Форум » ОБЩЕЖИТИЕ и ТЕРРИТОРИЯ ШКОЛЫ » Комната Winny: Alex'a Koji & Михаля Греховны » Ответить
Комната Winny: Alex'a Koji & Михаля Греховны
Михель: Две кровати, один большой стол, два стульчика, две тумбочки, встроенный шкаф для одежды, две книжных полки. Кровать Алекса придвинута спинкой к окну. Всегда заправлена тёмным пледом, правда, не очень аккуратно. Рядом с кроватью стул, играющий роль тумбочки. На стуле, в свою очередь, неизменно прибывают чашка и пепельница. Одежда временно аккурано сложена Михалем, у двери стоит обувь. Кровать Михаля аккуратно заправлена таким же темным пледом. Рядом с кроватью тумбочка. Одежда в шкафу аккуратно сложена, что стоит Михалю немалых усилий - Алекс периодически переворачивает все полки в поисках неизвестно чего. Обувь аккуратно стоит за дверью. На столе лежат тетради, разная мелочь, мигает лампочками ноутбук, к краям крепятся две лампы, вплотную придвинут стульчик. Над столом две книжных полки, на которых в алфавитном порядке расставлены учебники и художественные книги, среди которых несколько на польском. Одна тумбочка, у которой отломана дверка, задвинута в ванную комнату. Начало темы. стр. 1 стр. 2
Ответов - 62, стр:
1 2 3 4 All
Михель: Алекс потешался. Михаль хотел было улыбнуться и вдруг понял, что это не так-то просто сделать - такое отношение Бойца показалось ему вдруг очень обидным и губы кривились в горькой усмешке. Стряхнул волосы на лицо, глубоко вдохнул и моментально закрылся наглухо - щиты не пропускали ни малейшей эмоции. Вот значит как, Алекс? Что ж, это твой выбор. И с последствиями его сам справляйся. - Благодарю за помощь, - голос был холодным и острым, как кромка лезвия. По широкой дуге - чтобы не коснуться ушастого даже кончиками волос, - обошел Бойца, быстро выбрал одежду, остальное затолкал в шкаф. Молча оделся, соорудил высокий хвост, рассовал по карманам необходимое и так же молча вышел из комнаты. Прощаться не стал скорее потому, что не доверял своему голосу - не получилось бы слишком хрипло. Слезы - удел женщин. Мужчины переносят боль молча, физическая то боль или душевная. Его наряд, пожалуй, был слишком легким для царившей на улице погоды, но Михаль не собирался долго мерзнуть в одиночестве, а потому не стал возвращаться за теплой верхней одеждой. Спустился на первый этаж, выбрался в сад и зашагал по направлению к калитке. =Сад=
Alex Koji: Звездочки дружно засверкали перед глазами, а на губе какая-то соленая дрянь образовалась. Расшибить нос. Дверью. - Блеск! – задача номер раз: отомсти тупой деревяшке, пни так, чтобы вывалилась нахрен. Нет, дверь, конечно же, осталась на месте, но как-то подозрительно хрустнула. Или это у него в ноге что-то хрустнуло? Какая к черту разница, на крайняк сваяем протез! Коджи сплюнул, стер кровь с лица, пометался по комнате, судорожно пытаясь сообразить, а что же дальше делать-то? Катись ты к чертовой матери, я умываю руки! Истерики – это, конечно, весело. Какое-то время. Но всему же есть предел. Конечно же Алекс хотел рвануть за своим ненаглядным придурком Жертвой, сшибая двери, продирая заросли, переплывая лужи и так далее – и так далее. Но, вопрос встал ребром: а действительно ли он поляку нужен сейчас. Да и вообще, нужен ли по-настоящему. В одном Алекс был уверен - когда хотят, чтобы шли следом не захлопывают дверь перед самым носом. Коджи ведь и задумываться не стал, пронаблюдал за молчаливым представлением поляка и… получил дверью по роже. И, да, он не понял, что же такого страшного сотворил на этот раз. Хотя, его святейшество оскорбился, это даже Алекс своими атрофированными мозгами понимал. Мать же вашу за ногу! Мне что, мысли читать, угадывать желания и разглядывать и изучать всех этих породистых тараканов? По идее, надо бы, но сейчас, когда у самого не все дома и довольно давно - это задача непосильная. А виноват кто? Ладно, обвинять в своем состоянии кого-то другого есть проявление трусости, а трусом сейчас быть совсем не хотелось. Тогда кто ты, Коджи? Проснулся старый знакомый... Спать бы тебе вечным сном, зараза мозгодробильная! Алекс фыркнул и опустился на кровать, продолжая то и дело стирать кровь с губ. Хочет - пусть валит на все четыре! Закрыть глаза, руки за голову, башкой бы об стену, чтобы выключиться до утра. Да, пускай-пускай, там его шоферишка ждет не дождется, а ты вон журнальчики полистай да подрочи. Как-то в голове неприятно загудело и… похолодало что-то резко. А вот хрен вам, деточки! >>> Улицы города
Михель: =Михаль, Алекс=Внешний двор Школы= Ал, ты дурак. Ну скажи, зачем лезть в окно, если нас уже на главном входе видели и записали? Михаль открыл дверь, шагнул в темную комнату, да так и замер, обхватив себя руками. Дел было много, но как-то сосредоточиться на них не удавалось. Так, все по порядку. Что там у нас? Встретиться с директором. Не сегодня. Хорошо. Повесить на калитку табличку с предупреждением. Непременно! Но тоже не сейчас – снова через окно лезть? Нет-нет, увольте. Завтра утром, значит. Выяснить все, что можно, про этого Сакураи. И активнее поискать Киру. Все это надо обсуждать с… Да, тоже не сейчас. Значит, из дел насущных остается только родной и любимый Боец. Ах да, еще поесть – мне очень нужно молоко. И шоколад. Правильнее было бы начать с восстановления сил и Силы, вымыться и отдохнуть, но… Алекс прежде всего. Укрепление Связи – это хорошо, конечно, но теперь Михалю приходилось экранировать собственные мысли, не предназначенные для Бойца. Несомненно, с практикой это будет легко, как дышать, но сейчас все же вызывало затруднения. Бросил взгляд через плечо на ушастого. Ну что, kochany, поговорим? Быть может, объяснишь, что это сегодня было? Легонько коснулся собственной шеи, лизнул прокушенную ладонь. Ты хоть меня понимаешь? Я ради тебя даже мысленно говорю на японском. Так что изволь быть внимательным. И красноречивым, когда начнешь объяснять свое поведение. Я опущу то, как безобразно ты вел себя в церкви. И даже драку пока миную. Начни, дорогой, с того момента, где ты пытался меня убить. Я внимательно тебя слушаю. Опустил голову, скрывая лицо завесой растрепавшихся волос. Ему хотелось понять чувства Алекса, но еще больше – свои. Шок, истощение, стремительный поворот событий – все отвлекало. Сейчас же они остались наедине – он, Алекс и произошедшее. И эмоциональное онемение начало проходить, болью отдаваясь в самых потаенных уголках души. Ты действительно настолько меня ненавидишь, любовь моя ушастая? Так хочешь избавиться от меня? Извини, но я тебя не отпущу. Убью сам, если придется, но не отдам никому. Не позволю коснуться. Не позволю обладать тобой. Никому. Ты мой. Живой или мертвый, но ты только мой. Эти мысли только для себя, скрытые легкой завесой щита.
