… как ее… - бормотание-бормотанием, а губы уже касаются губ напротив. Мягкие, сладкие, как у принцессы. На красавицу спящую, во! Только не до разговоров уже.
Михель: Михаль облегченно выдохнул - мысленно, ибо губы были заняты, - и прильнул к Алексу. За "эту" я тебе надаю по ушам, дорогой. Но попозже... Обнял Бойца покрепче, чувствуя, как начинает согреваться. Поцелуй пришлось разорвать, когда от недостатка воздуха перед глазами уже плыли цветные круги. - Знаешь, это не совсем похоже на "поцеловать на сон грядущий", - должно было быть насмешливо, но голос подвел - получился хриплый шепот. - Хотя не могу сказать, что мне не понравилось.
Alex Koji: - Ты чертов зануда! – фыркнул, потом захихикал и ткнул Михаля пальцем, под ребра куда-то. Не сильно, само собой, лишних синяков нам не нать, а Михалю синяк поставить – как два пальца обоссать. Я сегодня ласковый и нежный, пользуйся, куколка! Видать понравилось тыкать-то, ибо ткнул еще пару раз, потом, правда, успокоился, хихикать тоже перестал. В чем дело сообразил не сразу, но потом додумался-таки, что попросту встретился взглядом с зелеными глазками. Это снова гипноз, мать его! Захотелось сказать еще что-то, Алекс даже рот открыл, только как рыба – ни звука, ну и черт с ним со звуком! Улыбнулся, закрыл глаза и опустил голову куда-то... на плечо, кажись. Молча пристроился рядом, поудобнее так, прижал поляка покрепче, и, кажется, на этом все, глаза открываться уже не желали, а вместо слов получалось какое-то бу-бу-бу, плюс сопение. Офигеть! Странно, что думалось все еще словами, пусть и не особо смысловыми.
Михель: Проснулся Михаль в прекрасном самочувствии - продолжительный крепкий сон оказал благотворное воздействие. Улыбнулся, сквозь полуопущенные ресницы, рассматривая Бойца. Ну и соня ты, Алекс. Впрочем, и я не лучше. Осторожно - чтобы не потревожить ушастого - выбрался из постели, быстро принял холодный душ, прогнавший остатки сонливости, накинул футболку и джинсы и открыл ноутбук. Пока Алекс спал, предстояло разобраться с запущенными делами. Спустя несколько минут Дмитрий появился в сети и постучал в аську поляка. "Пан Михаль?" "Да. Привет. Как ты?" "Доброго дня, пан Михаль. Нормально." "Вот и прекрасно. Перейдем к делам. Помнишь, я давал тебе задание? Крестик в ухе моего Бойца." "Да, пан Михаль. Этот символ принадлежит одному из старых испанских семейств. Пока все, что удалось узнать. Более подробную информацию я отправил на ваш мейл. Пока известно, что около 20 лет назад там произошло какое-то темное событие, но никакой достоверной информации пока нет. Продолжаем искать." "Прекрасно, спасибо, Дмитрий. Есть сообщения для меня из Польши?" "Только поздравления с днем рождения от пани Валентины, от вашего отца и от нескольких одноклассников. А также два неофициальных поздравления c получением титула князя. Я отправил их вам. И сообщение от вашего дяди о том, что официальный прием по поводу вашего совершеннолетия состоится во время рождественских каникул в связи с тем, что вы не можете покинуть учебный процесс сейчас и посетить Польшу." "Вот старый х... кхм, ладно, проехали. Спасибо. Это все?" "Да, пан Михаль. Простите, но... как вы себя чувствуете? Я... я почувствовал что-то..." "Все в порядке. Мы сражались. Состязания в Школе. Не волнуйся, уже все в порядке.))" "Ваш Боец!.. Он?" "Он прекрасно справился. Я... понимаю твои чувства, Дмитрий, но... Алекс - превосходный Боец. Неопытный, но это легко исправить. Он меня устраивает. И, что важнее всего, он - мой Истинный. Не каждому случается встретить Истинную Пару. Я не могу и не хочу отказываться от него." "Да, пан Михаль. Я понимаю, пан Михаль." "Спасибо. Я очень ценю тебя и мне не хотелось бы... ты сам понимаешь. Спасибо, Дмитрий. Пока все. Будь на связи. До встречи." "До встречи, пан Михаль. Берегите себя." Цветочек аськи стал красным и поляк со вздохом закрыл окно. Ну что, привязал к себе? Теперь разбирайся. Нельзя затягивать, потом хуже будет. Заглянул на почту, написал письмо редактору, просмотрел поздравительные открытки, скачал присланный Дмитрием файл и со вздохом отключился от сети - Валентины не было, а больше ловить некого. Заварил себе зеленого чаю и углубился в чтение документа, благо, тот был на английском, и не пришлось вооружаться словарем испанского языка.
Alex Koji: - Брмппбмрр… Ну где ты? Бууупппммм… Да куда ж ты делся? – заворочался, закрутился, врезался мордой в подушку и проехался этой самой мордой по кровати, пока подушка не плюхнулась на пол. И даже после того, как глаза открылись и кое-как сфокусировались на белобрысом затылке, можно было без боязни поспорить баксов на сто, что Алекс все еще пребывает в полудреме. Что за нах? Где я? Кто я? По-хорошему, нужно было бы доползти до ванной и окунуться головой хотя бы в толчок, какое – никакое, а все-таки умывание – супер средство для быстрого пробуждения. Но было откровенно в падлу. Зато не в падлу было прошлепать к принцессе - любопытство взяло верх, благополучно отпинав сонливость до следующего раза. - Доброе утро, красотуля! – чмокнул в макушку и поспешил перейти к делу – в монитор заглянуть, - Что ты там такое разглядываешь с утра пораньше? – Нахмурился, присмотрелся и… Обломись! Узрев кучу буковок, от которых, надо заметить, даже глаза заболели, Алекс разочарованно фыркнул и плюхнулся на пол, вытащив откуда-то из пыльной подстоловой дали помятую и, судя по виду, довольно древнюю сигарету.
Михель: Блондин фыркнул, закрыл документ и обратил свое внимание на Алекса. Сонный ушастик выглядел презабавно. - И тебе привет, друг мой сердечный. Не успел глазки продрать, а уже всякую гадость в рот хватаешь. Умылся бы хоть. Потрепал Бойца за ухо, выбрался из-за стола. - Ну что, дорогой, готов к новым свершениям? Нас ждет светлое будущее! - узрел стремительно опускающиеся за окном сумерки и задумчиво уточнил: - ну или не очень светлое, но от этого не менее радужное. Поднимайся, собирайся, мы идем. Я есть хочу.
Alex Koji: Смысл улавливался ни сразу и не полностью. Алекс все еще залипал, и залипал качественно так, поэтому ни на что, кроме механического отслеживания передвижений Михаля по комнате, был не способен. На языке появился какой-то стремный привкус, и Коджи обнаружил довольно неприятную вещь, а именно изрядно разжеванную и обслюнявленную сигарету у себя в пасти, воспользоваться зажигалкой, как-то не пришло в голову. Мда, Алекс, жевать сигареты – это новая фишка такая, да? Вытащил сигаретный трупик, швырнув обратно под стол, отплевался и на автомате побрел в ванную. Надо заметить, почти не спотыкаясь и не путаясь ногами в волочащемся пледе, но, чисто по привычке тихо ворча и матерясь. Сунув голову под холодный душ, и прямо-таки ощущая, как мозг начинает скрипеть и приниматься за работу, Алекс открыл для себя очередную истину, которая заключалась в том, что спать сутками – похуже, чем не спать вообще. В комнату он уже не вывалился, а вошел, довольно твердо держась на ногах, и даже улыбался вполне осмысленно, а не той тупой улыбкой, которой встретил поляка несколькими минутами ранее. - Ну и куда топаем? – пробурчал, сквозь ткань, натягиваемой толстовки, которую, ему щедрый Жертва прикупил, - В столовую? В столовую, или в столовую? От осознания того, что никуда и выйти-то нельзя немного сгрустнулось, но, ко всему, как говорится, привыкаешь. Алекс, Михаль --->Столовая
Alex Koji: Алекс, Михаль >>> Сад Создавалось впечатление, что не пойми откуда появилось еще как минимум штук пять ног, которые скорости не прибавили, а только путались и спотыкались. Правда, за спиной словно крылья выросли, только и от них пользы было не больше, какой уж там полет, вот за стены целятся – это, типа, круто. Я дойду! На крайняк доползу! Совсем на крайняк прямо здесь! Хочу и не ипет! В конечном счете, Алекс обошелся малыми жертвами – шишкой на затылке (додумался парень в последний момент протаранить дверь не Михалевым затылком, а своим) и подранной рукой (стеклышко разбитое, видимо, питало к нему особую страсть, каждый раз оставляя свой ощутимый след). Ну все, деточка, на этот раз займемся делом! Алекс уронил поляка на кровать, и чуть сам не рухнул сверху, в последний момент подставив локти. Экстрим, мать его! - Ну что, куколка, приступим к согреванию?
Михель: Михаль вздохнул и закрыл глаза. Буквально на несколько минут он потерял контроль над собой и едва не позволил совершиться страшной ошибке. Горячие руки Алекса, горячие губы Алекса, горящие глаза Алекса... Это сводило с ума, заставляло тело выгибаться в ожидании новых дурманящих ласк, приоткрывать губы в жажде поцелуя, скользить пальцами по крепким плечам, запутываться в черных лохмах, теребить пушистые ушки... Это и отрезвило поляка. Уши. Мягкие, пушистые ушки невинности. Вот черт! Прости, дорогой, но не сейчас. Ты просто не понимаешь, сейчас нельзя. Ради меня, ради тебя, ради нашей же безопасности ты должен остаться с этими свидетельствами твоей невинности еще некоторое время. Я обещаю, однажды я непременно избавлю тебя от них, но не сейчас. - Эээ... Думаю, чай в самый раз подойдет для согревания. Приготовишь, пока я вымою и переоденусь, ок? Мне побольше сахара! - блондин выскользнул из-под ушастого, свалился на пол и на четвереньках очень-очень быстро направился в ванную, запер за собой дверь и прижался спиной к холодной стене. Прости, мое сокровище. Нельзя. И я даже не могу обьяснить тебе, почему. Ты слишком искренен, слишком чист, слишком неопытен для этих игр - интриг. Если я объясню тебе - вряд ли ты сможешь сделать правильные выводы, только влезешь в неприятности, а я не хочу рисковать тобой. Уж лучше обижайся на меня, но будь жив.
