Форум » ОБЩЕЖИТИЕ и ТЕРРИТОРИЯ ШКОЛЫ » Комната Careless (Шики - Хару) » Ответить
Комната Careless (Шики - Хару)
Шики: Обычная комната в общежитии. Две кровати у противоложных стен, большое окно между ними. Стол один, общий. На нем-компьютер, куча учебников и прочей канцелярии. Около входной двери - платяной шкаф и еще одна дверь- в ванную. Пока довольно безликая и необжитая жилплощадь. Начало темы
Ответов - 23, стр:
1 2 All
Хару: Хару, Шики - Комната Attirant (Джулиан Ламбьель - Мира Нагайо) Забежала в комнату первой. Пока Шики ковырялся с замком, швырнула кофту на стул и уселась сверху, чтобы расшнуровать шнурки. Руки дрожали и плохо слушались, но в общем-то, с задачей она справилась и, освободив ноги, прошлёпала ванную. Прохладный душ, цитрусовый шампунь, махровое полотенце - что может быть полезнее, когда в голове стрекочут цикады, а мысли разливаются рекой? Девушка энергично растёрлась до лёгкого порозовения кожи, натянула длинную футболку и выпорхнула в комнату в приподнятом настроении и успокоенных нервах: критическим дням пришёл уверенный конец, всё, что было с Мирой - детские шутки и недоразумение, а Рыжий - он же рядом... остальное перетерпится! Как выяснилось, расслабилась она зря. Потому что Рыжий... Рыжий стоял у зеркала и с самым наисерьёзнейшим видом рассматривал своё отражение, то снимая, то надевая обруч. При виде этой картины у Хару от дурацкой нежности аж коленки задрожали. Она подошла и прижалась сзади, обхватив парня за талию: - Какое же ты чудовище, Йошики Торо...
Шики: Шики решал проблему вселенского масштаба- он и правда настолько идиот, насколько кажется? Зеркало отражало только недовольную физиономию и рыжие лохмы. Если их убрать - то вроде даже ничего, глаза видно. И брови даже так... ммм.. решительные. Но сзади из-под ободка волосы торчат как у перепившего ежа. А стричься пока не тянуло. Шики был этого дела не любитель. Сзади подошла Хару, принесла тепло и какую-то легкую истому. - Ну вот дорастут, буду в хвостик на макушке завязывать. - Шики продемострировал, как - собрав волосы в кулак надо лбом, и хохотнул, - И такое каваи получится, куда там Мире с его ресничками! Хару почему-то вздрогнула, едва заметно, ну вроде как от ветерка поежилась, только в комнате была тишь да гладь. Но от этого полу-движения спина у Шики напряглась, а истома сконцентрировалась в солнечном сплетении и теперь давила на легкие, заставляя мельче и чаще дышать. Ну вот, приехали. Симптомы Шики распознал быстро - он Харуку хотел. Пока еще так, целовать и гладить, не совсем уж чтобы нестерпимо. А что мешает немного... а? Ну если вдруг чего сверх захочется... Я ж смогу... С этими умными мыслями Шики развернулся, провел ладонью по щеке, убирая волосы и нагнулся. Все-таки в этом есть неудобство - если девушка ниже настолько. Хотя... если голову так поворачиваешь, то и выходит как-то... острее... Поцелуй был сначала нежный и почти невесомый. Шики не торопился, а Хару как-то запоздало отвечала, вроде нерешительно. Рыжий чуть отстранился, чтобы вздохнуть и во второй раз они уже зубами столкнулись, с силой и разгоревшимся желанием, а Хару на цыпочки поднялась, на самые кончики пальцев, чтобы почти на Рыжем повиснуть, руками теребя ворот футболки.
Хару: Она ждала. Она надеялась. Она, что же греха таить, провоцировала. Но всё равно, когда Рыжий обхватил руками за талию и склонился к губам, поняла, что не хватает воздуха. И смелости. Касалась его. Пробегала пальцами. Прижимала ладони к груди. И всем телом стремилась к нему, чтобы ощутить его солнечное тепло. Мой... Рыжий... Горячий... Мой... А потом уже не думала. Стягивая куртку, забираясь под футболку и, наверно, больно и истерично впиваясь ногтями в кожу. Чувствуя его дрожащие руки на ягодицах, гортанный выдох в ухо, когда он оторвался от губ. Дрожит... дрожит... ну, давай... давай, решайся же... я не плохая... я очень-очень-очень хорошая... ты же меня хочешь... хочешь, Рыжий? Заглянув в голубые глаза, прочла колебания. Не смей, не смей! Не смей, Рыжий... Захотелось застонать от отчаяния. А потом разозлилась. Рванулась, губы в губы, и языком глубже. И, не давая времени прийти в себя, быстрые поцелуи по шее. Спуститься ниже, дрожащими от желания и собственной смелости пальцами расстегнуть ремень, пуговицу... И губами... туда, где он горячий... Дрожит.... дрожит... и пальцами в волосы... глупый Рыжий... Мой...
Шики: Шики будто стовольтным разрядом ударило, он даже подпрыгнул и отскочил, хватившись за штаны и испуганно сверкая глазами. Сердце заходилось и дышать было невозможно, он был мокрый и чуствовал как по спине сбегают струйки пота. Такое странное состояние - будто из темноты и невесомости вынырнул на поверхность и все сразу оглушило, ослепило, придавило плитой на тонну. Хару... Шики встретился с ней глазами и его ударило снова. Он приглушенно вскрикнул, затрясся и сжал себя руками, но остановиться уже не смог, согнулся, потом упал на колени, коснувшись лбом пола - лицо горело, все тело горело, содрогалось в конвульсиях, заставляя тихонько скулить сквозь сжатые зубы. Было больно и совсем не сладко, но кончилось очень быстро. И наступил стыд - такой горячий и удушающий, что все, что случилось минутой раньше, показалось теперь слишком блёклым. А облегчения.. его не было. Шики вскочил на ноги и, путаясь в штанах, ломанулся в ванную, вывернул вентеля с холодной водой до предела и запрыгнул в душ, даже не раздеваясь. Его еще колотило и потряхивало, а по лицу бежали слезы, которых он не замечал. Гребаный дурак! Зачем вобще все затеял! Знал же, что Хару... Она была без тормозов. На самом деле. Ее не остановишь... А ты гребаный дурак и слабак! Гребаный.. гребаный... Шики и не замечал, как стал повторять это вслух, ударяя в стенку кулаком снова и снова.