Alex Koji: Наконец-то, родная комната! Блаженные монашки, ненавистные шоферы и маньяки–извращенцы остались за дверью, которую Алекс торжественно захлопнул, едва не сорвав с петель. Радуйся душа, но, увы и ах. Не все, оказывается, можно так запросто оставить по ту сторону двери. Кое-что теперь намертво засядет в голове, хотя бы из-за постоянного напоминания, коим является лишь изредка прерываемый поток мыслей его Величества белокурого графа. К самому факту Алекс уже начал привыкать, а вот причина заставляла волосы на загривке встать дыбом. Коджи как-то разом перестал улыбаться, а заодно и двигаться – замер, не сделав и двух шагов, в то время как Михаль успел отойти на достаточное расстояние. И теперь это жалкое на первый взгляд расстояние казалось самой настоящей пропастью. Белобрысый затылок вдруг пропал, и на его месте нарисовалось не самое счастливое лицо. Лицо, которое сейчас хотелось видеть больше всего и одновременно не видеть вовсе. Уши прижались, пару раз дернулись, насторожились и снова заняли позицию поближе к голове. Что он мог ответить? Хотя, стоп-стоп! Все это сущие бредни, глюки, не важно. Не было никакого вопроса! Стоять сил больше не было, зато появились силы на дурацкое метание по комнате, для полной картины не хватало только периодической долбежки в стены и монотонного нытья. Я должен защищать тебя! Должен был! Отвлекающий маневр – великое дело! Перед глазами как на заказ повисла картина – блондин в похотливых ручонках того очкастого извращенца. Вот как, как он мог такое допустить?! Ужасно-ужасно! Но что там очкарик! Алекс снова остановился, стиснул зубы и отвернулся, вперившись взглядом в валявшийся под кроватью дырявый носок. Жалкие приемчики… Он сам, черт возьми, чуть не отправил собственную Жертву на тот свет! Вот это как объяснить? Самому себе, прежде всего.
Михель: - Прекрати метаться, - тихо, но все же вслух. И уже мысленно: Помоги мне. Нога об ногу - стащил ботинки, оставил у двери. Неловко расстегнул пиджак, бросил у шкафа на пол - после всех приключений, выпавших на его долю, беспокоиться о том, чтобы не испачкать и так грязную одежду, сил не хватало. Озябшие пальцы никак не могли справиться с пуговицами рубашки и пряжкой ремня. Михаль чертыхнулся, освободил запястье от тяжелого браслета, бросил тот в тумбочку. Развязал черную ленту, позволяя волосам золотой волной расплескаться по плечам. Повернулся к Бойцу. Алекс, помоги мне. Сколько еще раз повторить? И изволь ответить на заданные вопросы. Я не настаиваю на мысленной беседе, если не получается. Можешь говорить вслух. Давай, разлепи свои сладкие губки и произнеси хотя бы несколько слов. У тебя же, в отличие от меня, горло не болит. В общем и целом Михаль понимал, что внятного ответа от ушастого не дождется. Достаточно вспомнить, в каком состоянии тот был тогда. Но "допрос" имел две цели: заставить Бойца осознать, что тот сделал и выиграть время для раздумий. Сегодняшний вечер открывал несколько интересных моментов. Во-первых, его ненаглядный Алекс оказался если не берсерком, то очень близким к этому состоянию. А берсеркам нужен усиленный контроль. Не стандартный «ошейник Связи», применяемый к обычным Бойцам, а «сеть Связи» - конструкцию, способную удержать под контролем Бойцов с высоким болевым порогом. Да, kochany, нам с тобой работать еще и работать. Во-вторых, наличие ух у Бойца может доставить много неприятных моментов, когда на эти ухи заглядываются всяческие извращенцы. В-третьих, его дорогой Боец оказался не просто ревнив – от ревности он способен даже впасть в состояние аффекта. Всё это следовало учесть на будущее. С тобой, дорогой, сплошные сюрпризы. Что ты мне еще преподнесешь?
Alex Koji: Помочь. А для этого нужно подойти. А это, это-это-это, это, черт возьми, не так просто! На блондина будто колпак невидимый был надет, вроде и нет ничего, а как об стекло носом, стоит предпринять попытку к встречному движению. Ну, хватит! Алекс вздохнул, опустил голову, и, всего каких-то два шага - и вот оно, рядом, и вроде как не убило пока. Главное ты его не убей, Коджи! Мерзкий смех где-то в пустой черепушке, потому что не может заполненное пространство так гадко звенеть! О, да, боль головная - обыкновенная. Ну здравствуй, родная! Хорошо хоть, что пальцы не трясутся, сил уже на тряску нет, мышечный тонус на нуле, как, интересно, ноги все еще держат? Годы тренировок, вот залог успеха! Хотя, что-то не мог Алекс припомнить, что когда-то тренировался убивать. Да елки-палки! О чем не думай, все к одному и тому же сводится, проблемы нужно решать, а не пытаться от них отвлечься. Что ж, прекрасный вывод, браво. А что если? Что было бы, если бы он не остановился тогда в том черно-красном рваном безумии? Сердце ощутимо кольнуло и… еще раз кольнуло, еще и еще. Блеск, вот только остановки сердца мне не хватало! Его сердце… оно ведь почти остановилось тогда. Он не мог не почувствовать это пальцами, сдавливая тонкую шею изо всех сил. - Черт…- Алекс потряс головой, прогоняя весь этот бред, и уткнулся, совершенно случайно, разумеется, Михалю… в живот. Да, тело работало по собственной схеме, он и сам не заметил, как опустился перед поляком на колени, дабы расстегнуть нижние пуговицы рубашки. - Ты простишь меня? Когда-нибудь...