Alex Koji: - Михаль! – то ли это он и правда взревел аки медведь подстреленный. То ли это у него просто дыхание перехватило так жестко… Хрен знает, но ломанулся Алекс за красотулей мигом, со всей дури впечатавшись башкой в дверь, которая захлопнулась перед самым… вот перед лбом, собственно и захлопнулась. Какой уж там чай, про чай Алекс и не слышал ничего. - Мать твою, открой! - стучи не стучи, пинай, сколько влезет, а толку ноль. Но, собственно, что еще остается-то? Вот так тупо ломиться в дверь, зная прекрасно, что даже если ты дверь эту нахрен выбьешь – ничерта ты не получишь, если только очередную порцию вещей весьма неприятных. Двери – это вообще вселенское зло! И блондины высокомерные тоже зло! И Жертвы, эти чертовы Жертвы! Коджи уткнулся лбов в оказавшееся довольно холодным крашенное дерево и протяжно завыл. Черт! Не трону я тебя, только открой эту сраную дверь!
Михель: В груди резануло так, словно кол воткнули. Михаль на миг замер, пытаясь выровнять дыхание, а потом подскочил и распахнул дверь, прижался к покачнувшемуся от неожиданности брюнету, ткнулся лбом в плечо. - Ну что ты, глупый? Я же здесь, рядом. Успокойся, я с тобой. - Гладил по спине, пытаясь унять скорее свою собственную дрожь. - Ну же... Я ведь... я же... люблю тебя. Но не могу тебе сказать. Прости, пожалуйста. Глубоко вдохнул, порадовавшись, что Алекс сейчас не видит его глаз. - Что случилось?
Alex Koji: Нет, Алекс, конечно, надеялся на то, что блондин рано или поздно дверь откроет, но чтобы настолько рано… Глаза что только на лоб не выползли, не успели, Алекс их зажмурил, прижав к себе поляка так, что у самого дыхание перехватило. Нет, поведение неадекватное даже для него. Вот тебе и последствия столь долгого затворничества. Проще говоря, надо было как-то с Жертвами взаимодействовать, чтобы быть в курсе дел, что вот так вот крышбан сносит. Хотя, какие там к черту Жертвы, в этом ли суть? Вдруг прошибло на ха-ха. Ну а что еще можно было от него – Коджи – ожидать? А ведь вроде просто вопрос, элементарный, черт возьми! Но… Что лучше ответить? «Захотелось поссать» или что повежливее? Ладно, к черту, дорогуша заказывала чай. Выпускать из лап Михаля, разумеется, не хотелось. Это мягко говоря. Но он ведь обещал, пусть это и не прозвучало вслух, но ведь он Боец в конце-то концов, значит за слова отвечает. - Много сахара – это сколько? – довольно отстраненным голосом, похвально весьма. Но руки предательски подрагивали, впрочем, видно-то не было, значит все ништяк!
Михель: - Много сахара - это четыре ложечки, - вздохнул поляк. - Прости. Вернулся в ванную, сунул голову под холодную струю. - Уф. Даже легче стало. Хм. Я что, сам с собой разговариваю, да еще и вслух? Черт. Доктор, меня вылечат? Вытер намокшие волосы, бросил намокшую под дождем рубашку в ванной и отправился к шкафу искать сухую одежду. - Эй, друг мой сердечный, ты б тоже переоделся, не хватало еще тебя от простуды лечить. Что-то слишком часто я стал его так называть, нэ? Надо избавляться от этой привычки, лишние подозрения ни к чему. Блондин закусил губу и принялся поспешно перебирать одежду - в комнате было довольно прохладно и хотелось поскорее согреться.
Alex Koji: Его звали? Мохнатое ухо дернулось, потом и второе, но, нет. Не звали. - Раз-два-три… Черт, жопа ж слипнется! – сам Алекс если и пил чай, он вообще-то кофе предпочитал, так вот, если чай, то сахар просто вредительство самое настоящее! Хотя, говорят, что от сладкого торкает лучше… В общем, что-то дорогуше своей брюнет намешал, хотел даже чашечку подать. Но передумал, испугавшись жуткого позвякивания ложки о чашку. Руки все еще тряслись как с перепоя. Ну епрст, хорош уже! - Получите, распишитесь, куколка! – вполне так довольный собой Алекс расправил плечи и собирался даже что-то сделать. Возможно что-то крайне полезное, но вот незадача. Нет, в принципе, забыть о том, что на тебе промокшая насквозь одежда не так уж и сложно… наверное… Ладно, может и сложно, но Алексу вот удалось, браво-бравушки! Вот вам, пожалуйста! Ладно, исправлять ошибки никогда не поздно! Алекс шустренько стянул с себя толстовку, закинув ее, само собой, куда-то в дальней угол. Получу я по башке, однако… - Михаль! – наверное, хотелось пошутить, хотелось, да не вышло. Тяжело заикам, наверное, да, заикам определенно тяжело. Алекс это сейчас прямо-таки ощущал в полной мере, чувствуя, как слова прямо застряли в глотке. Согреть! Он и сам не понял, каким образом оказался рядом с Михалем. Опять. И обнимал его, надо заметить. Опять. - Только не дергайся! Я тебя грею! – скорее себе, чем Михалю, ибо шок никуда не делся.
Михель: - Не дергаюсь, - пробормотал блондин, прижимаясь спиной к горячей груди Бойца. Ну почему мои мечты всегда сбываются таким паскудным образом? - мысленно возопил Михаль. Сколько раз он мечтал об этом - что однажды кто-то теплый и надежный будет стоять за спиной, прижимать его к себе... И скажет "Люблю". Фррр! Так, из возраста наивных юных романтиков я уже вышел, так что пора прекращать всю эту мелодраму и заниматься серьезными делами. - Сокровище ты мое, немедленно снял с себя мокрое тряпье. Лечить тебя от простуды я не буду, огромным усилием воли поляк заставил себя выбраться из объятий и отойти к столу, ухватившись за кружку чая, как утопающий хватается за спасательный круг. Я ни в чем не виноват, я не должен перед ним извиняться. Какого черта?! Ах, ушки? Нефих, рано ему еще ушей лишаться. Совсем ребенок. И вообще! Под зубами скрипнула чашка, Михаль испуганно уставился на нее, но, благо, посуда была целой. Не хватало еще керамику жевать! Держи себя в руках. Всему свое время, я все потом расскажу, пока пусть потерпит. Это для его же блага. Так что я ни в чем не виноват. Самовнушение помогало не очень и блондин решил отвлечься на что-то другое. Что-то другое все еще торчало у шкафа. Блондин швырнул в него подвернувшейся под руку тетрадью. - Хм. Ал... а давай... придумай что-то, чтобы развлечь меня! Мне скучно! - капризный тон удачно маскировал легкую дрожь в голосе. Михаль нацепил маску умирающей от скуки принцессы и надул губы. От несвоевременных угрызений совести всегда помогала роль стервозного капризного аристократа. Надо его чем-либо занять. Еще не мешало бы связаться с Дмитрием. Хотя, впрочем, тот сам выйдет на связь. И я не прочь узнать результаты Соревнований. Они же уже должны быть, да? Ну вот, на первое время есть чем заняться.
Alex Koji: А х*ли ты творишь тогда? Не рыпается он… Подумалось с досадой, стоило поляку рыбешкой выскользнуть из рук. Но, все верно, не вечно же в обнимочку стоять, так и спятить можно. Липнешь к нему, как дерьмо к заднице! На какое-то время Алекс даже задумался, липнет ли к заднице дерьмо, и если липнет, то в каких ситуациях это происходит. Серьезно так задумался, пока не получил какой-то дрянью по голове. Вот так вот, ни за что ни про что. А если кирпич? - А? Что? – доходило все не сразу и как-то фрагментами. Сначала Коджи перестал махать руками, потом наклонился, дабы поднять предмет его так подленько ударивший, после того, как определил, чем этот предмет является, странички полистал, скорее на автомате, может, даже пару знакомых буков разглядел. - Скучно, - тетрадь полетела обратно на стол, но… не долетела, бухнувшись у ног блондина, - мне стриптиз что ль станцевать? – собственно, да, что еще он мог предложить, к тому же, все равно предстояло и джинсу снять и все остальное тоже, хотя, там этого остального-то нет ничего. Уймись уже, идиот! Однако ж, в целях успокоения бурного организма было решено перенести процедуру переодевание в ванную. - Ладно, ща вернусь и почитаю тебе сказку на… перед обедом.
Михель: Михаль приподнял бровь, наблюдая за поспешным бегством Бойца и хмыкнул. Глупо прятаться в ванной после всего. Тем более, что блондин по Связи прекрасно чувствует, что творится с ушастым. Вот чудо. Дитя невинное. И как такого можно испортить? Тьфу, да что я все о том же самом?! Хватит! Мне явно пора развеяться. О, кстати... идея. И парень снова зарылся в шкаф, в этот раз с определенной целью поиска. Когда Алекс наконец изволил показаться из ванной, Михаль уже вытряхнул почти весь шкаф, создавая в комнате атмосферу гардеробной или гримерки в театре, отверг все, что попалось под руку и сейчас мучительно размышлял над тем, что же сделать с волосами. Такая забота о собственной внешности раздражала его неимоверно, но ничего с собой поделать он не мог. - О! Наконец-то! Я уж подумал, что ты сбежал через канализацию! - блондин тут же картинным жестом откинул волосы за спину, позволяя золотым прядям рассыпаться по плечам, состроил скорбную мордашку и взглянул на Бойца большими жалобными глазами. Принцесса Несмеяна в осовременненом варианте. - Только ты можешь спасти меня! А-а-а-алекс... У меня совершенно нечего одеть! Помоги выбрать, а? Я хочу в город. И я хочу быть красивым! Помоги мне, - ресницы опустились, бросая на щеки полукруги теней. - Пожалуйста... - едва слышный выдох. Ммм... А я не переиграл? У ушастика такой вид... фырк, вот неандерталец. Ну что столбом застыл, отреагируй как-то!