Хару: Сидела у двери ванной в полной прострации и молча рыдала. Натянутая не колени футболка покрывалась тёмными крупными пятнами, но Хару не замечала катящихся слёз. Не замечала того, что пол холодный, что по нему тянет сквозняк, что ногти обламываются о деревянную перегородку, отделяющую её от Рыжего. Совсем недавно она радовалась тому, как просто он сказал, что не любит её. А сейчас... сейчас обида и боль душили. Я - Боец... я часть его... сущность... идиотское положение, так близко... и нигде... почему он боится меня? Как пистолет в руках обезьяны... Ты - обезльяна, слышишь, Йошики Торо!!! Ударилась о щиты и разрыдалась ешё сильнее... Я твоё оружие, которым ты не умеешь пользоваться... и всё... когда ты вырастешь, ты научишься... И всё будет классно... Все будут счастливы, и ты, и твой сенсей... а у пушки никто не спрашивает... в конце-концов, железо не чувствует... почистим и снова в бой... Медленно поднялась на ноги, пошатываясь добралась до постели. Вытерла слёзы с горевших щёк - обида уступила место пустоте и злости, а отчаяние странной решимости. Я не буду просто врученной насильно вещью, Йошики Торо. Я - ценная сама по себе, а не как приложение к твоей рыжей заднице. У меня есть работа, есть друзья, есть дом. Так много всего, от чего я отказалась ради тебя... Вздохнула и осмотрелась по сторонам. Уходить было больно, но оставаться больнее. А если меня убьют... что ж, найдёшь себе другого Бойца. Может, с ним тебе повезёт! Быстро натянула первые попавшиеся под руку вещи и вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Уже не трясло, слёзы тоже высохли, только жгло изнутри обидой и чувством ненужности. Улицы города
Шики: Когда Шики выполз из душа, вполне приличный, хоть еще и мокрый, Хару уже не было. Вобщем-то именно такого хода он с ее стороны и ожидал. Было еще смутное ощущение неправильности происходящего и собственной вины. Все неправильно, неправильно, неправильно... И самое жуткое во всем этом - Шики не знал, что сделать, чтобы все исправить, к кому обратиться? Ты должен разобраться сам. Легко сказать, а если мозгов не хватает? Или опыта? Вот сейчас... Пойти искать её, или забить и ждать возвращения? Шики осторожно тронул связь - на том конце было глухо, она закрылась. Конечно, а чего ты еще ждал, олух? Двери открыты - копайтесь во мне сколько хотите? Шики сел на кровать и его руки безвольно обвисли на коленях. Вот она, основная проблема - доверие. Почему он никак не может поверить ей, а она - ему? И правда что ли нужно постоянно лезть друг к другу с вопросами и обьясняться по любому поводу? Пара - это даже не семья, так? Боевая единица, связанные судьбой, предназначенные... Но как себя вести в ней? Просто... по-человечески? Думать было слишком тяжело и он боком завалился на кровать, сжав ладони коленями и прислушиваясь к связи. Было похоже на долгий звонок, а там на другом конце снята трубка, и все время - занято, занято, занято... Сначала дергаешься после каждой паузы, вдруг сигнал изменится или наступит долгожданная тишина и ты с надеждой скажешь "алло?", потом привыкаешь к монотонности и даже считать гудки перестаешь, они сливаются в один... Он уже и правда начал засыпать, убаюканный безнадежностью попыток пробиться к Хару, как вдруг... провалился. И упал в темноту, а уши заложило от свиста. Шики вскочил. Система! Она загрузила боевую Систему! Он даже крикнул вслух: - Хару! Но она опять не пустила, закрылась, только теперь молчание по ту сторону было зловещим, как гроза за плотно закрытым окном - с мерцающими разрядами и буйством ветра. Ты видишь, чувствуешь, но дотронуться не можешь, вернее, натыкаешься на стекло, скользишь по нему пальцами в поисках лазейки, а на душе так гадко, так тревожно... Словно знаешь, что в той буре кто-то зовет тебя на помощь, а ты не слышишь. Рыжий, как дурной, протянул руку, уперся в открытую дверку шкафа, с досадой толкнул её и понял- надо идти. Надо искать. И чем ближе он будет-тем больше шансов.. пробиться. И, черт возьми, заставить ее считаться с ним! Шики >>>> Улицы города
Хару: Арт-салон "Берлога" Добраться до школы получилось просто и безболезненно: сердобольный дядька, притормозивший, когда она брела по обочине, сам придумал историю жестокого нападения на маленькую девочку, так что Хару оставалась только кивать головой в нужные моменты, прослезиться пару раз, ну и парочку душераздирающих деталей поведать, чтобы уж совсем мужика добить. В результате её довезли прямо к воротам, денег не взяли, ещё и телефон полезный дали, типа звонить в случаях изнасилования и бла-бла-бла. "Спасибо большое, вы мне так помогли, теперь я в безопасности, ну, я побежала!" Только ноги в общежитие не шли. Остановилась посреди лужайки, подняла глаза на тёмные пустые окна их с Рыжим комнаты. Внутри всё сжалось и похолодело. Не будь трусливой шавкой, Харука. За свои дела надо уметь отвечать. В конце-концов, ты получила то, что хотела. Будь теперь готова получить то, что заслужила! Глубоко вдохнула, как перед прыжком в холодную воду, сжала кулаки и пошла. Только уперевшись ладонями в дверь, потихоньку опустила щиты и с какой-то долей облегчения обнаружила, что Рыжего внутри нет... Только облегчение почти сразу же сменилось смутным беспокойством, а оно - тревогой, когда обнаружилось, что дверь не закрыта. Девушка влетела в комнату и остановилась как вкопанная посередине. Смятая постель, раскиданные вещи, распахнутый шкаф. Он опять не думал... Он никогда не думает... В этом мы похожи...