Михель: Михаль осторожно высвободил полы рубашки из рук Алекса, расстегнул последнюю пуговицу и стянул ткань с плеч. Покрытая засохшими бурыми пятнами деталь гардероба полетела на пол. Сдавать в химчистку ее Михаль не собирался – не последняя же рубашка, в конце концов. Запустил пальцы в спутанные лохмы Алекса – Я знаю, тебе из-за ушей не удается нормально причесаться!, - погладил пушистые отростки. Дыхание Бойца щекотало кожу живота. Дорогой, ты в такой удобной позе сейчас… Грех не воспользоваться, но… ты еще слишком невинен для таких игр. Потянул за волосы, запрокидывая Алексу голову. Склонился, опираясь локтем о плечо ушастого. - А нужно, kochany? – шепотом, заглядывая в глаза. – Ты готов заслужить прощение? Легко поцеловал Бойца, вдруг резко усилил нажим, укусом впиваясь в нижнюю губу. Внутри недопустимая, иррациональная нежность боролась с не менее недопустимым и иррациональным желанием избить ушастика до синяков. Спокойно. Все эмоции потом – сейчас они только навредят. Выпрямился. - Расстегни пряжку. Я устал и хочу, наконец-то, снять с себя эти тряпки. Запрокинул голову, зажмурился, пытаясь думать трезво. От пережитого стресса, от огромной дозы полученного сегодня адреналина, от этого чёртового дыхания на коже, от близости таких желанных губ сердце колотилось в грудной клетке как сумасшедшее. Спокойно-спокойно-спокойно. Думать головой. Думать головой получалось плохо. Кровь приливала к паху, блондин скрипел зубами и сжимал в кулак прокушенную ладонь, пытаясь прогнать возбуждение. Щиты вибрировали, заставляя обрывать мысли «на полуслове», чтобы не транслировать их Бойцу. Значит, мне нужно… Но если… Тогда придется решать это в экстренном… Ну и дьявол с ним, разберемся. Решено. Я… Решение было принято и враз стало как-то легче. Поляк мысленно улыбнулся сам себе и вновь обратил внимание на Алекса. В этот раз мысли транслировались ему с настойчивостью отбойного молотка. Ты что, решил меня насмерть заморозить, kochany? Если ты считаешь, что с окоченевшего меня ремень снимать легче, то, боюсь, ошибаешься. Усмехнулся, потрепал парня меж ушей. Давай же, дорогой. Поработай пальчиками, - получилось двусмысленно, но удержаться Михаль не смог. Мне еще надо руку промыть – мало ли какую гадость ты туда мог занести своими зубами, да и после я ею в пыли валялся, к посторонним дяденькам касался, и так далее, и так далее… Ты же не хочешь, чтобы с моей рукой что-то плохое случилось?
Alex Koji: Алекс, в общем-то, был настороже, во всяком случае, сам он был в этом уверен, не смотря на то, что как слепой кутенок, ищущий мамкину титьку, тыкался носом в холодный живот. Короче говоря, он бы не удивился, если бы его сейчас пнули, двинули по голове или просто оттолкнули, в конце концов, у красотули сил нет совсем, чтобы устраивать футболы – баскетболы. Но вот чего он точно не ожидал, так это того, что Михалю вдруг взбредет в голову целоваться. И куда, спрашивается, все делось? Разом и мысли нехорошие разбежались, и силы даже откуда-то появились, только, как-то быстро это закончилось, и все события прошедшего дня весело ухнулись обратно – на лохматую безмозглую башку. Что он там лопотал? Готов? Готов кто? Готов что? Черт! Что он хочет-то? А хотел блондин вещей простых и незамысловатых – чтобы с него джинсу сняли, что и сообщил, потрепав Алекса между ух и наградив очередной порцией «мыслей на японском», тем самым оторвав, наконец, того от разглядывания пупка. Коджи тряхнул головой, мысленно матюгнулся и, хвала яйцам, вернулся к неоконченным делам. Пальцы – паразиты такие, как не свои, отказывались нормально функционировать, но с долбанным ремнем (не без Божьей помощи по ходу) было покончено. Опля, Прекрасная позиция у тебя, Коджи! Кажется, над ним снова глумились, если, конечно, ему не глючится этот уже второй голос внутри собственной башки. Алекс выгнул бровь и исподлобья посмотрел на его величество. Величество в свою очередь и бровью не повело, заставляя невольно оскалиться. О, кажется, я вспомнил, за что хотел тебя придушить. Глаза хищно блеснули, но… Но. Алекс как-то обреченно вздохнул, молча поднялся, молча почесал затылок, как обычно – для стимуляции мозговой активности, и все так же молча потащил блондина в ванную. Пока он пребывал в положении рыцаря перед посвящением, успел разглядеть плод своих зубных стараний – рука у красотули выглядела ужасно, чего скрывать. И вряд ли его Жертва ограничится пластырем поверх едва промытой раны.
Михель: Да почему же мне такой туго соображающий Боец достался? - горестно вопросил Михаль мироздание. Мироздание, как обычно, предпочло промолчать. Зато Алекс наконец-то зашевелился: кое-как расстегнул ремень, стащил из блондина джинсы и поволок его в ванную комнату, по пути едва не сбивая им мебель. - Эй, аккуратнее! Я тебе не таран! И не мешок с… с чем-то там. Привычный уже ритуал: душ, вымыть волосы, просушить полотенцем. Алекс так и стоял столбом. - Дорогой, будь любезен, вымойся – ты на свинтуса похож. Только не утопись там. Полотенце на бедрах плохо скрывало эрекцию, но Михаль упорно делал вид, что ничего такого нет. Достал из аптечки перекись, залил ею укус. Вздохнул: даже пощипывание в руке не давало отвлечься от бухающей в висках крови. Спокойно-спокойно-спокойно. Терпение. Забинтовал руку – кое-как, не лучшим образом, но не до того сейчас. Утром к доктору Ёру сходит. - Я тебя в комнате жду. Надеюсь, ты станешь поразговорчивее. Молока в комнате, конечно, не было, зато обнаружился запас шоколада. Сжевав на радостях две плитки, поляк чуть нервно побродил по комнате, забрался в тумбочку и начал перебирать там вещи. А, вот… Или? Дьявол, да сколько ж можно там плескаться?! Захлопнул дверцу, упал на кровать, рассматривая шею в маленькое зеркальце. Постарался, дорогой. Завтра же заказать перчатки и шарф. Хотелось нервно побарабанить пальцами, да только ничего подходящего под рукой не оказалось. Ждать Михаль не любил.