Alex Koji: И биться сердце перестало. - Мать твою! – вот так вот и умирают молодые и, казалось бы, вполне себе здоровые люди. Но, нет, слава яйцам, несчастье миновало - сердце выдержало, пусть и на какое-то время остановилось-таки, зато сейчас вон как отбивает! Замешательство, да. То ли отпрыгнуть и по стеночке обратно в ванну сныкаться, от греха-то подальше, то ли красотулю… эм… обнять его, хрупкого такого, несчастного и беззащитного, ну а дальше… а дальше что успеет, ибо стопудово не дадут ему сегодня. Так какого ж хрена так дразнить?! Алекс взвыл, мысленно, конечно, правда, некоторые звуки все же вырвались. Издевается! Глумится, падла белобрысая! Ну держись, детка, мстя будет страшна! Помогать страждущим - это Алекс могет, еще как могет, ну а Жертве-то родной помощь окажем на высшем уровне! - Хм, куколка, а где же пышные юбки и платья в рюшечках? – пробормотал откуда-то из-под завалов всего этого неисчислимого тряпья. Как только в шкаф умещается? И… полюбому должны быть юбки! - Ага! – нет, не юбка, но, что-то отдаленно ее напоминающее. Пойдет! Долго возиться Коджи, в общем-то, не стал, схватил то, что по глазам шибануло, действительно ярких штук у красотули оказалось всего ничего. Ну, а сочетаемость – дело десятое! Просили – получите. А что, вполне себе красиво! Умудриться бы заставить красотулю вот так на улицу выползти, смеху будет… кхм-кхм… круто! Будет круто!
Михель: Алекс потешался. Михаль хотел было улыбнуться и вдруг понял, что это не так-то просто сделать - такое отношение Бойца показалось ему вдруг очень обидным и губы кривились в горькой усмешке. Стряхнул волосы на лицо, глубоко вдохнул и моментально закрылся наглухо - щиты не пропускали ни малейшей эмоции. Вот значит как, Алекс? Что ж, это твой выбор. И с последствиями его сам справляйся. - Благодарю за помощь, - голос был холодным и острым, как кромка лезвия. По широкой дуге - чтобы не коснуться ушастого даже кончиками волос, - обошел Бойца, быстро выбрал одежду, остальное затолкал в шкаф. Молча оделся, соорудил высокий хвост, рассовал по карманам необходимое и так же молча вышел из комнаты. Прощаться не стал скорее потому, что не доверял своему голосу - не получилось бы слишком хрипло. Слезы - удел женщин. Мужчины переносят боль молча, физическая то боль или душевная. Его наряд, пожалуй, был слишком легким для царившей на улице погоды, но Михаль не собирался долго мерзнуть в одиночестве, а потому не стал возвращаться за теплой верхней одеждой. Спустился на первый этаж, выбрался в сад и зашагал по направлению к калитке. =Сад=
Alex Koji: Звездочки дружно засверкали перед глазами, а на губе какая-то соленая дрянь образовалась. Расшибить нос. Дверью. - Блеск! – задача номер раз: отомсти тупой деревяшке, пни так, чтобы вывалилась нахрен. Нет, дверь, конечно же, осталась на месте, но как-то подозрительно хрустнула. Или это у него в ноге что-то хрустнуло? Какая к черту разница, на крайняк сваяем протез! Коджи сплюнул, стер кровь с лица, пометался по комнате, судорожно пытаясь сообразить, а что же дальше делать-то? Катись ты к чертовой матери, я умываю руки! Истерики – это, конечно, весело. Какое-то время. Но всему же есть предел. Конечно же Алекс хотел рвануть за своим ненаглядным придурком Жертвой, сшибая двери, продирая заросли, переплывая лужи и так далее – и так далее. Но, вопрос встал ребром: а действительно ли он поляку нужен сейчас. Да и вообще, нужен ли по-настоящему. В одном Алекс был уверен - когда хотят, чтобы шли следом не захлопывают дверь перед самым носом. Коджи ведь и задумываться не стал, пронаблюдал за молчаливым представлением поляка и… получил дверью по роже. И, да, он не понял, что же такого страшного сотворил на этот раз. Хотя, его святейшество оскорбился, это даже Алекс своими атрофированными мозгами понимал. Мать же вашу за ногу! Мне что, мысли читать, угадывать желания и разглядывать и изучать всех этих породистых тараканов? По идее, надо бы, но сейчас, когда у самого не все дома и довольно давно - это задача непосильная. А виноват кто? Ладно, обвинять в своем состоянии кого-то другого есть проявление трусости, а трусом сейчас быть совсем не хотелось. Тогда кто ты, Коджи? Проснулся старый знакомый... Спать бы тебе вечным сном, зараза мозгодробильная! Алекс фыркнул и опустился на кровать, продолжая то и дело стирать кровь с губ. Хочет - пусть валит на все четыре! Закрыть глаза, руки за голову, башкой бы об стену, чтобы выключиться до утра. Да, пускай-пускай, там его шоферишка ждет не дождется, а ты вон журнальчики полистай да подрочи. Как-то в голове неприятно загудело и… похолодало что-то резко. А вот хрен вам, деточки! >>> Улицы города
Михель: =Михаль, Алекс=Внешний двор Школы= Ал, ты дурак. Ну скажи, зачем лезть в окно, если нас уже на главном входе видели и записали? Михаль открыл дверь, шагнул в темную комнату, да так и замер, обхватив себя руками. Дел было много, но как-то сосредоточиться на них не удавалось. Так, все по порядку. Что там у нас? Встретиться с директором. Не сегодня. Хорошо. Повесить на калитку табличку с предупреждением. Непременно! Но тоже не сейчас – снова через окно лезть? Нет-нет, увольте. Завтра утром, значит. Выяснить все, что можно, про этого Сакураи. И активнее поискать Киру. Все это надо обсуждать с… Да, тоже не сейчас. Значит, из дел насущных остается только родной и любимый Боец. Ах да, еще поесть – мне очень нужно молоко. И шоколад. Правильнее было бы начать с восстановления сил и Силы, вымыться и отдохнуть, но… Алекс прежде всего. Укрепление Связи – это хорошо, конечно, но теперь Михалю приходилось экранировать собственные мысли, не предназначенные для Бойца. Несомненно, с практикой это будет легко, как дышать, но сейчас все же вызывало затруднения. Бросил взгляд через плечо на ушастого. Ну что, kochany, поговорим? Быть может, объяснишь, что это сегодня было? Легонько коснулся собственной шеи, лизнул прокушенную ладонь. Ты хоть меня понимаешь? Я ради тебя даже мысленно говорю на японском. Так что изволь быть внимательным. И красноречивым, когда начнешь объяснять свое поведение. Я опущу то, как безобразно ты вел себя в церкви. И даже драку пока миную. Начни, дорогой, с того момента, где ты пытался меня убить. Я внимательно тебя слушаю. Опустил голову, скрывая лицо завесой растрепавшихся волос. Ему хотелось понять чувства Алекса, но еще больше – свои. Шок, истощение, стремительный поворот событий – все отвлекало. Сейчас же они остались наедине – он, Алекс и произошедшее. И эмоциональное онемение начало проходить, болью отдаваясь в самых потаенных уголках души. Ты действительно настолько меня ненавидишь, любовь моя ушастая? Так хочешь избавиться от меня? Извини, но я тебя не отпущу. Убью сам, если придется, но не отдам никому. Не позволю коснуться. Не позволю обладать тобой. Никому. Ты мой. Живой или мертвый, но ты только мой. Эти мысли только для себя, скрытые легкой завесой щита.
Alex Koji: Наконец-то, родная комната! Блаженные монашки, ненавистные шоферы и маньяки–извращенцы остались за дверью, которую Алекс торжественно захлопнул, едва не сорвав с петель. Радуйся душа, но, увы и ах. Не все, оказывается, можно так запросто оставить по ту сторону двери. Кое-что теперь намертво засядет в голове, хотя бы из-за постоянного напоминания, коим является лишь изредка прерываемый поток мыслей его Величества белокурого графа. К самому факту Алекс уже начал привыкать, а вот причина заставляла волосы на загривке встать дыбом. Коджи как-то разом перестал улыбаться, а заодно и двигаться – замер, не сделав и двух шагов, в то время как Михаль успел отойти на достаточное расстояние. И теперь это жалкое на первый взгляд расстояние казалось самой настоящей пропастью. Белобрысый затылок вдруг пропал, и на его месте нарисовалось не самое счастливое лицо. Лицо, которое сейчас хотелось видеть больше всего и одновременно не видеть вовсе. Уши прижались, пару раз дернулись, насторожились и снова заняли позицию поближе к голове. Что он мог ответить? Хотя, стоп-стоп! Все это сущие бредни, глюки, не важно. Не было никакого вопроса! Стоять сил больше не было, зато появились силы на дурацкое метание по комнате, для полной картины не хватало только периодической долбежки в стены и монотонного нытья. Я должен защищать тебя! Должен был! Отвлекающий маневр – великое дело! Перед глазами как на заказ повисла картина – блондин в похотливых ручонках того очкастого извращенца. Вот как, как он мог такое допустить?! Ужасно-ужасно! Но что там очкарик! Алекс снова остановился, стиснул зубы и отвернулся, вперившись взглядом в валявшийся под кроватью дырявый носок. Жалкие приемчики… Он сам, черт возьми, чуть не отправил собственную Жертву на тот свет! Вот это как объяснить? Самому себе, прежде всего.