Два беспечных придурка в одной паре... Душ и домашняя футболка - если бы они могли полностью стереть воспоминания о прошедшем, как будто ничего не было. Как будто она и не уходила никуда, после того... после того, как он оттолкнул? Мысль больно кольнула в сердце. Он сам виноват! Подумалось с протестом. Он сам виноват, потому что я ему не была нужна! Он тоже виноват! Упала на кровать, раскинув руки. Потолок стремительно закружился, лампа скакнула и задрожала. Бля! Села, сжала пальцами виски. Как же плохо-то... Только сейчас, оказавшись в безопасности, она почувствовала, насколько устала и обессилена. Сердце медленно бухало, мысли стремительно проносились в голове, не задерживаясь. Кроме одной, самой неотвязной. Надо же скорее, да? Сползла на пол, открыла тумбочку и вывалила на пол ворох презервативов, конфет, карандашей, стёрок и разнообразных коробочек с лекарствами. На изучение инструкций ушло не больше пяти минут, на то, чтобы подумать, секунд пять Не рекомендуется приём женщинам моложе 16 лет? Херня! ну, и проглотить таблетку - пару секунд, не больше. Подействуй! Пожалуйста, подействуй! Я теперь буду очень-очень осторожной! Только подействуй! Слабость не отпускала. Хару подползла к ближайшей кровати и забралась на неё. От подушки пахло Шики. И от простыни. И от одеяла тоже. Рыжий... уткнулась носом и свернулась в клубочек.
Шики: >>>> Улицы города (откуда-то под утро) Он нашел ее куртку. И там, в грязной подворотне, его вывернуло наизнанку, как будто он перепил. Он сам не понимал, как такое случилось: сначала увидел эту несчастную тряпку, присел на корточки, коснулся ее рукой и будто волна накатила - ее чувств, с мельчайшими подробностями, ему даже казалось, что синяки у него на тех же местах, за что ее хватали эти ублюдки. Она была рядом - никаких сомнений. И она ушла в Систему. И она дралась там сейчас, именно поэтому он почувствовал все это- мимолетная прореха в щитах, когда она открылась сама для удара. И Шики ударился с размаху, всей силой, но не успел- его встретила плотная завеса, грубо спружинила, отдавая диким головокружением и тошнотой, с которой он так по-детски не справился. Какой же я слабак, обблевался... Было противно и стыдно, но уйти он не мог, пришлось сесть и ждать, чутко прислушиваться, как собаке за дверями и дышать также часто... Потому что сердце прыгало беспокойно, а Сила... она ходила в нем, ожидая выхода, но натыкалась только на препятствия.. Его собственной кожи, которая не пускала, гладкой прозрачности Системы, которая не пускала, плотных щитов Хару, которые не пускали... Я убью тебя, Харука. Чертова поганка... Если ты останешься жива. Только посмей мне там умереть! Я сам тебя убью!! Ты моя, и только я имею на это право!!! Даже гнева не было, он бубнил по инерции, потому что вроде как так полагалось - злиться и ругаться матом. И ждать... ждать... В какой-то момент он смог понять, что характер битвы изменился, но угроза не исчезла, она стала ... другой. Не жизни Хару... а их Связи... или их Паре. И это было даже страшнее, потому что... Ее смерть - это было бы больно, но просто, даже наверно в чем-то логично... Мало ли их в Системе умирает, этих долбаных, тупых, непослушных Бойцов? Щиты упали. Жарко, влажно, испарина на лбу и сердце ломится в ребра, тело заходится от дрожи... А вот ее измена... Он уговаривал себя, что она развлекается - секс и больше ничего. Ты же сам говорил ей, что не любишь её как девушку, Шики. Разве не так? Так что молчи и терпи теперь. Закатай язык в пасть и захлопнись... А тут еще твой любимый сенсей со своими тараканами-запретами... Воздержание? К хренам такое наказание видно. К хренам и её... А потом все исчезло... Телепортация. Шики тяжело и нехотя поднялся на ноги. Он все равно не смог бы ее сейчас найти сам, а звать и стучаться - уже не хотел. Измена... измена... Это больной птицей билось в голове и царапало изнутри. Оставалось только брести в общагу... Куда еще? На улицах было как-то странно и пусто, все кругом имело неузнаваемые очертания, словно Шики потерял дорогу, но не впал в панику и не стал искать верный путь, а отупел и переставлял ноги, потому что так тоже полагалось, как делать вдох и выдох. Как долго он дышал вхолостую и бродил в этой вязкой темноте- он не помнил. Только знакомый забор: доска к доске, камень к камню, потом - ступенька за ступенькой, и коридор... двери-двери-двери. Он открыл нужную, уже зная, что Хару вернулась. И что она сейчас спит. Увидел ее на своей кровати, зарывшуюся в его подушку так, что не видно лица и темная злость тяжело поднялась в нем, гася облегчение так легко, как задувают свечу. Шики протянул руку вперед и разжал кулак - куртка упала на пол, тупо посмотрел, как дрожат пальцы и как побелели ногти, дышать становилось всё тяжелее, даже приоткрытый рот не спасал- зубы свело судорогой, они ныли от напряжения. Злость разворачивалась все шире и поглощая все остальные чувства, но она была какой-то осознанной, холодной, чужой. Ты меня обманула, Хару. Нарушила Приказ. Предала. И понесешь наказание. Он даже усмехнулся как-то криво, подошел ближе, взялся за край матраса и легко перевернул его, стряхивая девочку на пол. Она проснулась сразу, испуганно сверкнув снизу на него своими глубокими синими глазами. А может, и не спала. Затаилась, паскуда, ждала? Он не желал разбираться сейчас в ее эмоциях, ему хватало того огня, что горел в нем. Холодного, яростного, освещающего все четко и ясно. Теперь сама стучись, глупая дура. Попробуй пробиться. Сама посиди как собачонка у двери в ожидании, пока хозяин приоткроет дверь и кинет тебе кость. Я - Жертва! Мастер! Хозяин! А не ты. - Пошла на свое место, - процедил он сквозь зубы, стараясь не смотреть в ее лицо и повернулся спиной, заправляя кровать. Она чуть отодвинулась, не мешая ему, но не встала и молчала. Наблюдаешь? Снова ждешь? Хрен я тебе скандал устрою. Это вам положено орать. Хрен я тебя переору. Обойдешься. Мое слово будет последним. Запомни. - Я с тобой завтра поговорю, - это он сказал уже когда в постель влез, сначала медленно и даже как-то деловито раздевшись, будто и не произошло ничего, - и не смей уходить. Это приказ. Он вложил не так много Силы в него, но был уверен - она никуда не денется. Может даже ночь спать не будет, а он выспится, и даже замечательно. Всё. Он так сказал.