Alex Koji: Утопиться, Ха! Алекс проводил Михаля взглядом и забрался в ванну, сразу, как дверь перед его носом захлопнулась. Вообще, в планы это не входило, но, раз уж его графское святейшество такой из семя свежевымытый и приятно пахнущий, ему – Алексу – надо бы тоже малясь почистить перышки. Малясь – это постоять под душем, почесывая хвостатый зад и размышляя о смысле жизни и прочей ерунде. Дурдом, моюсь пять раз на дню, вот уж точно утопиться можно. Коджи хмыкнул, опустился на корточки и заткнул слив, после чего минут семь неотрывно смотрел, как поднимается вода. - Дибилизм! – пробка со свистом полетела куда-то в угол, судя по звуку - отскочила в сторону и еще раза два стукнулась то ли о ванну, то ли о пол. Дожидаться, пока вода спустится Алекс не стал, он и так себя каким-то бакланом чувствовал, с радостью выполз бы на свет Божий – из ванной то бишь, но, купание нужно было подвести к логическому завершению, хотя бы в руки мыло взять, хрен с ним с намыливанием. Но нет, уперся ладонью в стену и опустил голову, принявшись, судя по виду, разглядывать собственные ноги. Поза классическая – недаром ее так ловко используют режиссеры и художники-аниматоры. Однако ж, не вечно же так стоять. Хорош красоваться, вымойся и отоспись! Из ванной Алекс вышел с почти закрытыми глазами, пустой головой, сопровождаемый настоящими облаками теплого пара, половина которых осталась за закрытой дверью. Да и от него самого пар шел будь здоров! - О, свежий воздух! – в комнате свежо не было, хоть и понял Коджи это не сразу, а вот когда понял – открыл форточку, расплывшись в счастливой улыбке. - О, успел поужинать? – когда голова не очень соображает в силу физиологических причин, а не кучи накопившихся проблем – улыбаться проще, и жизнь, в общем-то, не кажется такой гавёной. Поэтому Алекс вполне искренне улыбнулся, умудрившись сфокусировать взгляд сначала на остатках шоколада, а потом на том, кто этот шоколад слопал. - Мать твою! – Алекс как ошпаренный сорвался с места, а вот улыбка, видимо решила остаться там, рядом с шоколадом, ибо на лице не осталось и капли придурковатого веселья. А теперь о причинах. Причина лежала на кровати, считай, голая, считай, на сквозняке, считай, и так полудохлая и крепким здоровьем не обладающая. Вот и пришлось в срочном порядке причину заматывать в плед. А вот отползти на безопасное расстояние уже не вышло, поэтому Алекс так и застыл, обнимая замотанного блондина и зажмурив глаза – ибо положение было не самым удачным, перед глазами как жуткий кадр из ужастика – почти посиневшая шея.
Михель: Михаль вздохнул, запрокинув голову. Лежать было удобно, измученное тело требовало отдыха, сознание же настойчиво напоминало, что у него есть незаконченные дела. Высвободил руку из-под пледа, погладил пушистое ухо. Люблю я тебя. И уши твои люблю. И даже вечно нечесаный хвост – тоже люблю. И с радостью оставил бы тебя сейчас в покое. Но есть такое слово «надо». Извиваясь подобно змее, выпутался из пледа, раскинул его, укрывая двоих, потянул Алекса за влажную черную прядь. - Испугался, ушастик? Трусишка ты у меня… Потерся щекой о плечо Бойца. Неужели я не могу позволить себе такую маленькую слабость – быть с ним нежным? Коснулся пальцами лба, обвел дуги бровей, щелкнул по кончику носа, улыбнулся ласково-ласково – так улыбался удав Каа мартышкам в мультике про Маугли. - Не нравится смотреть на меня такого, милый? Испортилась куколка, которая так нравилась тебе? А вот сейчас проверим! Ослабил полотенце на поясе Бойца, забрался под него рукой, прижался губами к губам нежным, но настойчивым поцелуем. - Ты все еще хочешь меня, Алекс? Или уже нет? Ответь, дорогой, только ли моя внешность тебе нужна?
Alex Koji: Блондин зашевелился, в прямом смысле выскальзывая из рук, и Алекс не смог сдержать пусть и тихого, но от этого не менее прямо-таки несчастного вздоха. Вот значит как. Мне теперь нельзя обнимать тебя даже через килограммы одеял. Уши поникли, взгляд уткнулся в пол, ну прямо побитая собака, которую на улицу в дождь вышвырнули. Докатился, Коджи, поскули еще. Идея, признаться по правде, в данной ситуации не была такой уж плохой, но скулить все же не пришлось. Вечер был полон сюрпризов: куколка мало того что поделился одеялком, еще и… еще и… по носу щелкнул, зараза! Алекс насупился, хотел даже в ответную двинуть - в глаз или в ухо, но красотуля так ласково улыбнулся, что ничего, кроме как непонимающе, виновато даже (за мысль про дать сдачи) хлопать глазами и улыбаться в ответ не оставалось. Однако ж, все это было крайне подозрительно, и это еще мягко сказано. Коджи и рад бы расслабиться, повестить, что называется, но не может такого быть, чтобы весь этот цирк был без очередной подлянки. Сейчас он поверит, а потом бац! Как нож в спину, не исключено что на этот раз насмерть. Нет-нет-нет! Слишком уж ты ласковый, не к добру. Нахмурился и отвернулся, не было больше сил смотреть на него, слишком велико желание, в купе со страхом лишний раз задеть пальцем – жуткая смесь, которую и врагу грех желать. Чего? С ним, кажется, заговорили, пришлось поднять голову, кисло улыбнувшись – блондин молчал, снова эти фокусы, но не глюки определенно. - Что за чушь?! Что прове… - ответ поспешил незамедлительно, потому вопрос заканчивать не пришлось. Алекс глазом не успел моргнуть, благо зубы стиснуть не успел тоже, иначе был бы у Михаля красивый язычок, как у змеи - пополамчатый. Прекрати! Нда, сдерживать себя – дело неблагодарное, блондин и не думал отступать, а силы воли в данном направлении у Коджи совсем не оказалось, а значит что? Черт! Да гори оно все синим пламенем! - Иди сюда, детка! – выдохнул в губы, опрокидывая блондина на спину. Голова пошла кругом от собственных, получивших, наконец, волю эмоций и от назойливого гудящего вопроса. Хочу ли? О, куколка, если бы ты знал, как я хочу! Руки, кажется, уже добрались до полотенца, а губы соскользнули на шею. Алекс замер, приоткрыл глаза, на несколько секунд превратившись в несуразную статую, тихо, несколько нервно выдохнул, аккуратно, едва касаясь губами поврежденной кожи. Да, и гориллы способны на нежность, редко, но такое случается. Всего тебя, всегда и везде.