Михель: - Прекрати метаться, - тихо, но все же вслух. И уже мысленно: Помоги мне. Нога об ногу - стащил ботинки, оставил у двери. Неловко расстегнул пиджак, бросил у шкафа на пол - после всех приключений, выпавших на его долю, беспокоиться о том, чтобы не испачкать и так грязную одежду, сил не хватало. Озябшие пальцы никак не могли справиться с пуговицами рубашки и пряжкой ремня. Михаль чертыхнулся, освободил запястье от тяжелого браслета, бросил тот в тумбочку. Развязал черную ленту, позволяя волосам золотой волной расплескаться по плечам. Повернулся к Бойцу. Алекс, помоги мне. Сколько еще раз повторить? И изволь ответить на заданные вопросы. Я не настаиваю на мысленной беседе, если не получается. Можешь говорить вслух. Давай, разлепи свои сладкие губки и произнеси хотя бы несколько слов. У тебя же, в отличие от меня, горло не болит. В общем и целом Михаль понимал, что внятного ответа от ушастого не дождется. Достаточно вспомнить, в каком состоянии тот был тогда. Но "допрос" имел две цели: заставить Бойца осознать, что тот сделал и выиграть время для раздумий. Сегодняшний вечер открывал несколько интересных моментов. Во-первых, его ненаглядный Алекс оказался если не берсерком, то очень близким к этому состоянию. А берсеркам нужен усиленный контроль. Не стандартный «ошейник Связи», применяемый к обычным Бойцам, а «сеть Связи» - конструкцию, способную удержать под контролем Бойцов с высоким болевым порогом. Да, kochany, нам с тобой работать еще и работать. Во-вторых, наличие ух у Бойца может доставить много неприятных моментов, когда на эти ухи заглядываются всяческие извращенцы. В-третьих, его дорогой Боец оказался не просто ревнив – от ревности он способен даже впасть в состояние аффекта. Всё это следовало учесть на будущее. С тобой, дорогой, сплошные сюрпризы. Что ты мне еще преподнесешь?
Alex Koji: Помочь. А для этого нужно подойти. А это, это-это-это, это, черт возьми, не так просто! На блондина будто колпак невидимый был надет, вроде и нет ничего, а как об стекло носом, стоит предпринять попытку к встречному движению. Ну, хватит! Алекс вздохнул, опустил голову, и, всего каких-то два шага - и вот оно, рядом, и вроде как не убило пока. Главное ты его не убей, Коджи! Мерзкий смех где-то в пустой черепушке, потому что не может заполненное пространство так гадко звенеть! О, да, боль головная - обыкновенная. Ну здравствуй, родная! Хорошо хоть, что пальцы не трясутся, сил уже на тряску нет, мышечный тонус на нуле, как, интересно, ноги все еще держат? Годы тренировок, вот залог успеха! Хотя, что-то не мог Алекс припомнить, что когда-то тренировался убивать. Да елки-палки! О чем не думай, все к одному и тому же сводится, проблемы нужно решать, а не пытаться от них отвлечься. Что ж, прекрасный вывод, браво. А что если? Что было бы, если бы он не остановился тогда в том черно-красном рваном безумии? Сердце ощутимо кольнуло и… еще раз кольнуло, еще и еще. Блеск, вот только остановки сердца мне не хватало! Его сердце… оно ведь почти остановилось тогда. Он не мог не почувствовать это пальцами, сдавливая тонкую шею изо всех сил. - Черт…- Алекс потряс головой, прогоняя весь этот бред, и уткнулся, совершенно случайно, разумеется, Михалю… в живот. Да, тело работало по собственной схеме, он и сам не заметил, как опустился перед поляком на колени, дабы расстегнуть нижние пуговицы рубашки. - Ты простишь меня? Когда-нибудь...
Михель: Михаль осторожно высвободил полы рубашки из рук Алекса, расстегнул последнюю пуговицу и стянул ткань с плеч. Покрытая засохшими бурыми пятнами деталь гардероба полетела на пол. Сдавать в химчистку ее Михаль не собирался – не последняя же рубашка, в конце концов. Запустил пальцы в спутанные лохмы Алекса – Я знаю, тебе из-за ушей не удается нормально причесаться!, - погладил пушистые отростки. Дыхание Бойца щекотало кожу живота. Дорогой, ты в такой удобной позе сейчас… Грех не воспользоваться, но… ты еще слишком невинен для таких игр. Потянул за волосы, запрокидывая Алексу голову. Склонился, опираясь локтем о плечо ушастого. - А нужно, kochany? – шепотом, заглядывая в глаза. – Ты готов заслужить прощение? Легко поцеловал Бойца, вдруг резко усилил нажим, укусом впиваясь в нижнюю губу. Внутри недопустимая, иррациональная нежность боролась с не менее недопустимым и иррациональным желанием избить ушастика до синяков. Спокойно. Все эмоции потом – сейчас они только навредят. Выпрямился. - Расстегни пряжку. Я устал и хочу, наконец-то, снять с себя эти тряпки. Запрокинул голову, зажмурился, пытаясь думать трезво. От пережитого стресса, от огромной дозы полученного сегодня адреналина, от этого чёртового дыхания на коже, от близости таких желанных губ сердце колотилось в грудной клетке как сумасшедшее. Спокойно-спокойно-спокойно. Думать головой. Думать головой получалось плохо. Кровь приливала к паху, блондин скрипел зубами и сжимал в кулак прокушенную ладонь, пытаясь прогнать возбуждение. Щиты вибрировали, заставляя обрывать мысли «на полуслове», чтобы не транслировать их Бойцу. Значит, мне нужно… Но если… Тогда придется решать это в экстренном… Ну и дьявол с ним, разберемся. Решено. Я… Решение было принято и враз стало как-то легче. Поляк мысленно улыбнулся сам себе и вновь обратил внимание на Алекса. В этот раз мысли транслировались ему с настойчивостью отбойного молотка. Ты что, решил меня насмерть заморозить, kochany? Если ты считаешь, что с окоченевшего меня ремень снимать легче, то, боюсь, ошибаешься. Усмехнулся, потрепал парня меж ушей. Давай же, дорогой. Поработай пальчиками, - получилось двусмысленно, но удержаться Михаль не смог. Мне еще надо руку промыть – мало ли какую гадость ты туда мог занести своими зубами, да и после я ею в пыли валялся, к посторонним дяденькам касался, и так далее, и так далее… Ты же не хочешь, чтобы с моей рукой что-то плохое случилось?
Alex Koji: Алекс, в общем-то, был настороже, во всяком случае, сам он был в этом уверен, не смотря на то, что как слепой кутенок, ищущий мамкину титьку, тыкался носом в холодный живот. Короче говоря, он бы не удивился, если бы его сейчас пнули, двинули по голове или просто оттолкнули, в конце концов, у красотули сил нет совсем, чтобы устраивать футболы – баскетболы. Но вот чего он точно не ожидал, так это того, что Михалю вдруг взбредет в голову целоваться. И куда, спрашивается, все делось? Разом и мысли нехорошие разбежались, и силы даже откуда-то появились, только, как-то быстро это закончилось, и все события прошедшего дня весело ухнулись обратно – на лохматую безмозглую башку. Что он там лопотал? Готов? Готов кто? Готов что? Черт! Что он хочет-то? А хотел блондин вещей простых и незамысловатых – чтобы с него джинсу сняли, что и сообщил, потрепав Алекса между ух и наградив очередной порцией «мыслей на японском», тем самым оторвав, наконец, того от разглядывания пупка. Коджи тряхнул головой, мысленно матюгнулся и, хвала яйцам, вернулся к неоконченным делам. Пальцы – паразиты такие, как не свои, отказывались нормально функционировать, но с долбанным ремнем (не без Божьей помощи по ходу) было покончено. Опля, Прекрасная позиция у тебя, Коджи! Кажется, над ним снова глумились, если, конечно, ему не глючится этот уже второй голос внутри собственной башки. Алекс выгнул бровь и исподлобья посмотрел на его величество. Величество в свою очередь и бровью не повело, заставляя невольно оскалиться. О, кажется, я вспомнил, за что хотел тебя придушить. Глаза хищно блеснули, но… Но. Алекс как-то обреченно вздохнул, молча поднялся, молча почесал затылок, как обычно – для стимуляции мозговой активности, и все так же молча потащил блондина в ванную. Пока он пребывал в положении рыцаря перед посвящением, успел разглядеть плод своих зубных стараний – рука у красотули выглядела ужасно, чего скрывать. И вряд ли его Жертва ограничится пластырем поверх едва промытой раны.
Михель: Да почему же мне такой туго соображающий Боец достался? - горестно вопросил Михаль мироздание. Мироздание, как обычно, предпочло промолчать. Зато Алекс наконец-то зашевелился: кое-как расстегнул ремень, стащил из блондина джинсы и поволок его в ванную комнату, по пути едва не сбивая им мебель. - Эй, аккуратнее! Я тебе не таран! И не мешок с… с чем-то там. Привычный уже ритуал: душ, вымыть волосы, просушить полотенцем. Алекс так и стоял столбом. - Дорогой, будь любезен, вымойся – ты на свинтуса похож. Только не утопись там. Полотенце на бедрах плохо скрывало эрекцию, но Михаль упорно делал вид, что ничего такого нет. Достал из аптечки перекись, залил ею укус. Вздохнул: даже пощипывание в руке не давало отвлечься от бухающей в висках крови. Спокойно-спокойно-спокойно. Терпение. Забинтовал руку – кое-как, не лучшим образом, но не до того сейчас. Утром к доктору Ёру сходит. - Я тебя в комнате жду. Надеюсь, ты станешь поразговорчивее. Молока в комнате, конечно, не было, зато обнаружился запас шоколада. Сжевав на радостях две плитки, поляк чуть нервно побродил по комнате, забрался в тумбочку и начал перебирать там вещи. А, вот… Или? Дьявол, да сколько ж можно там плескаться?! Захлопнул дверцу, упал на кровать, рассматривая шею в маленькое зеркальце. Постарался, дорогой. Завтра же заказать перчатки и шарф. Хотелось нервно побарабанить пальцами, да только ничего подходящего под рукой не оказалось. Ждать Михаль не любил.