Хару: Хару было больно. Вообще. В целом и в частности. Удар об пол отозвался во всех ноющих мышцах, вывернутых суставах, даже, казалось, в синяках и ссадинах. А голос бил сильнее. Каждое слово, да что уж там, каждый звук, переплетённый тонкими нитями силы, резал, как острый нож. Или даже, как мелкие осколки, рассыпавшегося вдребезги сосуда. И это ты его разбила, дура! Девушка несмело потянулась к своей Жертве, но наткнулась на монолитную стену. Поцарапалась, поискала неровности, изломы. Не нашла. Толкнула, но холодный камень ответил молчанием. Почувствовала, как быстро затапливает отчаяние. И страх. Она больше не умела жить без него. От осознания этого, и от ужаса так и остаться в холодном пустом одиночестве зашевелились короткие волоски на шее, горло сдавил спазм. Хару зажала рот руками, но удержать тоскливый низкий стон не получилось. Вцепилась пальцами в матрас, рванулась к Рыжему, и сразу же, будто обжегшись, отпрянула. Кинулась на свою кровать и завернулась с головой в одеяло. Тело сотрясало крупной дрожью, зубы громко стучали, девушка плотнее обворачивалась мягкой тёплой тканью, как гусеница в коконе, пытаясь оградиться от боли и страха. Я не боюсь, я не боюсь, я не боюсь! Не боюсь! Ничего не боюсь! Но самовнушение не помогало. Животные инстинкты оказались намного сильнее логики или силы воли. И, как в детстве, Хару поняла, что надо бежать. Если двигаться быстро, то не догонят. Резко села на кровати, приглушённо завыла, пытаясь выпутаться из одеяла: страх подгонял, не давал времени на подумать или помедлить. Вывернувшись ужом из удерживающих её пут, метнулась к выходу, как была - босяком и в футболке - не утруждаясь подняться с четверенек, главное, успеть! Что успеть, она так и не поняла. Потому что Сила оглушила: колокольный звон в ушах, колючие иголки по всему телу. "И не смей уходить. Это приказ." Хару скрючилась у входной двери - дыхание выходило с трудом, мелкими резкими рывками, как у загнанного зверя. Да, в общем, она и была животным. Попавшим в капкан. С каким бы удовольствием отгрызла бы себе лапу, только чтобы освободиться. Но разве можно перегрызть связь? Девушка опустила голову и глухо зарыдала. Постепенно страх отпускал, уступая место неописуемой усталости. Хару почувствовала, как медленно оседает на пол, но это ее ни капли не взволновало или испугало. Она безропотно позволила усталости распластать себя на полу у двери, не делая ни малейшей попытки к сопротивлению. От себя не убежишь...
Шики: Шики действительно заснул, и хотя спал в постоянном напряжении, да и как расслабишься, когда приходится щиты держать, но никаких снов и кошмаров ему не снилось. Напротив - будто провалился в вату, она забилась в уши и ноздри, да и под ресницами щелочки склеила. Только жалко, что вата была черной. Шики разлепил глаза и довольно долго смотрел в потолок, но вата так до конца и не растаяла, осела какой-то мелкой крошкой в уголках глаз. Он вздохнул, моргнул несколько раз - неа.. Как испорченный фотоаппарат пленку по краю засвечивает, так и у него... Мне вот еще для полного счастья ослепнуть не хватает, ага. Шики встал и мрачно поплелся в ванную, в сторону входной двери он даже не посмотрел - вчерашняя холодная ярость все еще была с ним, такая спасительная сейчас. Долго умывался, потом даже глаз правый в зеркало разглядывал, оттянув веко, но ничего кроме красных жилок не заметил. Вот проблема, тоже мне. Может, это все в комплексе идет. Вместе с Бойцом и его выкрутасами... Боец был все также под дверью. Ярость Шики на миг горячо вспыхнула, обжигая кончики пальцев, когда он присел, чтобы ее за плечо потрясти. Пришлось вскочить и легко толкнуть ее пяткой. Так надо себя вести, да. Никакой жалости. Ведь она и сейчас пыталась сбежать. - Харука, вставай.