Михель: Михаль напрягся, впиваясь пальцами в плечи Бойца. Даже легчайшее касание к шее несло боль, но стон сейчас наверняка бы спугнул ушастого. Оставалось только стиснуть зубы и терпеть. Зато возбуждение немного схлынуло, позволяя вновь осмысленно взглянуть на ситуацию. Хочешь, значит? Хорошо, kochany. Тебе повезло, значит. Иначе устроил бы я тебе «несколько» крайне неприятных минут. Сдавленно выдохнул, заставляя себя расслабиться. Это оказалось не так уж и сложно – Алекс действительно был очень осторожным, нежным даже. Михаль усмехнулся, зарываясь пальцами в волосы ушастого, легкими нажимами направляя голову того ниже: к ключицам, плечам, груди – лишь бы оставил шею в покое. Что ж так, милый? Непременно надо сначала укусить, чтобы потом скулить и преданно вылизывать рану? Едва не рассмеялся вслух, когда Алекс повернул голову, касаясь губами перебинтованной ладони – будто услышал его мысли и воспринял их буквально. Позволил себе немного полежать, наслаждаясь лаской непривычно осторожного Бойца. Распахнул глаза, рассматривая макушку брюнета, ласково погладил пушистые, уже высохшие после душа ухи. Попытался подтянуть Алекса повыше, но тот упрямо не желал слушаться, носом уткнувшись ему куда-то подмышку. - Милый, давай-ка или я буду что-то делать, или ты уж делай. Ну например… – настойчиво потянул голову Алекса за волосы, отпустив, когда губы скользнули по его соску, - попробуешь? Или все же расслабишься и позволишь мне действовать? Мысленный вопль - Ну я же решил, что больше с девственниками ни-ни! Какого дьявола, а?! – удалось подавить. Тем более что, не смотря на все свои предыдущие решения, несмотря на показное – даже перед самим собой – возмущение, позволять прикоснуться к Алексу кому-либо другому он не намеревался.
Alex Koji: Алекс тихо засмеялся, уронив голову блондину на грудь. Смех, он хоть и тихий был, но какой-то ломаный, скорее рваный даже. Вот и докатился ты до ручки, Коджи. Организм уже, мягко говоря, был во всеоружии, готов, что называется, перейти непосредственно к делу, только от желания кровь прилила еще и к голове, да так прилила, что создавалось впечатление, будто эту самую голову зажали в тиски, и перед глазами все кружилось-вертелось, поэтому Алекс их закрыл. Не сразу, конечно, пару секунд он как наркоман следил за плавающими перед глазами пятнами, но потом почувствовал себя каким-то дураком и попытался хоть чуточку сосредоточиться. Собраться. А то, до состояния теплого желе рукой подать. Идиотизм чистой воды. Что мешает ему на этот раз? Да ничего, черт возьми! Ему ясно и доступно дали понять, что путь открыт, вперед, а он? А он лежит почти трупиком и только и может, что нервно сотрясаться от какого-то припадочного смеха. Почему? Почему ты все еще позволяешь к себе прикасаться? Так прикасаться? Рука дрогнула, Алексу даже показалось, что его пальцы снова сомкнулись на тонкой шее, на этот раз намертво - он даже хруст услышал, от чего тут же вздрогнул и тряхнул головой, не без испуга посмотрев поляку в глаза. Вот сейчас он себя контролирует, прекрасно, замечательно, красотуля даже мужественно терпит его неаккуратные и, самое что интересное, неслучайные прикосновения к все той же злосчастной шее. Ну а дальше что? Кто даст гарантию, что дай он сейчас себе волю, блондин останется жив? Жертва может долбануть силой. Его Жертва так вообще мастер в этом вопросе. Только какого черта он не долбанул его, когда одной ногой был на том свете? Нет уж, лучше до смерти с ушами ходить!
Михель: Михаль скрипнул зубами, испытывая непреодолимое желание отвесить Бойцу парочку хороших оплеух. Что тут же и сделал: наотмашь ударил по щеке, костяшки скользнули по губам, ладонь раскрылась, по дуге вернулась обратно и со звонким шлепающим звуком припечаталась к другой щеке. Дьявол побери твою хрупкую душевную организацию! Блондина буквально трясло от злости, он усилием воли пытался подавить это в себе – с таким настроем запланированное не получится, а откладывать было нельзя. Какого хрена?! Каких-то пару часов назад ты пытался меня убить, а теперь валяешься тут как дохлая рыбина и я должен тебя же утешать?! Искать к тебе тонкий подход?! Да, ё* твою за ногу, я устал уже! Мне, дорогой, тоже хреново, но я ж не раскисаю как… как… Потом, все потом. Неужели так трудно эмоции задвинуть подальше? Просто заняться делами неотложными, а уж после страдать от душевного разлома. Нет, бля, сейчас надо! Тряпка! Безмозглая кукла. Тамагочи, бля! Его корми, пои, на прогулку води, спать укладывай, так у него еще и настроение прыгает, как у девки во время пмс! И как меня угораздило в это влюбиться?! Сейчас собственные чувства к Алексу вызывали у блондина только злость. Впрочем, ни на эти самые чувства, ни на злость сейчас не было ни времени, ни возможности тратить силы. Столкнул Бойца с себя, выскользнул из кровати и, прежде чем тот успел опомниться, вернулся обратно с шарфом – бледно-зеленый шелк, ручная вышивка. Один из его любимых. Ну и дьявол с ним. Перебирать гардероб в поисках чего-то более подходящего сейчас не время. Перехватил руки Алекса шарфом, умело – была как-то возможность попрактиковаться. Толкнул ушастого, укладывая на спину, руки завел над головой, привязал к спинке кровати. Не делаешь ничего полезного, так хоть не мешай. Боец все глубже погружался в отчаянье – в очередной раз за сегодня. И это следовало остановить прежде, чем он дойдет до крайней точки. Повторения прошлого раза – блондин осторожно коснулся шеи – не хотелось. Злость вперемешку с усталостью побуждала трахнуть Алекса просто так, без подготовки, наказывая за все. По быстрому набросать разметку «сетки», чтобы завтра можно было плотнее заняться этим. Укрепить Связь. И завалиться спать, игнорируя Алексов скулёж. Реальность вносила в этот без сомнения соблазнительный план свои коррективы – раздражение, бегание туда-сюда в поисках выхода и кислая