Alex Koji: Утопиться, Ха! Алекс проводил Михаля взглядом и забрался в ванну, сразу, как дверь перед его носом захлопнулась. Вообще, в планы это не входило, но, раз уж его графское святейшество такой из семя свежевымытый и приятно пахнущий, ему – Алексу – надо бы тоже малясь почистить перышки. Малясь – это постоять под душем, почесывая хвостатый зад и размышляя о смысле жизни и прочей ерунде. Дурдом, моюсь пять раз на дню, вот уж точно утопиться можно. Коджи хмыкнул, опустился на корточки и заткнул слив, после чего минут семь неотрывно смотрел, как поднимается вода. - Дибилизм! – пробка со свистом полетела куда-то в угол, судя по звуку - отскочила в сторону и еще раза два стукнулась то ли о ванну, то ли о пол. Дожидаться, пока вода спустится Алекс не стал, он и так себя каким-то бакланом чувствовал, с радостью выполз бы на свет Божий – из ванной то бишь, но, купание нужно было подвести к логическому завершению, хотя бы в руки мыло взять, хрен с ним с намыливанием. Но нет, уперся ладонью в стену и опустил голову, принявшись, судя по виду, разглядывать собственные ноги. Поза классическая – недаром ее так ловко используют режиссеры и художники-аниматоры. Однако ж, не вечно же так стоять. Хорош красоваться, вымойся и отоспись! Из ванной Алекс вышел с почти закрытыми глазами, пустой головой, сопровождаемый настоящими облаками теплого пара, половина которых осталась за закрытой дверью. Да и от него самого пар шел будь здоров! - О, свежий воздух! – в комнате свежо не было, хоть и понял Коджи это не сразу, а вот когда понял – открыл форточку, расплывшись в счастливой улыбке. - О, успел поужинать? – когда голова не очень соображает в силу физиологических причин, а не кучи накопившихся проблем – улыбаться проще, и жизнь, в общем-то, не кажется такой гавёной. Поэтому Алекс вполне искренне улыбнулся, умудрившись сфокусировать взгляд сначала на остатках шоколада, а потом на том, кто этот шоколад слопал. - Мать твою! – Алекс как ошпаренный сорвался с места, а вот улыбка, видимо решила остаться там, рядом с шоколадом, ибо на лице не осталось и капли придурковатого веселья. А теперь о причинах. Причина лежала на кровати, считай, голая, считай, на сквозняке, считай, и так полудохлая и крепким здоровьем не обладающая. Вот и пришлось в срочном порядке причину заматывать в плед. А вот отползти на безопасное расстояние уже не вышло, поэтому Алекс так и застыл, обнимая замотанного блондина и зажмурив глаза – ибо положение было не самым удачным, перед глазами как жуткий кадр из ужастика – почти посиневшая шея.
Михель: Михаль вздохнул, запрокинув голову. Лежать было удобно, измученное тело требовало отдыха, сознание же настойчиво напоминало, что у него есть незаконченные дела. Высвободил руку из-под пледа, погладил пушистое ухо. Люблю я тебя. И уши твои люблю. И даже вечно нечесаный хвост – тоже люблю. И с радостью оставил бы тебя сейчас в покое. Но есть такое слово «надо». Извиваясь подобно змее, выпутался из пледа, раскинул его, укрывая двоих, потянул Алекса за влажную черную прядь. - Испугался, ушастик? Трусишка ты у меня… Потерся щекой о плечо Бойца. Неужели я не могу позволить себе такую маленькую слабость – быть с ним нежным? Коснулся пальцами лба, обвел дуги бровей, щелкнул по кончику носа, улыбнулся ласково-ласково – так улыбался удав Каа мартышкам в мультике про Маугли. - Не нравится смотреть на меня такого, милый? Испортилась куколка, которая так нравилась тебе? А вот сейчас проверим! Ослабил полотенце на поясе Бойца, забрался под него рукой, прижался губами к губам нежным, но настойчивым поцелуем. - Ты все еще хочешь меня, Алекс? Или уже нет? Ответь, дорогой, только ли моя внешность тебе нужна?
Alex Koji: Блондин зашевелился, в прямом смысле выскальзывая из рук, и Алекс не смог сдержать пусть и тихого, но от этого не менее прямо-таки несчастного вздоха. Вот значит как. Мне теперь нельзя обнимать тебя даже через килограммы одеял. Уши поникли, взгляд уткнулся в пол, ну прямо побитая собака, которую на улицу в дождь вышвырнули. Докатился, Коджи, поскули еще. Идея, признаться по правде, в данной ситуации не была такой уж плохой, но скулить все же не пришлось. Вечер был полон сюрпризов: куколка мало того что поделился одеялком, еще и… еще и… по носу щелкнул, зараза! Алекс насупился, хотел даже в ответную двинуть - в глаз или в ухо, но красотуля так ласково улыбнулся, что ничего, кроме как непонимающе, виновато даже (за мысль про дать сдачи) хлопать глазами и улыбаться в ответ не оставалось. Однако ж, все это было крайне подозрительно, и это еще мягко сказано. Коджи и рад бы расслабиться, повестить, что называется, но не может такого быть, чтобы весь этот цирк был без очередной подлянки. Сейчас он поверит, а потом бац! Как нож в спину, не исключено что на этот раз насмерть. Нет-нет-нет! Слишком уж ты ласковый, не к добру. Нахмурился и отвернулся, не было больше сил смотреть на него, слишком велико желание, в купе со страхом лишний раз задеть пальцем – жуткая смесь, которую и врагу грех желать. Чего? С ним, кажется, заговорили, пришлось поднять голову, кисло улыбнувшись – блондин молчал, снова эти фокусы, но не глюки определенно. - Что за чушь?! Что прове… - ответ поспешил незамедлительно, потому вопрос заканчивать не пришлось. Алекс глазом не успел моргнуть, благо зубы стиснуть не успел тоже, иначе был бы у Михаля красивый язычок, как у змеи - пополамчатый. Прекрати! Нда, сдерживать себя – дело неблагодарное, блондин и не думал отступать, а силы воли в данном направлении у Коджи совсем не оказалось, а значит что? Черт! Да гори оно все синим пламенем! - Иди сюда, детка! – выдохнул в губы, опрокидывая блондина на спину. Голова пошла кругом от собственных, получивших, наконец, волю эмоций и от назойливого гудящего вопроса. Хочу ли? О, куколка, если бы ты знал, как я хочу! Руки, кажется, уже добрались до полотенца, а губы соскользнули на шею. Алекс замер, приоткрыл глаза, на несколько секунд превратившись в несуразную статую, тихо, несколько нервно выдохнул, аккуратно, едва касаясь губами поврежденной кожи. Да, и гориллы способны на нежность, редко, но такое случается. Всего тебя, всегда и везде.
Михель: Михаль напрягся, впиваясь пальцами в плечи Бойца. Даже легчайшее касание к шее несло боль, но стон сейчас наверняка бы спугнул ушастого. Оставалось только стиснуть зубы и терпеть. Зато возбуждение немного схлынуло, позволяя вновь осмысленно взглянуть на ситуацию. Хочешь, значит? Хорошо, kochany. Тебе повезло, значит. Иначе устроил бы я тебе «несколько» крайне неприятных минут. Сдавленно выдохнул, заставляя себя расслабиться. Это оказалось не так уж и сложно – Алекс действительно был очень осторожным, нежным даже. Михаль усмехнулся, зарываясь пальцами в волосы ушастого, легкими нажимами направляя голову того ниже: к ключицам, плечам, груди – лишь бы оставил шею в покое. Что ж так, милый? Непременно надо сначала укусить, чтобы потом скулить и преданно вылизывать рану? Едва не рассмеялся вслух, когда Алекс повернул голову, касаясь губами перебинтованной ладони – будто услышал его мысли и воспринял их буквально. Позволил себе немного полежать, наслаждаясь лаской непривычно осторожного Бойца. Распахнул глаза, рассматривая макушку брюнета, ласково погладил пушистые, уже высохшие после душа ухи. Попытался подтянуть Алекса повыше, но тот упрямо не желал слушаться, носом уткнувшись ему куда-то подмышку. - Милый, давай-ка или я буду что-то делать, или ты уж делай. Ну например… – настойчиво потянул голову Алекса за волосы, отпустив, когда губы скользнули по его соску, - попробуешь? Или все же расслабишься и позволишь мне действовать? Мысленный вопль - Ну я же решил, что больше с девственниками ни-ни! Какого дьявола, а?! – удалось подавить. Тем более что, не смотря на все свои предыдущие решения, несмотря на показное – даже перед самим собой – возмущение, позволять прикоснуться к Алексу кому-либо другому он не намеревался.