Хару: Хару спала без снов. Сознание тупо отключилось, позволив безвольному телу восстанавливать потерянные силы. Только, уже с первым движением, когда он её толкнул, почувствовала, как ноют мышцы. И что Силы критически мало, тоже поняла. И снова пустота задавила тяжестью в сердце и конечностях. Только сейчас было уже утро. Все встало на свои места. И сейчас, девушка очень чётко осознала своё место. Хватит уже бежать. Ведёшь себя, как трусливая сука! Ты же сильная. Вставай и смотри в глаза своему страху! Живо! Медленно, но твёрдо поднялась, и стала, опираясь спиной на дверь. Расправила спину, подняла голову, убрала с лица волосы. Пальцы скользнули по ссадине, и Харука задумчиво потёрла её подушечкой, чтобы оценить размеры уродства. И тут же машинально облизала опухшие губы, вспомнив о том, как жутко они выглядели вчера. А я сейчас красотка, ога! Но, вообще-то, ему-то что? Он тебя, как шавку ногой пинает, а ты думаешь о впечатлении, которое производишь! Прекращай тупить и действуй! Внутренняя бравада почти подействовала: - Привет, - сама удивилась своему надтреснутому, сиплому голосу. Это "Привет" даже ей самой показалось неестественным и не к месту, но что ещё можно было бы сказать, не знала.
Шики: - Привет, - Шики буркнул в ответ и отошел на шаг, замялся, повернулся спиной и подошел к шкафу с одеждой, вытащил футболку с надписью "make me war". Значит, война. Смотреть на Хару было трудно, особенно если замечать чужие следы на ее теле. Интересно, реагировал бы ли я так на побои? Но каждая отметина, будь то царапина на щеке или синий полукруг засоса на шее вызывало острое недовольство собой, потому что это было свидетельство его слабости. А не её. Боец- всего лишь твое оружие, ты в ответе за него. Значит - не доглядел. Не сумел вовремя остановить, приказать. - Одевайся теплее, сегодня не супер, а у нас - полигон. - он не добавил, что ей лучше натянуть что-то с высоким воротником, наверно должна сама сообразить. А он решил не касаться этой темы. Его должно волновать только одно- ее ослушание, и ее драка в Системе без него. Натянул штаны сам, сел на пол, шнуруя ботинки и неловко прислонился к тумбочке. Дверка открылась и наружу выпало что-то смятое в темный клубок, похожее на неаккуратный моток шерсти. Шики рассеянно взял его в руки, пытаясь разглядеть, клубок распался в его руках на отдельные предметы... Уши, хвост... Еще один. Ссохшиеся и потерявшие свой первоначальный цвет, жалкие, как осенние листья. Шики стряхнул их с колен и встал. Теперь он собирал сумку с учебниками. Хотя на часть лекций они наверно уже опаздали. Последний раз, теперь ни одного пропуска. Я хочу быть Сильной Жертвой. - Поторапливайся, я еще хочу успеть в столовую, - от собственного голоса, такого... чужого и взрослого сейчас, Шики дрогнул, уронил пенал и теперь собирал рассыпавшиеся ручки, - и не забудь выбросить мусор. Вот так.. Мусор... Пятнадцать лет он таскал на себе просто мусор. И настало время избавляться от лишнего, чтобы идти дальше.
Хару: Если бы он на неё орал, она бы упала на колени и отчаянно умоляла её простить. Если бы он хотя бы спросил, где она была и что делала, она бы разрыдалась и призналась во всех содеянных грехах, даже не пытаясь оправдаться или приукрасить собственную вину. Да, что уж говорить, если бы он хотя бы посмотрел на неё... Просто посмотрел... тем самым взглядом, которого она так боялась... А сейчас... сейчас было как-то не так. Если вообще, что-то может быть так, когда не так всё... Хару не двинулась с места. Только вдохнула глубоко и медленно, что было явным свидетельством того, что внутри закипает раздражение. У пушки никто не спрашивает... Её чувства и эмоции не принимают во внимание, да? Девушка мрачно наблюдала за тем, как Шики собирается. И не шевелилась. Не говорила. И больше не мучилась. Виной. У оружия не бывает совести. Оружие не отвечает за свои действия. И если его владелец - беспечный урод, оно стреляет точно ему в лоб и вышибает мозги. Брезгливо поморщившись на выкатившиеся ушки-хвостики, неожиданно почувствовала приступ тошноты и лёгкое головокружение. Такое, как будто мир был отдельно, отгороженный прозрачной плёнкой. То ли таблетка работала, то ли просто нервное напряжение покидало тело. Медленно осела на пол у двери и обняла колени. И медленно, членораздельно сказала, обращаясь в пустоту: - Никуда я не пойду! - закрыла глаза и продолжила. - Потому что мне плевать на тебя и твои желания. Я не хочу есть, так что иди в столовую самостоятельно. Я тебе не нянька и не домохозяйка, чтобы разбираться с твоим мусором. Я - твой Боец. А Бойцам приказывают. Она замолчала. Её полностью владела апатия и полное безразличие.