рожа Бойца явно не способствовали сохранению эрекции. Глубоко вдохнул, возвращая контроль над эмоциями, с сожалением покосился на сигареты – покурить бы сейчас, да ситуация не располагает, - и в очередной раз сполз с кровати. Вернулся с новым шарфиком – в этот раз черным с набитым узором. Все любимые вещи на тебя изведу, чудище ты мое. - Глаза закрой, - хрипло. И не дожидаясь, пока Алекс послушается, завязал эти самые глаза шарфом, попутно обмотав тому пол-лица. Не видеть выражения глаз брюнета, застывшей на его мордахе жалобной гримаски – первая цель достигнута. Сразу стало легче, даже ворочающаяся внутри жалость к несчастному ушастому поутихла. В очередной раз за последние полчаса глубоко вдохнул, помассировал шею, пытаясь расслабиться, и принялся за дело. Привязанные к столбику кровати руки были напряжены, пальцы подрагивали. - Тихо-тихо, расслабься… Все хорошо, – получилось даже почти ласково. Коснулся губами перехваченного шёлком запястья, легкими невесомыми поцелуями спустился ниже, скользнул языком во впадинку на внутреннем изгибе локтя. Пальцы легко касались лица брюнета, словно исследуя не спрятанные под шарфом черты. Губы продолжили путь по руке, запечатлели горячий поцелуй на нежной коже плеча. Михаль усмехнулся, бедром чувствуя, как колотится в груди сердце Алекса, сдвинулся на живот. Знаешь, сокровище мое, ты можешь оказаться полезен. На тебе чертовски удобно сидеть. Зубы сжали кожу на шее, настойчиво, оставляя багровые отметины. Язык исследовал линии ключиц, оставил влажный след от шеи до подмышки. Алекс пах мылом, чем-то неуловимо знакомым и еще потом – едва-едва, ведь только из душа. Редкие еще черные волоски отражали свет тусклой лампочки. О, а мы забыли выключить свет. Ну и нафиг. Не пуритане, чтобы под одеялком прятаться да вслепую шарить по постели в поисках партнера. Этот запах – запах любимого человека, запах его мужчины – щекотал ноздри, заставлял дрожать пальцы и облизывать губы. Сводил с ума. Возбуждение накрыло волной цунами, ударило, почти ломая весь его тщательно удерживаемый самоконтроль. Внутри что-то болезненно сжалось, в горле пересохло, член потяжелел, упираясь в живот Бойцу. И Михаль отпустил себя, поддался искушению. Забывая о нежности, игнорируя глухие вскрики, целовал, кусал, вылизывал набухшие потемневшие соски, забрался руками под тело Алекса, оставляя багровые царапины на коже, языком пробрался в ямочку пупка, от чего ушастый – пока еще ушастый – выгнулся дугой и вскрикнул. Кожа Алекса пылала, в подбородок блондину уперлось горячее и твердое, от одуряющего мускусного запаха рот наполнился слюной, по коже побежали искры. Что бы там Боец себе не думал, тело предавало его, с радостью отзываясь на довольно грубые ласки, ждало большего, и Михаль готов был выложиться до последнего, уступая молчаливой настойчивости этих требований. Усмехнулся, обдавая горячим дыханием член Алекса, коснулся губами напряженного ствола, слизнул с головки выступившую горьковатую каплю. Дорогой, надо ограничить тебе количество никотина и проследить за твоим питанием. Поднял голову, хитро улыбнулся Бойцу – тот уже ухитрился сдвинуть таки шарф и косил одним глазом на Михаля. Блондин рассмеялся, оставил «достоинство» брюнета в покое и впился укусом в бледную кожу на внутренней стороне бедра. Алекс вскрикнул, пытаясь сжать бедра, застонал и снова открылся, уступая рукам Жертвы. Михаль рассмеялся, скользнул вверх, вжимаясь между бедер ушастого, содрал с того повязку, наслаждаясь уже далеко не тоскливым выражением лица, жадно поцеловал в губы. Спустился ниже, вновь лаская грудь и живот, кое-как нашарил на тумбочке приготовленную ранее смазку, матерясь про себя и разбрасывая по полу вещи, отвинтил крышечку и выдавил на пальцы скользкую субстанцию. Размазал, согревая, скользнул ладонью между бедер Бойца, нанося смазку на сжатое колечко мышц и, прежде чем Алекс успел сообразить, что к чему, проник пальцами внутрь – сразу двумя, настойчиво раздвигая сопротивляющиеся мышцы. Обхватил губами член брюнета, отвлекая, расслабляя, заставляя забыться. Ты, главное, сам не забудься, увлекшись процессом. Помнишь, для чего ты всё это затеял? Блондин едва не сжал зубы от недовольства, но вовремя вспомнил, что сейчас это нежелательно. Выпустил Алекса из губ, замер, выравнивая дыхание – только пальцы продолжали двигаться. Потом быстро смазал себя, навис над Бойцом, заглядывая в темные, подернутые пеленой глаза. - Ты готов, kochany? Надеюсь, что да. – И осторожно качнулся вперед, втискиваясь между сопротивляющихся мышц. Спину покрыла испарина, по виску побежала капля, застыла на кончике носа. В глазах потемнело, воздух в легких превратился в обжигающе горячий кисель и никак не желал выползать наружу. От ослепляющего, сводящего с ума удовольствия – нет, не удовольствия даже, блаженства – мелко подрагивали мышцы, пальцы судорожно комкали простынь и волосы Бойца, губы слепо тыкались куда-то в шею. Михалю было так тесно, так горячо, так до безумия, до одури, до боли хорошо, что хотелось кричать, хотелось двигаться и замереть на месте, хотелось плакать и смеяться одновременно, хотелось умереть прямо сейчас и жить вот так вечно, хотелось… Он совсем – совсем-совсем-совсем, абсолютно, напрочь – забыл обо всем кроме тесноты, горячего тела под ним, вокруг него, рядом с ним… Время стало тягучим, как мед, горячим, как лава, ярким, как тьма. И застыло на целую вечность в этом миге ослепительного удовольствия. Сердце замерло на половине удара, капля зависла в воздухе, сорвавшись таки с кончика носа, вскрик Алекса застыл у самых губ, разорванные в рывке нити шарфа щупальцами диковинного животного изогнулись в неподвижности, пряди волос над вскинутой головой создали ореол тёмного золота, не в силах упасть на плечи… А потом Имя полыхнуло огнем на запястье и время снова сорвалось в привычный бег, возвращая в мир