Alex Koji: Алекс тихо засмеялся, уронив голову блондину на грудь. Смех, он хоть и тихий был, но какой-то ломаный, скорее рваный даже. Вот и докатился ты до ручки, Коджи. Организм уже, мягко говоря, был во всеоружии, готов, что называется, перейти непосредственно к делу, только от желания кровь прилила еще и к голове, да так прилила, что создавалось впечатление, будто эту самую голову зажали в тиски, и перед глазами все кружилось-вертелось, поэтому Алекс их закрыл. Не сразу, конечно, пару секунд он как наркоман следил за плавающими перед глазами пятнами, но потом почувствовал себя каким-то дураком и попытался хоть чуточку сосредоточиться. Собраться. А то, до состояния теплого желе рукой подать. Идиотизм чистой воды. Что мешает ему на этот раз? Да ничего, черт возьми! Ему ясно и доступно дали понять, что путь открыт, вперед, а он? А он лежит почти трупиком и только и может, что нервно сотрясаться от какого-то припадочного смеха. Почему? Почему ты все еще позволяешь к себе прикасаться? Так прикасаться? Рука дрогнула, Алексу даже показалось, что его пальцы снова сомкнулись на тонкой шее, на этот раз намертво - он даже хруст услышал, от чего тут же вздрогнул и тряхнул головой, не без испуга посмотрев поляку в глаза. Вот сейчас он себя контролирует, прекрасно, замечательно, красотуля даже мужественно терпит его неаккуратные и, самое что интересное, неслучайные прикосновения к все той же злосчастной шее. Ну а дальше что? Кто даст гарантию, что дай он сейчас себе волю, блондин останется жив? Жертва может долбануть силой. Его Жертва так вообще мастер в этом вопросе. Только какого черта он не долбанул его, когда одной ногой был на том свете? Нет уж, лучше до смерти с ушами ходить!
Михель: Михаль скрипнул зубами, испытывая непреодолимое желание отвесить Бойцу парочку хороших оплеух. Что тут же и сделал: наотмашь ударил по щеке, костяшки скользнули по губам, ладонь раскрылась, по дуге вернулась обратно и со звонким шлепающим звуком припечаталась к другой щеке. Дьявол побери твою хрупкую душевную организацию! Блондина буквально трясло от злости, он усилием воли пытался подавить это в себе – с таким настроем запланированное не получится, а откладывать было нельзя. Какого хрена?! Каких-то пару часов назад ты пытался меня убить, а теперь валяешься тут как дохлая рыбина и я должен тебя же утешать?! Искать к тебе тонкий подход?! Да, ё* твою за ногу, я устал уже! Мне, дорогой, тоже хреново, но я ж не раскисаю как… как… Потом, все потом. Неужели так трудно эмоции задвинуть подальше? Просто заняться делами неотложными, а уж после страдать от душевного разлома. Нет, бля, сейчас надо! Тряпка! Безмозглая кукла. Тамагочи, бля! Его корми, пои, на прогулку води, спать укладывай, так у него еще и настроение прыгает, как у девки во время пмс! И как меня угораздило в это влюбиться?! Сейчас собственные чувства к Алексу вызывали у блондина только злость. Впрочем, ни на эти самые чувства, ни на злость сейчас не было ни времени, ни возможности тратить силы. Столкнул Бойца с себя, выскользнул из кровати и, прежде чем тот успел опомниться, вернулся обратно с шарфом – бледно-зеленый шелк, ручная вышивка. Один из его любимых. Ну и дьявол с ним. Перебирать гардероб в поисках чего-то более подходящего сейчас не время. Перехватил руки Алекса шарфом, умело – была как-то возможность попрактиковаться. Толкнул ушастого, укладывая на спину, руки завел над головой, привязал к спинке кровати. Не делаешь ничего полезного, так хоть не мешай. Боец все глубже погружался в отчаянье – в очередной раз за сегодня. И это следовало остановить прежде, чем он дойдет до крайней точки. Повторения прошлого раза – блондин осторожно коснулся шеи – не хотелось. Злость вперемешку с усталостью побуждала трахнуть Алекса просто так, без подготовки, наказывая за все. По быстрому набросать разметку «сетки», чтобы завтра можно было плотнее заняться этим. Укрепить Связь. И завалиться спать, игнорируя Алексов скулёж. Реальность вносила в этот без сомнения соблазнительный план свои коррективы – раздражение, бегание туда-сюда в поисках выхода и кислая рожа Бойца явно не способствовали сохранению эрекции. Глубоко вдохнул, возвращая контроль над эмоциями, с сожалением покосился на сигареты – покурить бы сейчас, да ситуация не располагает, - и в очередной раз сполз с кровати. Вернулся с новым шарфиком – в этот раз черным с набитым узором. Все любимые вещи на тебя изведу, чудище ты мое. - Глаза закрой, - хрипло. И не дожидаясь, пока Алекс послушается, завязал эти самые глаза шарфом, попутно обмотав тому пол-лица. Не видеть выражения глаз брюнета, застывшей на его мордахе жалобной гримаски – первая цель достигнута. Сразу стало легче, даже ворочающаяся внутри жалость к несчастному ушастому поутихла. В очередной раз за последние полчаса глубоко вдохнул, помассировал шею, пытаясь расслабиться, и принялся за дело. Привязанные к столбику кровати руки были напряжены, пальцы подрагивали. - Тихо-тихо, расслабься… Все хорошо, – получилось даже почти ласково. Коснулся губами перехваченного шёлком запястья, легкими невесомыми поцелуями спустился ниже, скользнул языком во впадинку на внутреннем изгибе локтя. Пальцы легко касались лица брюнета, словно исследуя не спрятанные под шарфом черты. Губы продолжили путь по руке, запечатлели горячий поцелуй на нежной коже плеча. Михаль усмехнулся, бедром чувствуя, как колотится в груди сердце Алекса, сдвинулся на живот. Знаешь, сокровище мое, ты можешь оказаться полезен. На тебе чертовски удобно сидеть. Зубы сжали кожу на шее, настойчиво, оставляя багровые отметины. Язык исследовал линии ключиц, оставил влажный след от шеи до подмышки. Алекс пах мылом, чем-то неуловимо знакомым и еще потом – едва-едва, ведь только из душа. Редкие еще черные волоски отражали свет тусклой лампочки. О, а мы забыли выключить свет. Ну и нафиг. Не пуритане, чтобы под одеялком прятаться да вслепую шарить по постели в поисках партнера. Этот запах – запах любимого человека, запах его мужчины – щекотал ноздри, заставлял дрожать пальцы и облизывать губы. Сводил с ума. Возбуждение накрыло волной цунами, ударило, почти ломая весь его тщательно удерживаемый самоконтроль. Внутри что-то болезненно сжалось, в горле пересохло, член потяжелел, упираясь в живот Бойцу. И Михаль отпустил себя, поддался искушению. Забывая о нежности, игнорируя глухие вскрики, целовал, кусал, вылизывал набухшие потемневшие соски, забрался руками под тело Алекса, оставляя багровые царапины на коже, языком пробрался в ямочку пупка, от чего ушастый – пока еще ушастый – выгнулся дугой и вскрикнул. Кожа Алекса пылала, в подбородок блондину уперлось горячее и твердое, от одуряющего мускусного запаха рот наполнился слюной, по коже побежали искры. Что бы там Боец себе не думал, тело предавало его, с радостью отзываясь на довольно грубые ласки, ждало большего, и Михаль готов был выложиться до последнего, уступая молчаливой настойчивости этих требований. Усмехнулся, обдавая горячим дыханием член Алекса, коснулся губами напряженного ствола, слизнул с головки выступившую горьковатую каплю. Дорогой, надо ограничить тебе количество никотина и проследить за твоим питанием. Поднял голову, хитро улыбнулся Бойцу – тот уже ухитрился сдвинуть таки шарф и косил одним глазом на Михаля. Блондин рассмеялся, оставил «достоинство» брюнета в покое и впился укусом в бледную кожу на внутренней стороне бедра. Алекс вскрикнул, пытаясь сжать бедра, застонал и снова открылся, уступая рукам Жертвы. Михаль рассмеялся, скользнул вверх, вжимаясь между бедер ушастого, содрал с того повязку, наслаждаясь уже далеко не тоскливым выражением лица, жадно поцеловал в губы. Спустился ниже, вновь лаская грудь и живот, кое-как нашарил на тумбочке приготовленную ранее смазку, матерясь про себя и разбрасывая по полу вещи, отвинтил крышечку и выдавил на пальцы скользкую субстанцию. Размазал, согревая, скользнул ладонью между бедер Бойца, нанося смазку на сжатое колечко мышц и, прежде чем Алекс успел сообразить, что к чему, проник пальцами внутрь – сразу двумя, настойчиво раздвигая сопротивляющиеся мышцы. Обхватил губами член брюнета, отвлекая, расслабляя, заставляя забыться. Ты, главное, сам не забудься, увлекшись процессом. Помнишь, для чего ты всё это затеял? Блондин едва не сжал зубы от недовольства, но вовремя вспомнил, что сейчас это нежелательно. Выпустил Алекса из губ, замер, выравнивая дыхание – только пальцы продолжали двигаться. Потом быстро смазал себя, навис над Бойцом, заглядывая в темные, подернутые пеленой глаза. - Ты готов, kochany? Надеюсь, что да. – И осторожно качнулся вперед, втискиваясь между сопротивляющихся мышц. Спину покрыла испарина, по виску побежала капля, застыла на кончике носа. В глазах потемнело, воздух в легких превратился в обжигающе горячий кисель и никак не желал выползать наружу. От ослепляющего, сводящего с ума удовольствия – нет, не удовольствия даже, блаженства – мелко подрагивали мышцы, пальцы судорожно комкали простынь и волосы Бойца, губы слепо тыкались куда-то в шею. Михалю было так тесно, так горячо, так до безумия, до одури, до боли хорошо, что хотелось кричать, хотелось двигаться и