Шики: Шики гонял пальцами карандаш, который никак не хотел ловиться и лезть в пенал. Карандаш был не круглый, а с узкими гранями, и даже кое-где обкусанный, с крошащейся резинкой, оставляющей за собой белый след. И все равно он не мог его поймать, наверное потому, что все внимание сосредосточил на то, что происходила сзади, за его спиной. Где стояла Хару и говорила хриплым, низким голосом. Мне плевать на тебя и твои желания. Карандаш хрустнул и раскололся на щепки - Шики тупо смотрел на ладонь, измазанную в сером грифеле, потом поднял глаза на девушку. Она прижалась лопатками к двери, очень плотно, потому что ей трудно было держать равновесие, но это он понял позже, когда ударил. Как он подошел к ней и как замахнулся- этого он не помнил. Просто монтаж - и вот она уже упала на колени, схватившись за покрасневшую щеку. - Если я - твоя Жертва, мои желания для тебя - всё! Он закричал, его ярость, бывшая до этого момента холодной и ослепительно-белой и освещавшая мир для него в новом свете, показывая правильную "взрослую" дорогу, вдруг в один миг вскипела, горячей лавиной растекаясь по венам, сжигая вату ложного самообладания, возвращая в обычное состояние, когда хочется рвать и метать, грызть зубами, делать также больно, как больно тебе. - Какого черта тогда все твои слова, Хару? Ты забыла?? - чтобы быть ближе и видеть ее реакцию на свои слова, он сам упал на колени и схватил ее за плечи, сильно встряхнул, заставляя показать лицо. - Или тебе просто захотелось тра*ться? - впервые в жизни он сказал такие слова, и кому - девушке, но сейчас ему было плевать, - Потому что я... потому что я... б*ть... не смог? Может тебе все равно, с кем? Главное, чтобы стояло? А?? Я слышал, есть такая болезнь... Ты больная?? Он тряс ее и тряс, с каждым словом все сильнее, задушенное гневом горло напрягалось в крике, но выходило лишь какое-то полурычание, мешали ее волосы, летящие в глаза при каждом толчке. Он топил ее своими эмоциями, которые спаялись в одну- чистая, неконтролируемая злость. Но она молчала и почему-то не сопротивлялась, как будто ей и правда было все равно, как будто она сказала эти слова взаправду, а не чтобы просто позлить его. Я уже итак зол! Как ты хотела! Довольна? Довольна, стерва?
Хару: "Если я - твоя Жертва, мои желания для тебя - всё!" Всё? это слово прочно засело в голове, чуждой прочего содержимого. То ли оно растворилось в громком звоне в ушах от удара, то ли просто сознание услужливо отключилось, чтобы не взорваться от переизбытка чужих и собственных мыслей. Вот и всё? Так всё и заканчивается? Что заканчивается? Почему? Девушка не чувствовала ни боли от пощёчины, ни холодного пола, даже страх остался где-то там, в прошлой жизни... когда была пара Беспечных, а не просто Хару и Шики, рядом на полу, но уже как будто отдельно: недоверие, ярость и вразнобой стучащие сердца. Рыжий тряс её, словно душу хотел вытрясти. Или ответ на вопрос? Какой вопрос? Харука попыталась сосредоточиться: вцепившись в его напряжённые руки, с большим усилием мотнула головой, избавляясь от закрывающих обзор волос, и пристально посмотрела в перекошенное гневом лицо, стараясь читать в глазах. Глаза говорили больше, чем слова. Даже в более сильных выражениях. Глаза били сильнее, чем рука. И прямо в сердце. В то сердце, что она когда-то для него открыла. И уже не умела закрыть. Да и сам Рыжий больше не держал щитов. И на Харуку обрушилась вся его огненная ярость. Она жгла так нестерпимо, что девушка даже инстинктивно зажмурила глаза. И отшатнулась. И вдруг показалось, что нити связи начинают плавиться и истончаться в бушующем пожаре эмоций. Ей стало дурно. До полуобморока. До липкого пота и тошноты. И она кинулась вперёд. Крепко-накрепко вцепившись в Шики. Так, что даже дышать было трудно. Чтобы, если уж и сгореть, то вместе. Расплавиться и снова стать единым целым. С ним. Я только твоя... родилась для тебя... и умру для тебя... и хочу только тебя... зажмурилась, мысли скакали, как сумасшедшие, но она торопилась, чтобы "сказать" всё, до того. как он снова её оттолкнёт. я хотела, а ты... и потом... а он - заклинание... и я не могла... мне было больно... но не могла... и хотела... хотела... хотела... и больно... а потом оказалось, что всё не так... и всё зря... и я ошиблась... а он... а я... Она хотела сказать, как ей больно. И как она не права. И что от этого намного больнее, чем от синяков и ссадин. И что у неё болит сердце. И что душа почти истлела. Потому что она не может. Без Рыжего. Даже, если себя обманывать, то долго не протянешь всё равно. Потому что больно. Но слов не было. Вместо них были слёзы. Такие же жгучие, как ярость Шики. Они текли по щекам, по закушенной губе, по подбородку. Но Хару это не волновало. Единственное, что было важно - не выпустить из рук свою Жертву. Насколько хватит сил.