звуки, ощущения, движения. Протяжно закричал Алекс, выгибаясь под блондином, треснул, окончательно разрываясь, шарф, волосы хлестанули по спине и плечам, тут же смятые вцепившимися в них руками, Михаль еще глубже вжался в Бойца, заставляя себя в уме вспоминать хронологию событий Второй Мировой. Это мало спасало – он был уже почти на грани, готовый выплеснуться при каждом движении. Нет, еще нет, рано, рано, рано! Не забывай про дело! Потянул Бойца за волосы, заставляя разлепить глаза. - Загрузить Подсистему, - приказ звучит удивительно ровно, учитывая набатом бухающее в висках сердце. Бедра двигаются в рваном ритме, и Михаль уже не знает, чьи вскрики он слышит, но память крепко держит и он заставляет себя смотреть, как выцветает реальный мир и они проваливаются в Подсистему – его Боец умница, его Боец способен выполнить приказ в любом состоянии, даже вот сейчас, с его членом в заднице подчиняется мгновенно, на одних инстинктах скорее всего. Михаль выравнивает ритм, двигаясь медленно и размеренно, с тяжелыми шлепками погружаясь в Алекса и выскальзывая обратно. Скользит ладонями по телу, намечая пальцами точки, через которые надо пропустить Силу, чтобы сплести надежную «сеть» для контроля над Бойцом в те мгновения, что он впадает в состояние берсерка. Наконец с разметкой покончено и Михаль позволяет себе утонуть в удовольствии, раз за разом срываясь с ритма, ускоряя движения, упираясь лбом в плечо ушастому… или, скорее, уже не ушастому. - Алекс! А-ле-е-екс…
Alex Koji: А? Блин! Опять бьют! Опять по роже! – первые нормальные мысли, прорезавшиеся на фоне паршивого нытья, хотя нет, если бы! Нытье было чем угодно, но никак не фоном, слишком громко и на все лады, а вот дельные мыслишки, вялые ко всему прочему, были шустро задвинуты на периферию и очень быстро вовсе замолкли. По морде его молотить закончили, что уже радовало, однако ж… дальше больше. Михаль, ну, твою же ж... Нет-нет, в другое время и в другом, так сказать, положении, он за всеми пятью. Но, пардон, когда тебе не то, что тра*аться, жить не в кайф – все это действо вообще мимо кадра. Сначала Ал вообще в откровенном а*уе пытался врубиться, а что собственно происходит? Запросто же акт жертвоприношения, его как никак связали (как так вышло – вообще отдельный вопрос, этот момент Алекс как-то явно пропустил). Так вот да, сейчас его принесут, значит, в жертву каким-нибудь языческим Богам, а потом еще и надругаются над бренными останками! Поляк его та еще штучка, существо способное, широких взглядов, так еще и, что самое, пожалуй, сейчас значимое – пи*данутое на всю свою белобрысую. Тебе, Коджи, чертов ты извращенец, это в кайф, признай, тупая скотина, что ты гребаный мазохист! Внутренний голос жил с Алексом уже много лет, и знал ушастого получше самого ушастого. Короче говоря, голосок-то оказался прав, ибо стояло уже так, что искры бы из глаз посыпались, если бы морда перемотана не была. Искр вообще было много, всевозможных и разнокалиберных, и как-то все больше по части эмоциональной, словно поляк ему в душу долбился, а не в задницу. Нда, Коджи, ясно теперь, где твоя душонка расположена. Да-да, друг мой, в жопе! Алекс бы полюбому прыснул и расхохотался как конь, если бы не… он даже не сообразил, что именно предотвратило катастрофу (а то, что это была бы катастрофа, сомнений не возникало), ломаный шепот Михаля или волна оргазма, дрожью пробежавшая по всему телу туда-сюда-обратно (да-да, формула универсальная!). Короче говоря, в себя Коджи так и не пришел толком, тупо не успел, слишком уж все быстро происходило. Вроде вот только что сопли по своему ненаглядному размазывал, и вот уже, скрипя зубами и пытаясь освободиться от сраных шарфиков, не мог сдерживать сдавленные всхлипы и глухие стоны. Его даже перестал тиранить назойливый внутренний шепоток, мол, какого черта куколка сверху. С другой-то стороны – быть изнасилованным сладенькой блондиночкой, да елки, это ж удача, счастливый случай чистой воды! И вот он – не в меру счастливая жертва изнасилования… должен грузить подсистему, ну блеск! Черт, на кой она тебе? Даже потра*аться по-человечески не можешь! Но, их уже накрыло, да, именно накрыло: сверху, как куполом, или скорее круглой крышкой, сомкнувшейся с почерневшим полом, благо кроватка осталась.
Михель: Энергия огнем пробежалась по венам, опалила легкие, судорогой свела мышцы живота и вместе с семенем плеснулась в Бойца. Михаль зарычал, вжимаясь в уже податливое тело, впился зубами в плечо Алекса и последним усилием воли замкнул "сеть". После чего банально и совсем неизящно вырубился. Нет, сознание оставалось при нем, а вот тело казалось чужим и совершенно не желало подчиняться. Чудесно. Только загнуться тут и не хватало. Эй, kochany, ты там как? Все, можешь уже выгружать Систему. Пора домой и баиньки. Ммм... помыться бы... Эй, Ал, ты там жив? Блин, зараза ушаста... тьфу ты, безухая уже. Ой, чёёёёрт... Это ж он сейчас очухается да... кхм, выразит свое мнение по поводу моих действий. Прикинуться ветошью, что ли? Типа: я - не я, ничего не знаю... Тьфу ты. Чёёёёрт. Осторожно, как мог - тело все еще отказывалось подчиняться - скосил глаза на Бойца. Ну, детка? Я понимаю, первый раз, любимые ушки и все такое... Но долго ты еще будешь колодой лежать? Наконец отпустило. Кожа покалывала, словно по ней пробегались электрические разряды. Мышцы мелко дрожали, и, казалось, вот-вот превратятся в кисель. Поляк усилием воли заставил себя собраться, приподнялся, поймал "хвостики" "сети", замкнул на себя и позволил себе довольно усмехнуться. Дело было сделано. Правда, истощился он в самом деле до предела. То есть, совсем до предела. Стоило осознать этот факт, как в глазах стремительно потемнело, руки подогнулись, и он рухнул на Алекса. - Закрыть подСистему, - выдохнул Бойцу на ухо и зажмурился, пытаясь унять головокружение. Все. Финита *ля комедиа. Доигрались...