замереть на месте, хотелось плакать и смеяться одновременно, хотелось умереть прямо сейчас и жить вот так вечно, хотелось… Он совсем – совсем-совсем-совсем, абсолютно, напрочь – забыл обо всем кроме тесноты, горячего тела под ним, вокруг него, рядом с ним… Время стало тягучим, как мед, горячим, как лава, ярким, как тьма. И застыло на целую вечность в этом миге ослепительного удовольствия. Сердце замерло на половине удара, капля зависла в воздухе, сорвавшись таки с кончика носа, вскрик Алекса застыл у самых губ, разорванные в рывке нити шарфа щупальцами диковинного животного изогнулись в неподвижности, пряди волос над вскинутой головой создали ореол тёмного золота, не в силах упасть на плечи… А потом Имя полыхнуло огнем на запястье и время снова сорвалось в привычный бег, возвращая в мир звуки, ощущения, движения. Протяжно закричал Алекс, выгибаясь под блондином, треснул, окончательно разрываясь, шарф, волосы хлестанули по спине и плечам, тут же смятые вцепившимися в них руками, Михаль еще глубже вжался в Бойца, заставляя себя в уме вспоминать хронологию событий Второй Мировой. Это мало спасало – он был уже почти на грани, готовый выплеснуться при каждом движении. Нет, еще нет, рано, рано, рано! Не забывай про дело! Потянул Бойца за волосы, заставляя разлепить глаза. - Загрузить Подсистему, - приказ звучит удивительно ровно, учитывая набатом бухающее в висках сердце. Бедра двигаются в рваном ритме, и Михаль уже не знает, чьи вскрики он слышит, но память крепко держит и он заставляет себя смотреть, как выцветает реальный мир и они проваливаются в Подсистему – его Боец умница, его Боец способен выполнить приказ в любом состоянии, даже вот сейчас, с его членом в заднице подчиняется мгновенно, на одних инстинктах скорее всего. Михаль выравнивает ритм, двигаясь медленно и размеренно, с тяжелыми шлепками погружаясь в Алекса и выскальзывая обратно. Скользит ладонями по телу, намечая пальцами точки, через которые надо пропустить Силу, чтобы сплести надежную «сеть» для контроля над Бойцом в те мгновения, что он впадает в состояние берсерка. Наконец с разметкой покончено и Михаль позволяет себе утонуть в удовольствии, раз за разом срываясь с ритма, ускоряя движения, упираясь лбом в плечо ушастому… или, скорее, уже не ушастому. - Алекс! А-ле-е-екс…
Alex Koji: А? Блин! Опять бьют! Опять по роже! – первые нормальные мысли, прорезавшиеся на фоне паршивого нытья, хотя нет, если бы! Нытье было чем угодно, но никак не фоном, слишком громко и на все лады, а вот дельные мыслишки, вялые ко всему прочему, были шустро задвинуты на периферию и очень быстро вовсе замолкли. По морде его молотить закончили, что уже радовало, однако ж… дальше больше. Михаль, ну, твою же ж... Нет-нет, в другое время и в другом, так сказать, положении, он за всеми пятью. Но, пардон, когда тебе не то, что тра*аться, жить не в кайф – все это действо вообще мимо кадра. Сначала Ал вообще в откровенном а*уе пытался врубиться, а что собственно происходит? Запросто же акт жертвоприношения, его как никак связали (как так вышло – вообще отдельный вопрос, этот момент Алекс как-то явно пропустил). Так вот да, сейчас его принесут, значит, в жертву каким-нибудь языческим Богам, а потом еще и надругаются над бренными останками! Поляк его та еще штучка, существо способное, широких взглядов, так еще и, что самое, пожалуй, сейчас значимое – пи*данутое на всю свою белобрысую. Тебе, Коджи, чертов ты извращенец, это в кайф, признай, тупая скотина, что ты гребаный мазохист! Внутренний голос жил с Алексом уже много лет, и знал ушастого получше самого ушастого. Короче говоря, голосок-то оказался прав, ибо стояло уже так, что искры бы из глаз посыпались, если бы морда перемотана не была. Искр вообще было много, всевозможных и разнокалиберных, и как-то все больше по части эмоциональной, словно поляк ему в душу долбился, а не в задницу. Нда, Коджи, ясно теперь, где твоя душонка расположена. Да-да, друг мой, в жопе! Алекс бы полюбому прыснул и расхохотался как конь, если бы не… он даже не сообразил, что именно предотвратило катастрофу (а то, что это была бы катастрофа, сомнений не возникало), ломаный шепот Михаля или волна оргазма, дрожью пробежавшая по всему телу туда-сюда-обратно (да-да, формула универсальная!). Короче говоря, в себя Коджи так и не пришел толком, тупо не успел, слишком уж все быстро происходило. Вроде вот только что сопли по своему ненаглядному размазывал, и вот уже, скрипя зубами и пытаясь освободиться от сраных шарфиков, не мог сдерживать сдавленные всхлипы и глухие стоны. Его даже перестал тиранить назойливый внутренний шепоток, мол, какого черта куколка сверху. С другой-то стороны – быть изнасилованным сладенькой блондиночкой, да елки, это ж удача, счастливый случай чистой воды! И вот он – не в меру счастливая жертва изнасилования… должен грузить подсистему, ну блеск! Черт, на кой она тебе? Даже потра*аться по-человечески не можешь! Но, их уже накрыло, да, именно накрыло: сверху, как куполом, или скорее круглой крышкой, сомкнувшейся с почерневшим полом, благо кроватка осталась.
Михель: Энергия огнем пробежалась по венам, опалила легкие, судорогой свела мышцы живота и вместе с семенем плеснулась в Бойца. Михаль зарычал, вжимаясь в уже податливое тело, впился зубами в плечо Алекса и последним усилием воли замкнул "сеть". После чего банально и совсем неизящно вырубился. Нет, сознание оставалось при нем, а вот тело казалось чужим и совершенно не желало подчиняться. Чудесно. Только загнуться тут и не хватало. Эй, kochany, ты там как? Все, можешь уже выгружать Систему. Пора домой и баиньки. Ммм... помыться бы... Эй, Ал, ты там жив? Блин, зараза ушаста... тьфу ты, безухая уже. Ой, чёёёёрт... Это ж он сейчас очухается да... кхм, выразит свое мнение по поводу моих действий. Прикинуться ветошью, что ли? Типа: я - не я, ничего не знаю... Тьфу ты. Чёёёёрт. Осторожно, как мог - тело все еще отказывалось подчиняться - скосил глаза на Бойца. Ну, детка? Я понимаю, первый раз, любимые ушки и все такое... Но долго ты еще будешь колодой лежать? Наконец отпустило. Кожа покалывала, словно по ней пробегались электрические разряды. Мышцы мелко дрожали, и, казалось, вот-вот превратятся в кисель. Поляк усилием воли заставил себя собраться, приподнялся, поймал "хвостики" "сети", замкнул на себя и позволил себе довольно усмехнуться. Дело было сделано. Правда, истощился он в самом деле до предела. То есть, совсем до предела. Стоило осознать этот факт, как в глазах стремительно потемнело, руки подогнулись, и он рухнул на Алекса. - Закрыть подСистему, - выдохнул Бойцу на ухо и зажмурился, пытаясь унять головокружение. Все. Финита *ля комедиа. Доигрались...
Alex Koji: По хорошему, Алекс был бы рад вырубиться к чертям собачьим и продрыхнуть если и не пару суток, то до завтрашнего обеда так точно. А вот хрен, проваливаться в отключку он начал, конечно, но где-то на полпути как за что-то зацепился и болтался теперь между тут и там. И Подсистема, которую он сдури загрузил, тоже раскачивалась и дергалась, как дергается изображение на телевизоре в грозу – того и гляди совсем замкнёт и привет. Но пока не поступило приказа, схлопнуть эту нервную сине-серую муть Коджи тупо не мог. Он в очередной раз за сегодня ступил и как лох последний не врубился, что его прошили насквозь ***ову тучу раз золотыми пульсирующими ниточками, проще говоря – поимели еще и в качестве Бойца. Да ты только этого и ждал, тупица, разваливался же уже на части! - Закрыть… - и в самом деле, Подсистема хоть и растворилась вместе с осязаемым чувством Силы, а прочие ощущения сдохли еще до ее загрузки, сетку, сплетенную Михалем, Ал сейчас чувствовал ого-го как! Только ее и чувствовал, если не считать, черт возьми, боли в заднице! Он с горем пополам разлепил глаза и попытался посмотреть на, кажется, уже вовсю дрыхнущего у него на пузе Михаля. Нет, не хотела голова подниматься, но кое как он умудрился разглядеть бледное точеное личико. И вот эта вот куколка буквально пару минут назад его… Ну, блин, мать перемать твою и не только! - Эй, красотуля? – Михаль напрягся, тяжело задышал, ощутимо так впился пальцами Алексу в плечо и снова расслабился, но, черт возьми, не полностью, Коджи это нутром чуял. Нет, даже вот в таком состоянии Михаль был… Хозяин, черт возьми, он твой хозяин, Коджи, идиот! Алекс возможно впервые в жизни улыбнулся своему внутреннему мозгожую. Да, детка, и я буду с тобой, пока не сдохну, а сдохну я нескоро! - Расслабься уже, придурок, - Ал погладил спутавшиеся волосы и аккуратно, скорее потому, что сил у самого не осталось вообще, уложил поляка рядом, натягивая на обоих плед, - спи я буду тебя охранять.
Михель: В душ хотелось невероятно, но просить Алекса Михаль не рискнул. Мало ли что Бойцу в голову взбредет после всего. А сил контролировать его сейчас не было совсем. Ни капли. И в случае чего... одним словом, поляк решил не усугублять ситуацию. Охранять? От кого охранять, kochany? - мысли только для себя. - Может, все же попросить? Что лучше - умереть чистым или спать грязным? Усталость брала свое, и, так и не определившись с ответом на сей животрепещущий вопрос, Михаль уснул.