Шики: Шики хотелось заткнуть уши и не слышать, закрыть глаза и не видеть. Если бы он был обычным человеком, он бы так и сделал. Или просто сбежал бы. Но был Жертвой... Жертвой в Паре, в Природной паре... в Паре с Именем и связью. И сейчас он не мог ею управлять, потому что нити стали синими, из-за её глаз, её слёз, её рыданий... Разве можно повернуть реку вспять или остановить морскую бурю? Единственное, что он смог - сжать её, зажать крепко-крепко, будто руками можно поймать её беснующиеся мысли и образы. Он давил пальцами на буквы на её запястье, хаотично перебирая их, словно искал нужную кнопку "Стоп". Перестань! Прекрати! Замолчи! Мне тоже больно... Разве я виноват? Разве я должен испытывать это? Это ты предала! Обманула! Ослушалась! Почему я страдаю??? Почему... почему... почему!? Злости давно уже не было, её смыло первой же волной, а жалость... Жалость к ней мешалась со страхом. За себя. Он боялся, что она разрушит его. Просто убьёт. Успокойся. Перестань-перестань-перестань. Её эмоции были такими острыми, она резала наотмашь своей откровенностью, не скрывая ничего, раскрываясь так глубоко, что это пугало. Я не хочу раствориться в тебе! У меня есть свои чувства! Успокойся. Перестань. Перестань. Перестань!!!! Слишком сильная, ты слишком сильная для меня! Отпусти! Его голос звучал слишком слабо, ему казалось, что он кричит для Хару, а может, на самом деле он просто шептал это себе, как заклинание. И Сил почему-то не было, или он просто забыл о них? Он потерялся... Однажды уже такое было, в Подсистеме, но тогда он потерялся от невыносимой сладости быть чем-то иным, быть Парой, слиться в единое, а сейчас - он разрывался от чужой боли и страхов, поглощал их, погружаясь в них, потому что забыл. Всё забыл, чему его учили. Щиты, связь, управление Именем... Да он даже собственное имя сечас забыл. Только одно - она должна отпустить его. И перестать. Перед глазами плыло, как при недостатке кислорода, и он зажмурился изо всех сил, тряхнул головой, словно прогоняя наваждение. Под веками вдруг мелькнуло золотом и он мысленно ухватился за нить, как тонущий, с последней надеждой на спасение. Потянул на себя, стало чуточку легче... Я просто запутался! А она... она выведет меня. Как в дурацком греческом мифе... Решение пришло спонтанно и он больше не раздумывал - потянулся к нити, выпутывая её из вязкой синевы, нервничая, иногда дергая слишком сильно и что-то обрывая. Быстрее- быстрее! я должен отсюда выбраться!
Хару: Они опять были одним. Кажется, были. Потому что в какой-то момент Хару вдруг поняла, что не может уже растащить свои чувства и его. Она тоже забилась в ужасе, не ясно, в своём ли собственном, пытаясь освободиться, любой ценой, пусть даже через боль. Прочные и эластичные до того момента нити связи натянулись, загудели, завибрировали, создавая вокруг напряжение, как в электрическом поле, даже по волосам, казалось, с треском покатились волны ярких искр – синие по её, золотистые – по его! Девушка почувствовала, как их обоюдное, острое и неконтролируемое желание освободиться, как лезвием полоснуло по сердцу… Тому сердцу, которое у нас на двоих… теперь у нас будет его половина? подумалось как-то отстраненно, словно бы и не о них с Рыжим шла речь, а о каких-то посторонних людях. Разве мы сможем так жить? Но это уже не волновало, скорее, вызывало крайнее недоумение. Все было все равно, кроме того, как болело и выгорало что-то изнутри. Хотелось избавиться от этого чувства, чем скорее, тем лучше… Внезапно правое запястье свела сильная судорога: то ли Шики слишком сильно сжал пальцы, то ли это была последняя инстинктивная попытка Имени напомнить о том, что он, как и сердце, на двоих, и его просто так не поделить. C…A…R…E…L…S…S… Одно слово, две души Хару внезапно пришла в себя. Забилась, пытаясь вырваться из цепких рук своей Жертвы. Но он держал крепко. Она выворачивала запястье, используя все силы, который ей давал ужас… уже другой, но не менее сильный и поглощающий. Отпусти меня! Отпусти! Почти то же самое, что и он безмолвно кричал ей только что, только слова имели совсем иной смысл… Который не доходил, теряясь где-то между двумя полыхающими сущностями, рвущимися каждый в свою сторону. Отпусти!!! размахнулась, насколько хватало возможности, свободной левой рукой и отвесила парню тяжелую оплеуху. И с облегчением поняла, что свободна… а он стоит посредине комнаты и тупо смотрит на неё, как будто не узнавая… - Ты, придурок! – зашипела глухо, пошатываясь на дрожащих ногах. – Ты нас угробишь! Прекрати истерику, слышишь?! – отшатнулась, когда он сделал шаг в её сторону, и облокотилась ладонью о стол, чтобы не упасть. – Не прикасайся ко мне! – дышала тяжело, липкий пот струился по лицу. – Пока… Я не могу без тебя… поэтому я не могу позволить тебе все сломать… Я должна попытаться, даже если ради этого придется пожертвовать жизнью… Хару подняла глаза на Шики, глубоко вдохнула и глухо прошептала: - Пойдем в подсистему?
Шики: Боль внутри тебя очень пугает, особенно когда не понимаешь, откуда она взялась. Её не зажмёшь руками, не увидишь причину... Но когда эту боль можно ощутить кожей - отрывистое прикосновение не своей ладони, потом ты чуть слепнешь и теряешь ориентацию, потому что голова идет кругом, поворачивается в сторону не по твоей воле, а щека горит, будто на нее плеснули кипятком, то... Да. Становится легче, отрезвляет. Потому что ты уже знаешь, где источник боли. И можешь что-то предпринять. У Шики клацнули зубы, не сильно, но щёку он всё-таки прикусил. Пришлось сглотнуть слюну, торопливо ощупывая языком набухшую язвочку и это дало время, чтобы понять, о чём говорит Хару. И что могло случиться за несколько секунд до её удара. Её слова... Заставили остановиться и не идти дальше, ближе к ней, хотя хотелось ткнуться носом в её макушку, извиниться. И снова упасть в её чувства, утешая? Да, я придурок! Причем, конченый. Опять лажанулся. Испугался до усрачки, так, что решил порвать связь. Гер-р-рой... Сам не в зуб ногой, а она... поняла. И остановила. Медаль ей и фанфары! Шики стоял, так и не поднимая голову, и радуясь, что лохмы отросли такие, что за ними можно спрятать лицо, а от чего оно горит сейчас- от пощечины или стыда - неважно. - А зачем? - буркнул он, чувствуя, как ослабленные нити связи между ними чуть напряглись. Нет, конечно же, она может открыть Подсистему без его воли, на то оно и личное пространство Пары, - Ты можешь меня и здесь хорошо отделать. Он понимал, что говорит не то, что должен. Но остановиться не мог. Эта девчонка опять оказалась на голову выше, несмотря на свой рост. Она била его по всем фронтам - старше, умнее, сильнее, опытнее. И смириться с этим - невозможно. Потому что быть выше - его место, как Жертвы... И как парня. - Что я там забыл, в твоём сказочном мире? - он зачем-то сделал шаг назад, подальше от стола, за который сейчас держалась Хару, с силой вжимая ладонь в его поверхность, словно хотела уничтожить отпечаток его щеки, - я уже был там. Спасибо. И мне не понравилось. Он хотел это добавить, но не смог выговорить вслух. Эта речь вообще давалась ему с трудом, потому что... против всех правил, назло своим желаниям.