Alex Koji: По хорошему, Алекс был бы рад вырубиться к чертям собачьим и продрыхнуть если и не пару суток, то до завтрашнего обеда так точно. А вот хрен, проваливаться в отключку он начал, конечно, но где-то на полпути как за что-то зацепился и болтался теперь между тут и там. И Подсистема, которую он сдури загрузил, тоже раскачивалась и дергалась, как дергается изображение на телевизоре в грозу – того и гляди совсем замкнёт и привет. Но пока не поступило приказа, схлопнуть эту нервную сине-серую муть Коджи тупо не мог. Он в очередной раз за сегодня ступил и как лох последний не врубился, что его прошили насквозь ***ову тучу раз золотыми пульсирующими ниточками, проще говоря – поимели еще и в качестве Бойца. Да ты только этого и ждал, тупица, разваливался же уже на части! - Закрыть… - и в самом деле, Подсистема хоть и растворилась вместе с осязаемым чувством Силы, а прочие ощущения сдохли еще до ее загрузки, сетку, сплетенную Михалем, Ал сейчас чувствовал ого-го как! Только ее и чувствовал, если не считать, черт возьми, боли в заднице! Он с горем пополам разлепил глаза и попытался посмотреть на, кажется, уже вовсю дрыхнущего у него на пузе Михаля. Нет, не хотела голова подниматься, но кое как он умудрился разглядеть бледное точеное личико. И вот эта вот куколка буквально пару минут назад его… Ну, блин, мать перемать твою и не только! - Эй, красотуля? – Михаль напрягся, тяжело задышал, ощутимо так впился пальцами Алексу в плечо и снова расслабился, но, черт возьми, не полностью, Коджи это нутром чуял. Нет, даже вот в таком состоянии Михаль был… Хозяин, черт возьми, он твой хозяин, Коджи, идиот! Алекс возможно впервые в жизни улыбнулся своему внутреннему мозгожую. Да, детка, и я буду с тобой, пока не сдохну, а сдохну я нескоро! - Расслабься уже, придурок, - Ал погладил спутавшиеся волосы и аккуратно, скорее потому, что сил у самого не осталось вообще, уложил поляка рядом, натягивая на обоих плед, - спи я буду тебя охранять.
Михель: В душ хотелось невероятно, но просить Алекса Михаль не рискнул. Мало ли что Бойцу в голову взбредет после всего. А сил контролировать его сейчас не было совсем. Ни капли. И в случае чего... одним словом, поляк решил не усугублять ситуацию. Охранять? От кого охранять, kochany? - мысли только для себя. - Может, все же попросить? Что лучше - умереть чистым или спать грязным? Усталость брала свое, и, так и не определившись с ответом на сей животрепещущий вопрос, Михаль уснул.
Alex Koji: Солнце – штука позитивная. Если только не бьет тебя своими чертовыми лучами по глазам с утра пораньше (и даже если не пораньше и вообще уже не с утра). Проще говоря, когда этот дарующий жизнь свет нагло вырвал Алекса из сна, хотелось либо застрелиться, либо застрелить кого-нибудь – не важно кого. - Что б ты потух, чертов… - Коджи помычал, порычал и, предприняв попытку развернуться, дабы уткнуться носом хоть куда-нибудь, звезданулся с кровати, - … *ля! Теперь *опа болела со всех сторон и болью разнообразной. Ну блеск! По отработанной годами схеме: чертыхнулся, трепыхнулся, встал, упал, зацепившись за что-то ногой, попытался подняться снова, в последний момент передумал и пополз. Полз он долго, но упорно и целенаправленно, исключительно на автопилоте, так как мысли заняла высшего сорта нецензурщина. А вот после душа! Вот после душа он почувствовал себя почти человеком! Об этом Алекс и думал, теребя пальцами мокрое мохнатое ухо, которое отодрал вместе с нехилым пучком безнадежно спутанных волос. Да здравствует половая жизнь!.. Встреча с полом не заставила себя долго ждать, и это начинало раздражать, слишком уж много падений за столь короткий промежуток времени. Зато он нашел второе ухо, валяющееся рядышком с кроватью, ну и подобрал его, движимый обезьяним инстинктом хватания всего что плохо и не очень лежит. Что ж, чувства это зрелище вызывало неоднозначные. Ну что, Коджи, еще вчера они - вот эти самые волосатые убожества торчали у тебя из башки и… шевелились! Вот… вот как палец! Стало откровенно дурно, и Алекс поспешил избавиться от своих не совсем запланировано отвалившихся органов, натренированным движением запустив их в недолгий но далекий (возможный в столь ограниченном пространстве) полет. Только в руке каким-то совершенно непонятным образом остался крестик, болтавшийся в ухе всю его «детскую» жизнь. Ну привет, мамочка! Алекс усмехнулся, параллельно принявшись скрипеть стиснутыми до боли зубами, и собирался отправить чертову побрякушку вслед за ушами, но почему-то, хрен знает почему, так и сидел с пол минуты, сжав крестик до белых костяшек. По ходу он отключился, потому что обнаружил себя через какое-то время уже в вполне расслабленном виде и с болтающемся, как будто так оно и надо, на шее крестом. Мозг было слишком лень напрягать, хотелось пожрать, может быть морду набить кому-нибудь, но никак не думать. А еще хотелось разбудить одну все еще нагло дрыхнущую личность. Вставать Коджи посчитал шибко трудоемким занятием, поэтому он оперся о кровать и подтянулся на руках, тут же обнаружив очередной не незнакомый уже предмет. День находок, бл*! Что ж, уши к черту! А вот хвост. А вот с хвостом он как-то сроднился ни на шутку, и даже то, что в джинсах приходилось каждый раз дырки ковырять этого чувства не притупляло. В конце концов, этой встроенной в организм метелкой очень удобно было шлепать по одной симпатичной мордашке. И, тем не менее, хвост Ал трогать не стал, тот так и остался валяться на краю кровати, а то, чем черт не шутит, растрогался бы, на слезу бы прошибло… Вместо этого он делом занялся, а именно - переключился на обладателя той самой мордашки, зависнув над тем в, надо заметить, не самом удобном положении. - Ну что, куколка, доброе утро, - Коджи наклонился еще ниже, на какое-то время замерев у самого лица мирно спящего ангелочка. Ну да, конечно, ангелочек хренов! И прямо как принц из сказки принялся будить принцессу поцелуем – зубами за сладкие губки.
полная версия страницы