Alex Koji: Солнце – штука позитивная. Если только не бьет тебя своими чертовыми лучами по глазам с утра пораньше (и даже если не пораньше и вообще уже не с утра). Проще говоря, когда этот дарующий жизнь свет нагло вырвал Алекса из сна, хотелось либо застрелиться, либо застрелить кого-нибудь – не важно кого. - Что б ты потух, чертов… - Коджи помычал, порычал и, предприняв попытку развернуться, дабы уткнуться носом хоть куда-нибудь, звезданулся с кровати, - … *ля! Теперь *опа болела со всех сторон и болью разнообразной. Ну блеск! По отработанной годами схеме: чертыхнулся, трепыхнулся, встал, упал, зацепившись за что-то ногой, попытался подняться снова, в последний момент передумал и пополз. Полз он долго, но упорно и целенаправленно, исключительно на автопилоте, так как мысли заняла высшего сорта нецензурщина. А вот после душа! Вот после душа он почувствовал себя почти человеком! Об этом Алекс и думал, теребя пальцами мокрое мохнатое ухо, которое отодрал вместе с нехилым пучком безнадежно спутанных волос. Да здравствует половая жизнь!.. Встреча с полом не заставила себя долго ждать, и это начинало раздражать, слишком уж много падений за столь короткий промежуток времени. Зато он нашел второе ухо, валяющееся рядышком с кроватью, ну и подобрал его, движимый обезьяним инстинктом хватания всего что плохо и не очень лежит. Что ж, чувства это зрелище вызывало неоднозначные. Ну что, Коджи, еще вчера они - вот эти самые волосатые убожества торчали у тебя из башки и… шевелились! Вот… вот как палец! Стало откровенно дурно, и Алекс поспешил избавиться от своих не совсем запланировано отвалившихся органов, натренированным движением запустив их в недолгий но далекий (возможный в столь ограниченном пространстве) полет. Только в руке каким-то совершенно непонятным образом остался крестик, болтавшийся в ухе всю его «детскую» жизнь. Ну привет, мамочка! Алекс усмехнулся, параллельно принявшись скрипеть стиснутыми до боли зубами, и собирался отправить чертову побрякушку вслед за ушами, но почему-то, хрен знает почему, так и сидел с пол минуты, сжав крестик до белых костяшек. По ходу он отключился, потому что обнаружил себя через какое-то время уже в вполне расслабленном виде и с болтающемся, как будто так оно и надо, на шее крестом. Мозг было слишком лень напрягать, хотелось пожрать, может быть морду набить кому-нибудь, но никак не думать. А еще хотелось разбудить одну все еще нагло дрыхнущую личность. Вставать Коджи посчитал шибко трудоемким занятием, поэтому он оперся о кровать и подтянулся на руках, тут же обнаружив очередной не незнакомый уже предмет. День находок, бл*! Что ж, уши к черту! А вот хвост. А вот с хвостом он как-то сроднился ни на шутку, и даже то, что в джинсах приходилось каждый раз дырки ковырять этого чувства не притупляло. В конце концов, этой встроенной в организм метелкой очень удобно было шлепать по одной симпатичной мордашке. И, тем не менее, хвост Ал трогать не стал, тот так и остался валяться на краю кровати, а то, чем черт не шутит, растрогался бы, на слезу бы прошибло… Вместо этого он делом занялся, а именно - переключился на обладателя той самой мордашки, зависнув над тем в, надо заметить, не самом удобном положении. - Ну что, куколка, доброе утро, - Коджи наклонился еще ниже, на какое-то время замерев у самого лица мирно спящего ангелочка. Ну да, конечно, ангелочек хренов! И прямо как принц из сказки принялся будить принцессу поцелуем – зубами за сладкие губки.
Михель: Мыслю - значит, существую, - промелькнуло в голове. К огромному, но пока еще неосознанному сожалению обладателя этой самой головы на этой мудрой цитате мыслительный процесс и прервался, тем самым поставив под сомнение сам факт существования оного. То бишь, обладателя головы. Ну и мыслительного процесса, что выплывало из первого. Или же наоборот, первое выплывало из второго. Или первое было вторым, а второе первым? Окончательно запутавшись в том, что из чего выплывало, несуществующий согласно вышеозначенной цитате "мыслитель" начал выплывать сам. Из сна. И интуитивно понял, что, раз мыслительный процесс ему пока недоступен, следует переключиться на процесс более простой и более актуальный - процесс осознательный. Для начала он осознал тот факт, что у него есть голова. Наличие у себя головы пока еще не опознанный собою субъект определил по донельзя банальному факту - наличию головной боли. А, как известно, головной боли без головы не бывает. Немного приободрившись от того, что возникла хоть какая-то определенность, обладатель головной боли попытался выяснить крайне животрепещущий вопрос - кто же он такой, собственно говоря. Не до конца проснувшаяся память подбрасывала какие-то сплошь нелепые и непонятные клочки воспоминаний, вроде "дитя луны, хрустальный ангел", "порочное создание с улыбкой херувима", "слеза, упавшая с ресниц Владычицы Небесной" и тому подобную, вызывающую тошноту, чепуху. Чепуха произносилась с придыханием, полушепотом, или же, наоборот, вызывающе громко, с нескрываемым восторгом или ненавистью. И чужими голосами. В том, что голоса чужие, все еще неопознанный субъект уверен не был, но память сказала "чужие", и ей отчаянно хотелось верить. Потому что если говорил это он сам, то впору было пойти утопиться. "Куколка" - вдруг прорвался сквозь ворох чепухи чужой, но очень родной голос. Память заполошно метнулась под укрытие бессознательного, но было поздно - фейерверк воспоминаний красочными картинами рассыпался перед графом Михалем Греховны, будущим князем Острожским. Да, первым всплыло собственное имя. И Имя тоже. И образ второго обладателя этого Имени тоже. И... На этом Михаль, перебирающий сверкающие драгоценные и только притворяющиеся таковыми камушки своих воспоминаний, вынужден был бросить сие увлекательное занятие, ибо наконец-то проснулось тело, тут же накрыв поляка волной - и не просто волной, а целым Девятым Валом - ощущений. Ощущения по большей части были, сказать по правде, не очень приятные. Проще говоря, тело болело. Будто он предыдущим вечером мешки таскал. С картофелем. Правда, практического навыка сей деятельности у Михаля не было, но расхожее выражение показалось ему весьма кстати. Особенно болела шея. И рука. Правая. Мозоли натер? - ехидно вопросил внутренний голос? Блондин мысленно поморщился, но возражать не спешил. Неприятно стягивающая кожу живота и не только живота корка наталкивала на мысль, что ночь он провел не в целомудренных молитвах Пресвятой Деве. Память тут же услужливо подкинула несколько красочных картинок, утверждающих, что в нецеломудренном действии участие принимал не он один. Правда, личность партнера показывать категорически отказалась. Надеюсь, мне теперь не придется скоропостижно жениться! - напрягся блондин, но долго волноваться по этому поводу ему не дали новые ощущения. Кто-то настойчиво грыз его губы. Совесть? - прикинул Михаль. - Да нет, эта пани обычно грызет изнутри. А сейчас - снаружи. Облегчение вперемешку с недоумением подтолкнули его к воистину героическому действию - пан граф открыл один глаз. Левый. От полоснувшего по глазным нервам солнечного света ресницы тут же стали мокрыми, а одинокая слезинка даже рискнула скатиться по щеке. Но Михаль стоически выдержал это испытание и все же ухитрился рассмотреть "погрызателя". Над ним склонилась подозрительно знакомая опухшая физиономия, обрамленная взлохмаченными черными прядями. - Ммм, - глубокомысленно сообщил Михаль, кося левым глазом в попытке рассмотреть что-то еще окромя явленного помятого лика. Лик отодвигаться не пожелал, даже поступил кардинально противоположным образом - придвинулся еще поближе и уверенно прижался губами к его губам. Блондин отогнал вяло трепыхающую хвостом мысль о том, что зубы у него не чищены, и с энтузиазмом приоткрыл губы, позволяя влажному языку хозяйничать на своей - Михалевской - территории. Это было чертовски, непередаваемо хорошо. Жажда, конечно, не отступила совсем, но покинула бастионы пересохших - впрочем, уже увлажненных настойчивым захватчиком - губ. - Ммм... - еще раз выдохнул блондин, пытаясь понять, зачем в слове "вода" буква "м" и как же должно звучать теперь это слово. - Мммммм... пить, - наконец выдавил он прямо в губы того, кто сейчас его... целовал? Оу. Оно. Меня. Целует?! Эээ... Это как бы... это же... О чёрт!!! Алекс! Покусай меня Аяме, это же Алекс! О дьявол... Память, довольно скаля зубы, пригоршней сыпанула ему недостающие воспоминания прошлой ночи. И поляк начал отчаянно сожалеть, что вообще проснулся.
Alex Koji: Проснулся, итиху мать. Еще немного, и остался бы без губищь своих… ага и пришлось бы пожертвовать мягкими тканями, блин. Ну нет, дорогуша, не видать тебе моей жопы! Красотуля, конечно, уже не спал, но легче-то не стало. Теперь вот сиди (стой, лежи, на выбор) и соображай, что говорить и что делать. Может теперь детка, я тебя трахну, а? В качестве мести что только. Желания как такового не было, было как-то голодно и даже холодно. Типичное состояние не в своей тарелке и с пустой тарелкой, как говаривал один его дет-домовский друг. Но вообще… Вообще, его вроде как загрузили, задачу конкретную поставили, стало как-то дышать легче, вот только задница, да, с задницей дела обстояли не самым лучшим образом. Но он – Алекс – в конце концов мужик, в подробности вдаваться не будем. Так что он отважно проковылял обратно в ванну, набрал воды из под крана и с довольным видом, задание-то выполнил, вернулся и вручил поляку желаемое. Даже забавно было наблюдать за тем как его высочество сделал пару глотков, совсем немного поморщившись. Ага! Раскайся, покайся! И подставляю зад! Алекс потряс головой и потер виски. В самом деле, какая-то навязчивая идея, к тому же исключительно из побуждений устроить мстю. Пожрать бы… - Я за хавчиком сгоняю! – да, тикать отсюда, подышать свежим воздухом, выкурить пару сигарет и колесами закинуться. Болит не только жопа но и башка! - Ты как? Норма? Чудно! Я пошел! – и Ал пошел, всячески пытаясь не думать о том, что оставляет свою Жертву в гордом (а может и нет) одиночестве, в не самом здоровом виде. Вот пусть только попробует свою шестерку позвать. Обоих пришибу! >>> Улицы города
полная версия страницы