Хару: - Ничего... - отвернулась и опустила голову, как будто ещё ниже ростом стала. - Ничего ты в моём мире на забыл... - от обиды захотелось снова разреветься, но сдержалась, до боли закусив губу. Слезы так и не пролились, а обида всё нарастала. Не злость, не апатия, не безысходность, а именно обида. Я же ему вся раскрылась... почему он так со мной... почему я ему не нужна? Хару несколько раз напряжённо сглотнула, чтобы прошел комок, застрявший в горле, но он, наоборот, как будто стал ещё больше, затрудняя дыхание. Девушка прерывисто вдыхала и выдыхала, но удушье не уходило. Напротив, в голове нарастал звон, даже и не звон, а неприятный, раздражающий гул. Зажмурилась и снова открыла глаза. От этого стало даже хуже: в них замелькал целый выводок черных мушек. Качнулась, и, с силой оттолкнувшись от стола, пошла, пошатываясь к кровати. Тяжело на неё опустилась и согнулась, оперевшись локтями на колени. Облизала пересохшие губы. Плохо... всё плохо... Захотелось, как больному зверю забраться в тёмный угол... и ещё пить сильно хотелось... Как будто у меня бешенство... По позвоночнику прошла крупная судорога и разлилось онемением в пояснице. Девушка сдавленно ойкнула и вскинула голову. Что ей хотелось увидеть? Может, участие в глазах... Или страх... Ну хоть что-то. Она увидела спину. Худую, Нервную спину. И волосы. Сердитые и взъерошенные. Опять стало больно. И дышать еще труднее. И оркестр в голове громче. И тяжесть в пояснице отчетливее. Внезапно в сознании всплыла инструкция от таблеток, которые дал доктор. Внутри всё похолодело. А вдруг я не его. а себя убила? От такой мысли мерзко затошнило, и волосы на макушке ощутимо приподнялись. Хару вскочила и метнулась к гардеробу. Судорожно выволокла кучу тряпья, перебирая уже на полу дрожащими пальцами. Выцепила старые джинсы, быстро в них влезла и, пошатываясь, кинулась к двери... И не смей уходить. Это приказ. И приказ добил... Пригвоздил к месту... Закричала... Внутри боролись два инстинкта: инстинкт самосохранения и инстинкт Бойца. Один толкал вперёд, второй не пускал. Один кричал - "Борись!", второй требовал - "Подчинись!" Хару билась, выбиваясь из сил... и не могла ничего сделать... Перед глазами плыло, дышать было больно, голова раскалывалась... - Пусти меня... пусти меня, пожалуйста... - прошептала мутному рыжему пятну в отдалении. - Мне надо к доктору... Мне плохо...
Шики: Ну так не честно! Мелкая капризная мыслишка дернулась где-то на границе сознания, но Шики даже не успел её осознать, а его руки уже подхватили оседающую девушку. - Хару, Хару! - он не заметил, что опять её тряс, также сильно, только уже тревожно, - что с тобой? Но она не отвечала, разом как-то обякнув и став такой податливой и безразличной, какой ни разу не была. Сознание потеряла! Что делать? Что делать? Первой мыслью было бежать за помощью, позвать кого-то из старших, сдать Хару в более опытные руки, а самому тихонечко отползти в сторонку и подождать, когда всё пройдёт. А вдруг что-то серьёзное? Я убегу.. И не успею вернуться? Поэтому Шики никуда и не делся. только перестал Хару встряхивать и теперь беспомощно гладил её по теплой щеке, тихонько повторяя: "Очнись, очнись..." Есть ведь очень простой способ, Шики-дубина, тебе надо только щиты опустить, и ты сразу всё поймешь, что с ней. Будет хреново кончено, но сегодня видно день такой. Шики резко вздохнул пару раз, как перед прыжком в ледяную воду и прыгнул, только не в воду, а в Хару. Легкие обожгло совсем по-настоящему, а потом боль заполнила всё тело, давя изнутри на виски, распирая рёбра, растягивая мышцы совсем не так, как они привыкли. Боль... Можно подумать я не знаю, что ей больно! Ничего нового! Шики даже озлился, и это придало ему сил остаться здесь, не вынырнуть наружу, а спуститься еще ниже, чтобы понять причину. Из глубин мутных харучьих страданий выплыл темно-багровый, почти черный, очень плотный сгусток. Шики не сразу понял, что это - свернувшаяся кровь. И она была не от ран и порезов, такая кровь обычно алая и очень подвижная, разлетается легкими брызгами, её нужно зажать и остановить. Шики знал это очень хорошо- в школе одним из обязательных предметов была экстренная помощь. Она была... изнутри, внутри самой Хару и Рыжий очень хорошо понял, что её нельзя останавливать, ни в коем случае. И не трогать... А что? Что делать? Ждать, когда оно само пройдёт? А вдруг? Вот это "вдруг" оказалось страшнее. Настолько, что Шики тонко крикнул, рванулся вверх с такой силой, что вскочил на ноги, поднимая и Хару на руках. Врач! Нужен врач! Метнулся к двери, выбил её ногой и рванул по коридору в сторону лазарета. >>>>> Коридоры школы
полная версия страницы